|
Соглашение, достигнутое в августе 1993 в Осло, между Израилем и ООП, а затем подписанное (с некоторыми изменениями) на поляне Белого дома месяц спустя [13 сентября 1993], разрабатывалось в обстановке крайней секретности. Так, что истинная история была рассказана только частично либо самими участниками, либо сторонниками, которые видели это как триумф исторического прорыва. Однако, при изложении всей истории, вырисовывается совершенно иная картина. Именно полную историю я и хочу сейчас представить.
Осло ни в коем разе не было первым местом, где официальные лица ООП встречались с израильтянами. С 1970-х, симпозиумы, конференции и «диалоги, как открытые, так и тайные, проводились в городах по всему миру под различной организационной, полу-официальной эгидой и даже под эгидой ООН, и как правило, с участием принимающих стран. Со временем израильские участники стали более смелыми, несмотря на израильский закон, запрещавший прямые несанкционированные контакты с членами ООП. (Этот закон был отменен вскоре после того, как лейбористская партия пришла к власти в 1992).
Скандинавские страны всегда казались особенно заинтересованными играть роль распорядителя во встречах между ООП, организацией, дело которой они последовательно поддерживали, и израильскими "активистами мира" или просто американскими еврейскими пацифистами. Именно в Стокгольме группа таких американцев, в том числе, Рита Хаузер и Менахем Розензафт, встретилась с Ясиром Арафатом в 1988, расчистив путь к диалогу с ООП, который был начат в последние дни администрации Рейгана.
Этот диалог был приостановлен, когда Арафат отказался осудить террористическое нападение в мае 1990 на пляже близ Тель-Авива одной из крупных фракций ООП. Вашингтон был особенно удивлен, когда обнаружил, что группа намеревалась совершить нападение не только на израильтян, но и на американское посольство. Однако отказ Арафата отмежеваться от Абу Аббаса, лидера группы, не оказал такого же влияния на израильский "лагерь мира", как на правительство США. Израильские "голуби" продолжали встречаться с ООП во всем мире, по крайней мере, один крупный коллоквиум, имел часовую программу, которая была широко распространена Общественным радиовещанием.
Среди различных участников этих собраний мозговой центр FAFO (норвежский акроним для Института прикладной социальной науки) был выдающимся в своей преданности и рвении. В начале лета 1992,его исполнительный директор, Терье Род Ларсен, разыскал Йоси Бейлина, тогдашнего главу израильского исследовательского института ECF (Фонд экономического сотрудничества), а также протеже и очень близкого доверенного лица Шимона Переса, одного из главных лидеров лейбористской партии. Ларсен сказал Бейлину, что палестинцы устали от интифады и готовы договориться. Если предстоящие выборы принесут власть лейбористам, эту возможность не следует упускать. Бейлин ответил, связав Ларсена с другом, профессором Яиром Хиршфельдом из Хайфского университета, поклонником покойного австрийского канцлера Бруно Крайского, который славился своими детскими представлениями об арабо-израильском конфликте.
После победы лейбористов в 1992, Ицхак Рабин стал премьер-министром, Шимон Перес стал министром иностранных дел и назначил Бейлина своим заместителем. Ларсен, чья жена была административным помощником министра иностранных дел Норвегии, Йохана Йорген Холста, а собственная жена Холста была председателем FAFO, теперь предложила услуги норвежского правительства Бейлину.
Известно, что сам Холст был "одержим" идеей установления мира между Израилем и ООП. Не может быть более удобного устройства. Бейлин не мог официально участвовать в прямых контактах с представителями ООП - они все еще были незаконными, но он заверил Ларсена, что Хиршфельд и его бывший ученик, Рон Пундак, израильский ученый с датскими корнями, могут справиться с этой задачей. В то время, говорит Бейлин, он считал встречу не более чем интеллектуальным упражнением.
ООП также не слишком серьезно отнеслась к паре Хиршфельд-Пундак, пока ее пресс-секретарь, Ханан Ашрауи, чей дом они посещали, не поняла, насколько они были близки к новому заместителю и ближайшему доверенному лицу Шимона Переса. В этот момент Ашрауи устроила им встречу с "министром финансов" ООП, Абу-Алой в Лондоне, и именно там была сформирована идея внесения предложения по соглашению Израиля с ООП. Хиршфельд предположил, чтобы встречи продолжились в Осло, и люди ООП согласились.
Пундак и Хиршфельд постоянно подчеркивали своим коллегам из ООП, что израильское правительство может в любой момент отказаться от них. Но это только убеждало палестинцев, что их израильские собеседники действительно представляют правительство. Однако, на самом деле, никто в Израиле не знал об этих переговорах. Единственным контактом Хиршфельда и Пундака в то время был Бейлин, и не совсем ясно, на какой стадии Бейлин сообщил о своих сделках Пересу.
