|
Преподаватель Отделения политических наук Университета Бар-Илан доктор Зеэв Ханин посетил с лекцией Израильский Культурный Центр в Москве и рассказал о портрете современного израильского общества, а также о том, как ему удается балансировать между мультикультурализмом и национализмом. «Лента.ру» публикует основные тезисы его выступления.
Откуда в Израиле евреи
Были времена, когда израильское общество базировалось на системе плавильного котла — евреи прибывали из стран диаспоры, должны были оставить свое прошлое и интегрироваться в то, что принято называть израильской сионистской культурой. Только за последние 25 лет в Израиль, по данным Организации международного сотрудничества и развития, прибыли 1 миллион 400 тысяч мигрантов из разных стран.
С 1949 года по сегодняшний день в стране были две большие алии («восхождение», репатриация евреев — прим. «Ленты.ру»). Первая — это приезд выходцев из стран Востока и Африки, тогда количество репатриантов было почти таким же, как и количество жителей страны. Вторая — из бывшего СССР, всего с 1989 года в Израиль приехали 1 109 863 человека.
Пики волн и то, что было до них, показывают структуру израильского общества, которое делится на три большие категории: Первый, Второй и Третий Израиль. Эти термины мы используем, чтобы показать слои, из которых состоит социум страны. Если с конца 70-х до начала 80-х годов мы воспринимали его идеологически как единое целое (при этом культурные различия игнорировались), то на сегодняшний день израильское общество стало мультикультурным, но не в общепринятом значении.
Европейский мультикультурализм построен на идее игнорирования этнических различий. Существует гражданский национализм: каждый, кто имеет, например, французский паспорт — француз. Этнические французы, немцы, англичане полагают, что этого достаточно, но потом выясняется, что многокультурность и гражданский национализм недостаточно только декларировать. Именно поэтому плавильный котел, переставший функционировать примерно в 50-е годы, взорвался. В итоге перед нами ситуация, в которой все эти идеи (в том числе национального строительства), базирующиеся на модели национального мультикультурализма, не работают.
Есть три выхода из сложившейся ситуации. Первый: сделать вид, что ничего не происходит, — то есть заниматься адаптацией мигрантов (если не первое поколение, то второе или третье интегрируется). Второй выход: вернуться к классическому национализму — подобного подхода придерживается немногочисленная группа, их в Европе называют новыми правыми. Третий способ заключается в стремлении сочетать эти два подхода, и у маленькой, но гордой страны под названием Израиль это почти получилось.
Израиль евреями не ограничивается
Сказать, что израильская модель относительно идеальна, — значит наступить на горло собственной песне. На сегодняшний день она пытается сочетать идеи современного либерального государства с идеей этнического национализма («сионистское государство», «государство евреев» или «еврейское государство»). Первый термин означает, что евреев большинство, а второй — что символы и ценности должны базироваться на еврейской традиции.
Затем начинается длинная дискуссия о том, что же представляет собой еврейская традиция. Хотя евреев в Израиле действительно большинство, структура общества ими не ограничивается. Около двух месяцев назад были опубликованы данные, согласно которым население страны насчитывает приблизительно 8,4 миллиона человек. В 1948 году оно составляло порядка 872 тысяч человек, то есть за 70 лет увеличилось в 10 раз.
Три четверти его составляют евреи, около 5 процентов — «другие» (прибывшие в рамках закона о возвращении, но не зарегистрированные как евреи). Управление по статистике выделяет их в отдельную категорию: члены семей, дети евреев, внуки евреев, супруги-неевреи. Раньше основная масса «других» прибывала из бывшего СССР, но в последнее время большинство приезжает из Западной Европы, США, Латинской Америки. Это израильтяне, которые не являются ни евреями, ни арабами.
Неарабские арабы
Порядка 20 процентов населения Израиля арабоязычные. Долгие годы их записывали в израильских арабов (за исключением друзов и черкесов, которым изначально удалось доказать, что они не арабы).
Друзы — носители отдельной идентичности. Кто-то считает их потомками крестоносцев, кто-то — выходцами с Кавказа, кто-то — группой населения, исповедующей специфическую форму монотеизма. Израильские друзы вполне лояльны, служат в армии, получают образование и так далее. Друзские города считаются городами особого экономического развития.
С черкесами та же самая история — это потомки кавказских черкесов, которых вывезли после поражения Шамиля в Палестину. На самом деле большая их часть — адыги. О своих корнях они говорят очень расплывчато, но это тоже патриоты, они служат в армии. Их молодежь в основном перешла на иврит. Некоторое время назад черкесская общественность попросила разрешения перевести преподавание общеобразовательных дисциплин на иврит, а священные дисциплины преподавать по-прежнему на арабском. Министерство просвещения увидело в этом угрозу расслоения арабского коллектива Израиля, и поэтому просьбу отклонили.
Что же касается остальных арабоязычных, то и в их среде происходят интересные явления. Вот, например, арабы-христиане. В большинстве арабских стран христиане были носителями местной версии национализма. Если вы посмотрите на националистические движения в Марокко, Алжире, то в первых рядах увидите именно их. Статус человека там определялся религией, поэтому мусульмане были полноправными, а христиане — нет. Когда появилась возможность религиозную идентичность заменить национальной, христиане оказывались в первых рядах.
Если же посмотреть на арабские движения израильского коллектива, выяснится, что арабские или палестинские националисты видят себя не столько представителями израильских национальных меньшинств, сколько частью большого арабского мира. Израильское общественное мнение долгое время воспринимало арабов-христиан как часть этого дискурса.
Недавно мы отмечали пятилетие «арабской весны». За эти годы стало понятно, что единственная группа арабов, которая может рассчитывать на высокий уровень жизни, — та, которая живет в Израиле (если не считать граждан княжеств Персидского залива). То же можно сказать об арабах Иудеи и Самарии.
В израильской арабской среде стал происходить процесс постепенного отслоения. Первые в очереди — христиане, чей уровень образования неизменно выше, чем у евреев-выходцев из стран Востока. Семейная структура у них примерно такая же, как в еврейской среде. Три года назад произошел прорыв — Министерство внутренних дел Израиля разрешило желающим записывать себя как арамеев (ассирийцев). Идеологи этого движения настаивают на том, что они не являются потомками арабов. Затем выяснилось, что в мусульманской среде существуют и другие группы населения, имеющие неарабское происхождение. Сейчас везде происходит возрождение древних идентичностей, и, по оценкам наших экспертов, примерно 35 процентов мусульман — курды.
Государство в этой ситуации должно как-то определиться. Первый вариант заключается в торможении этого процесса, когда власть дает понять, что видит единый арабский коллектив, у которого есть свои лидеры. Так Биньямин Нетаньяху однажды решил заняться арабским сектором, на его развитие выделили 15 миллиардов шекелей. Нетаньяху встретился не с представителями общественности, а с депутатами арабского списка. Таков подход, который был принят в последние 20 лет: нам удобно, когда есть один адрес, а все идеи расслоения нам не интересны.
Второй подход: государство должно поддерживать иную идентичность. Это вполне вписывается в идею мультикультурности. Возникает вопрос о границе: означает ли это, что в Израиле живут друзы, черкесы, арабы, палестинцы, а также русские и эфиопы, которые по происхождению случайно стали евреями? То есть должна ли у нас реализоваться европейская модель?
Третий вариант: у нас теперь есть израильтяне, а еврейский характер государства — то, что было важно на предыдущем этапе. Или, наоборот, есть израильский еврейский коллектив (это титульная нация), внутри него существуют свои подгруппы, но их коллективная идентичность важнее. Все остальные группы — вполне себе граждане страны, они имеют не просто право, признаваемое государством, но и поддерживаемую им индивидуальную и групповую идентичность, при этом они — «другие», они должны признавать еврейский статус страны.
Сейчас на эту тему в Израиле идет дискуссия. С точки зрения европейского понимания либеральной демократии, никакой титульной нации в Израиле быть не должно. Но израильтяне не готовы отказаться от еврейского характера государства. Как же тогда быть с многокультурностью? Выясняется, что эти вещи не всегда противоречат друг другу. Может существовать вполне многокультурная страна, дающая права любым этническим группам, но над всем этим стоит Израиль как еврейское государство.