Несомненно, что премьер-министр Ицхак Рабин совершенно не был в курсе этих событий, по крайней мере, до декабря 1992, когда переговорщики в Осло придумали документ, который, по словам Бейлина, по сути был идентичен Декларации принципов от августа 1993. который потребовал почти полного ухода Израиля из сектора Газа и Иерихона, после чего вскоре продолжилось расширение палестинского самоуправления на весь Западный берег.
В том же месяце декабре 1992, Рабин и начальник штаба, генерал-лейтенант Эхуд Барак, приняли решение о высылке в Ливан 415 агитаторов ХАМАСа и Исламского джихада. Высылка, которая была вызвана некоторыми особенно наглыми и успешными ударами этих воинствующих фундаменталистских организаций против израильской армии и полиции, не имела желаемого эффекта. Сочувствие изливалось на депортированных со стороны мировых СМИ, а давление на Израиль, чтобы позволить им вернуться (к которым вскоре присоединился и Рабин), побуждали не только ХАМАС, но и ООП (включая ФАТХ, собственную фракцию Арафата) продолжать свою террористическую деятельность.
К концу марта Рабин оказался в критическом положении. Прошло пятнадцать месяцев со времени его избрания на пост премьер-министра, и хотя он пообещал добиться соглашения об автономии с палестинцами в течение шести-девяти месяцев, в мирном процессе не было достигнуто никакого прогресса. Переговоры с арабскими делегациями в Вашингтоне, начатые его предшественником Ицхаком Шамиром после Мадридской конференции в октябре 1991, были приостановлены; усиленные террористические удары сделали «черный март 1993, одним из самых худших месяцев в истории Израиля; депортированные ХАМАСа стали народными героями; а его популярность в опросах была на рекордно низком уровне.
Именно в этот момент Рабина, наконец, проинформировали о переговорах в Осло. Вместо того, чтобы их отозвать, он дал указание их продолжить. Технически эта инструкция была нарушением законодательства страны, которое запрещало официальные контакты с ООП, как только с одобрения кабинета министров. Такое одобрение не было дано. Министры правительства даже не знали о переговорах.
В конце апреля Рабин решил проверить авторитет и влияние собеседников ООП в Осло, потребовав от них, чтобы официальные представители ООП не участвовали в многосторонних переговорах о беженцах, которые должны были состояться (чисто по совпадению) в Осло. Когда с его требованием быстро согласились, он был впечатлен. Вызывает недоумение, почему у него была такая реакция. Очевидно, что прямой призыв со стороны премьер-министра Израиля был более важным знаком для ООП, чем присутствие его официальных представителей на многосторонних переговорах. Тем не менее, Рабин почувствовал, что такой шаг доказывает, что он имеет дело с высшим эшелоном ООП.
Израильские и международные СМИ с удивлением встретили уступку ООП, особенно когда палестинские представители вышли из многосторонней встречи сияющими, а Абу Ала, хотя и не был участником, объявил телекамерам, что это был большой успех. Причиной этого восторга было не только признание ООП со стороны Рабина, но и тот факт, что впервые в секретных переговорах участвовал высокопоставленный официальный представитель МИДа, Ури Савир.
Теперь эти переговоры продолжались с полного согласия Рабина. С этого момента их возглавит Савир, эксперт по американо-израильским отношениям (он служил Генеральным консулом в Нью-Йорке), который мало знал об ООП, и Йоэль Сингер, израильский член известной Вашингтонской юридической фирмы, который впоследствии стал юрисконсультом Министерства иностранных дел. Секретность была завершена. В дополнение к самим переговорам только Ави Гил, административный помощник Переса, и Шломо Гур, помощник Бейлина, были знакомы со всеми событиями. Чтобы обеспечить конфиденциальность, они имели дело с печатными машинами, авиабилетами и другими административными функциями без помощи секретарей. То, что ничего не просочилось в прессу, было необычным, особенно в свете неоднократных заявлений представителей ООП высокого уровня. Мир, привыкший к уклончивости и преувеличениям ООП, принял израильские опровержения.
Как вспоминает Бейлин, в то время все они все еще считали, что целью переговоров является разработка предложения, которое будет подписано официальными делегациями на мирных переговорах в Вашингтоне, которые, конечно же, с палестинской стороны официально не включают ООП. Израильтяне думали, что они получат закулисную поддержку ООП и не более того. В действительности, 15 августа, всего за пять дней до того, как Декларация принципов была парафирована в Осло, Рабин сказал на заседании правительства, что он надеется, что "израильские элементы" (эвфемизм для министров "мирных лагерей" и других доблестных политиков) не подорвут Вашингтонской политики отмежевания от ООП.