На практике это работает так: на сегодняшний день Израиль признает все нееврейские группы как коллективы. Арабы и друзы имеют свою форму национальной автономии — свои суды, школы и так далее. Стоит вопрос об академическом преобразовании в Назарете. Здесь присутствует и политика — Израиль заинтересован в том, чтобы израильские арабы получали образование именно здесь.
Сейчас в страну возвращаются арабы, получившие образование в Дамаске. С какими идеями они возвращаются, можно только догадываться. Например, в последнее время идут разговоры о том, что в Самарии зарегистрировали первую ячейку ИГИЛ («Исламское государство», деятельность организации запрещена в России — прим. «Ленты.ру»).
Израиль — демократическая страна
Израиль со своей системой автономий является либерально-демократической страной, гарантирующей права всем гражданам. В некотором смысле этих прав даже больше, чем в большинстве европейских держав, по крайней мере, на символическом уровне.
Например, почему Израиль более демократическая страна, чем Британия? В каком-то смысле мы все еще британская колония (прецедентное право, статус Верховного суда), но у нас нет требования, согласно которому президентом может быть только еврей-иудей, а в Великобритании королем может стать только англичанин.
На практике в Израиле не существует никакой разницы между различными по происхождению жителями страны. На групповом уровне государство тоже поддерживает все общинные и структуральные образования. Например, школы христианского и мусульманского сектора, финансируемые государством, так же близки к сфере частного образования, как, например, ультраортодоксальные. При этом христиане жалуются, они считают, что в этом есть элемент дискриминации: ультраортодоксов государство финансирует почти на 100 процентов, а их — только на 70 процентов.
В целом полномочия на ведение актов гражданского состояния (браки, разводы, принадлежность к общине) министерство внутренних дел передает религиозным общинам, которые должны действовать в соответствии с традицией. В этом смысле мы можем говорить, что наша страна — либерально-демократическая, действующая в духе концепции мультикультурности.
Единственный пункт, где существует разногласие с Европой, — это национализм. Европейцы пошли до конца, они заявили, что индивидуальная и коллективная автономия распространяется на национальный статус. Если до недавнего времени, например, во Франции национальная и этническая идентичность расценивалась как одно и то же, то сегодня там гражданский национализм.
В Израиле этот шаг так и не сделали, поскольку он создан как государство еврейского народа. Если он перестанет им быть, то обессмыслит свое существование. Второй момент: если бы мы находились где-то между Тверью и Люксембургом, может быть, проблемы и не было, но мы находимся на Ближнем Востоке. Сейчас Ближний Восток пришел в Европу, поэтому Израиль исходит из того, что быть еврейским государством — значит быть государством европейским, демократическим, высокоразвитым.
Как устроен израильский мультикультурализм
Нетаньяху несколько лет назад был в Москве и на встрече с общиной привел публику в шок, сказав, что существует три великие державы: Китай, США и Google, а ведь Google — это Израиль. На сегодняшний день нет ни одной транснациональной компании, которая не открыла бы здесь свой научно-исследовательский центр. Последним «сломался» Касперский, открывший свой центр в Хайфе.
Интеллигентным человеком считается тот, у кого сначала дед, потом отец, а затем и он сам окончили университет. В ситуации, когда просто невозможно перекупить технологичные компании, важен общий контекст и уровень образованности населения. В Израиле получилось достичь высокого уровня образованности именно потому, что это еврейское государство. Альтернатива для него, если оно таковым быть перестанет, — это государство арабов, обычная ближневосточная страна.
Поэтому у нас есть целый ряд соображений, по которым израильское общество не готово отказаться от «еврейскости». Во-первых, большая часть наших собратьев еще живет в диаспоре, и мы не можем принимать решение за всех. Во-вторых, Израиль является еврейским государством в соответствии с объявленными целями: обеспечить евреям физическую и экономическую безопасность. И третье: мы существуем, чтобы каждый еврей мог реализовать неотъемлемое право жить среди своего народа.