20 августа в гостевом доме норвежского правительства Холст и несколько норвежских коллег принимали Переса, Гила, Савира, Зингера, Хиршфельда и Пундака, к которым присоединились Абу Ала и его помощники для церемонии подписания. Израильтяне были там для одной из самых важных дипломатических акций в истории своей страны, не проконсультировавшись ни с кем из военных авторитетов, ни с кем из разведуправления, ни одним экспертом по арабским делам. Разумеется, сам Рабин обдумывал каждое слово (хотя только потом он понял, что публично признал, что документ оставил "сотни" не затронутых вопросов", а в дальнейшем он заявил, что "юридические формулировки Осло являются мусором", и что "то, что будет решающим - это факты на местах").
Тосты были произнесены Савиром, Абу Алой и Холстом. Перес, бывший в Осло с официальным визитом, выскочил из своего отеля на церемонию, но все еще не хотел принимать активного участия в подписании соглашения с ООП. Савир и Сингер поставили свои инициалы за Израиль, Абу Ала и помощник - за ООП ООП. Хиршфельду было предложено добавить свою подпись как уважение к его вкладу. Как назло, в тот день девять израильских солдат были убиты на ливанской границе.
Одобрение Рабина соглашения с "ООП-Тунис", на которое он всегда ссылался, как на правительство этой организации в изгнании, поразило многих. Однако Рабин, хотя и первоначально сомневался, что такое соглашение будет когда-либо достигнуто, также всегда считало контакты с ООП полезными. Даже в те дни, когда он служил министром обороны в правительстве национального единства при премьер-министре Ицхаке Шамире, он советовал Шамиру: пусть местное палестинское руководство бежит в Тунис (незаконный акт), сколько хочет. Они думают, что они навязываются нам, в то время как на самом деле, мы используем их, чтобы получить одобрение ООП на соглашение, которого мы должны достичь с жителями территорий. Без такого одобрения ничего не сдвинется. Таким образом, мы можем обеспечить спонсорство ООП без необходимости соглашаться на официальное присутствие ООП или ее участие в реализации соглашения.
Однако ООП знала лучше. Вскоре это стало ясно, когда Рабин применил тот же принцип к переговорам в Осло, прямо заявив, что "проверка соглашения заключается в его подписании делегациями на мирных переговоров в Вашингтоне", то есть, не ООП. В своем выступлении перед членами своей правительственной коалиции он подробно объяснил эту тактику: " Я долгое время считал, что палестинские жители этих территорий будут добиваться своих возможностей [вести переговоры]. Но после более года переговоров я пришел к выводу, что они не могут. Вот почему переговоры [в Осло] были с палестинцами, которые не обязательно являются жителями этих территорий. Но подписание соглашения будет заключаться между делегациями [на мирных переговорах в Вашингтоне]." Бейлин также подтвердил разницу между палестинской делегацией в Вашингтоне и ООП. На вопрос о том, как Израиль может подписать такую декларацию до того, как ООП упразднит положения в своем уставе, призывающие к уничтожению Израиля, Бейлин ответил: "Делегация в Вашингтоне не является ООП, поэтому вопрос не имеет значения." (Это резко контрастировало с старым обвинением лейбористской партии в том, что правительство Шамира открыло дверь для участия ООП путем переговоров с делегацией, которая является "ООП, за исключением ее названия).
Первоначальное намерение, по словам Бейлина, заключалось в том, чтобы "положить соглашение на стол в Вашингтоне, не разглашая тот факт, что оно обсуждалось с ООП в Осло". Однако на этом история сломалась, возможно, благодаря утечке со стороны норвежцев, которые приближались к парламентским выборам. (Партия Холста выиграла). Затем, к удивлению израильтян, глава палестинской делегации в Вашингтоне, Хайдар Абдель Шафи, действуя явно в координации с ООП, отказался подписать документ. Пусть те, кто его подготовил, его и подписывают, сказал он.
Отвечая на вопрос израильской телевизионной программы о том, что произойдет с соглашением, если Шафи откажется его подписывать, Бейлин ответил: "Не обращайте на него внимания, мы найдем кого-нибудь, кто его подпишет. " Но поскольку никто в палестинской делегации не осмелился подписать документ без разрешения ООП, оставался только ООП-Тунис, который мог это сделать. Такая элементарная вещь не пришла Рабину на ум.
Как представляется, он также не осознавал, что накануне Мадридской конференции, Фейсал Хусейни (неофициальный глава палестинской делегации, являющийся жителем Иерусалима, был дисквалифицирован как официальный переговорщик правительством Шамира) сообщил тогдашнему госсекретарю США, Джеймсу Бейкеру, что, если соглашение будет достигнуто, его подпишет только ООП, а не делегация. (Сам Хусейни, очевидно, пролил эту информацию еврейской ежедневной газете Маарив).