Многие десятилетия наши государственные лидеры отказывались от израильского империализма и не позиционировали себя как государство всех евреев мира. Сегодня ситуация другая, учитывая, что палестино-израильский конфликт — это конфликт со всем арабским миром. Мы заинтересованы в том, чтобы Израиль вновь был общееврейским проектом. Если вы посмотрите на опросы, проведенные среди американо-еврейской молодежи, то 20 процентов респондентов говорят, что Израиль занимает важное место в их идентичности.
Недавно было заседание комиссии кнессета по алие, абсорбции и диаспоре. Депутаты говорили о том, что они не должны навязывать студенческим организациям ориентацию на Израиль. Главная задача — сохранение молодежью своей еврейской идентичности. Не уверен, что это можно сделать, отказавшись от Израиля. Мигрантам важно, что у них есть своя страна (одна из причин, по которой, скажем, в Канаде еврейские школы очень качественные и вообще развит сионизм диаспоры).
Если ты еврей, но говоришь, что Израиль не имеет к тебе отношения, то кто ты? При этом, чтобы быть полноценным израильтянином, нужно иметь еще какую-то принадлежность. Так работает наш мультикультурализм. Как вы видите, он не отменяет ни еврейского государства, ни титульной нации, но и не противоречит демократии.
Израиль как страна победившего НЭПа
Если мы посмотрим, что творится в 80 процентах титульной нации, то увидим следующее: долгое время этот коллектив строился по принципу плавильного котла. Репатрианту говорили, что он обязан забыть свое галутное прошлое (галут — рассеяние, вынужденное пребывание еврейского народа вне родной страны — прим. «Ленты.ру») и должен как можно скорее стать частью израильской еврейской общности. Важную роль в этом процессе играл иврит, ведь ивритская культура либеральная, социалистическая и светская.
Отношения между светской частью и религиозной общиной строились по модели взаимного исключения (то, что называется светским религиозным статус-кво, которого в свое время достиг Бен-Гурион). Соглашение было такое: у каждого есть свой огород, встреча происходит посередине. Еврейские праздники — общенациональны, кашрут во всех государственных заведениях, но при этом религиозная община признает светскую часть общества.
Бен-Гурион и его команда считали, что религиозные группы — это временное явление, призванное исчезнуть через два-три поколения, а религиозные лидеры полагали, что остальные наиграются в светский сионизм и вернутся к традиции, поэтому тоже можно подождать два-три поколения.
До начала 60-х годов в Израиле велась культурная война против двух языков: арабского и идиш. Арабский был языком врага, а идиш был врагом языков: штрафовались постановки на идише, запрещался выход газет на идише. В итоге в 70-е годы армия стала испытывать дефицит арабского языка при 700 тысячах выходцев из арабских стран.
Это не сталинский режим, Израиль тогда был страной победившего НЭПа. До сих пор израильская система политических партий является заповедником 20-х годов СССР: эсеры, социал-большевики, кадеты и прочие. Плавильный котел сломался на рубеже 70-х-80-х, и тогда же на политическую арену стал выходить Второй Израиль. Существовало движение «Черных пантер», приведшее к тому, что общество оказалось готовым принять «другого», который вдруг стал законодателем культурных мод. В итоге произошло размежевание между элитной культурой Первого и Второго Израиля, занявшего свою нишу в массовой культуре — от одежды до музыки и традиции муниципального управления.
В 90-е годы ситуация снова изменилась. Когда приехал так называемый «золотой миллион», Израиль был готов принять и его. Выходцы из Советского Союза сейчас мало представлены, например, в юридической и журналистской системах, на военной службе. В то же время их очень много в сфере высоких технологий, открытого образования, открытых СМИ, то есть там, где не задействованы традиционные элиты Первого и Второго Израиля. Репатрианты освоили ниши, которые были либо пусты, либо просто не существовали, ведь каждая следующая волна репатриантов приезжает и предлагает нечто свое.
Записала Мила Дубровина
lenta.ru/, 3.2016
Ханин В. (Зеэв), Профессор отделения общей политологии и региональной политики Университета Ариэль в Самарии, главный ученый министерства абсорбции Израиля