Итак, теперь у Рабина был на руках документ, который не был подписан единственными людьми, подписи которых он хотел: представителей (хотя и не избранных) 1,8 миллиона палестинцев, проживающих на этих территориях. Он должен был решить, дать ли этому "историческому моменту" исчезнуть или заключить соглашение с ООП-Тунисом - организацией, которая считала себя сама и считалась большей частью мира, правительством в изгнании государства Палестина.
Рабин, явно чувствуя, что дошел до точки невозврата, решил подписать. На этом этапе, чтобы вернуться к своей первоначальной политике, это означало бы, что, нарушив свой обет не иметь дело с ООП-Тунис, он появился, ничего не показав. Это было бы политической катастрофой для него в Израиле, и это была цена, которую он явно был не готов заплатить.
Однако для того, чтобы окончательное признание ООП стало более приемлемым, он настоял на трех минимальных условиях, относительно которых даже самые крайние израильские голуби всегда говорили, что они должны предшествовать переговорам с ООП: признание Палестиной права Израиля на существование; отказ от терроризма ООП; и отмена пунктов в уставе ООП, призывающих к уничтожению Израиля.
Только после этого начались лихорадочные переговоры, и в течение следующих десяти дней они, как казалось, дали результаты. Израиль и ООП будут официально признавать друг друга, Арафат обязуется изменить устав, а ООП откажется от терроризма и осудит его.. По иронии судьбы, если бы Шафи был готов это подписать, то ничего из этого не вошло бы в соглашение. Тем не менее, ООП, которая уже достигла того, что она хотела получить от Израиля, а именно - его признание, не дала Израилю ничего из того, что он требовал.
Таким образом, Израиль потребовал, чтобы устав ООП был объявлен "недействительным". ООП согласилась только с заявлением о том, что оскорбительные положения "теперь не имеют силы, и уже не действительны". Разница была тонкой, но достаточной, чтобы превратить решительный отказ во что-то, что могло быть, и, среди палестинцев было прочитано, как простое замечание.
Израиль также потребовал прекращения "вооруженной борьбы" - стандартного эвфемизма ООП для террористической деятельности, почитаемой, как священный путь к священному концу. ООП категорически отказалась. Она также категорически отвергла требование Израиля объявить о прекращении восстания, которое ООП называет "благословенной интифадой". (Высокопоставленный источник ООП рассказал еврейской газете Гаарец, что израильтяне даже не попросили положить конец интифаде, а только её слишком сильным проявлениям).
Перес настаивал на том, чтобы письма взаимного признания, которыми обменивались Арафат и Рабин, включали обещание Арафата обратиться к палестинскому народу с просьбой воздержаться от терроризма. Но Перес был убежден, что Арафату было неприлично обращаться к своему народу по соглашению с Израилем. Вместо этого обещание сделать такой призыв было включено в письмо министру иностранных дел Норвегии Йоргену Холсту (который умер, четыре месяца спустя).
Письмо признания Арафата Рабину также содержало обещание наказать членов ООП, которые не подчининятся приказам о приостановлении террористической деятельности. Это потребовали не израильтяне, а госсекретарь США, Уоррен Кристофер, который считал, что ему это нужно, чтобы наложить запрет на ООП, аннулированный в Конгрессе. (Любопытная попытка в последний момент получить американское спонсорство соглашения была сделана Пересом во время короткой поездки в США, но Кристофер вежливо отклонил призыв Израиля: "Норвежцы уже являются спонсорами", - утверждал он в прессе).
Как только Исполнительный комитет ООП одобрил Декларацию принципов, она должна была быть подписана Пересом и Абу Мазеном в Государственном департаменте в Вашингтоне. Однако ООП увидела здесь возможность проникновения Арафата в Белый дом. Администрация Клинтона, жаждущая успеха во внешней политике, с удовольствием набросилась на эту идею. Вместо того чтобы позволить Пересу возглавить израильскую делегацию, он предложил пригласить Рабина. Сначала Рабин сказал, что он не пойдет. Но когда Кристофер его позвал (в 6 часов утра в субботу), он сразу же передумал. Это позволило Арафату, террористу все еще официально разыскиваемому в США, появиться в Вашингтоне в качестве главы правительства. Арафат, должно быть, был не подготовлен к рвению, с каким США согласились с этой идеей. Его самолет, подаренный Саддамом Хусейном и по-прежнему раскрашенный иракскими цветами, был поспешно перекрашен в алжирские цвета, поскольку иракские самолеты были запрещены в США.
В шесть часов утра 13 сентября Ахмед Тиби -- израильский арабский гинеколог, который подвизался политическим советником Арафата (захватывающий пример двойной лояльности), был разбужен призывом своего босса.
"Я не спал всю ночь, "
- сказал Арафат, по словам Тиби.
"Если ООП [вместо официальной делегации Вашингтона] не будет названа как представитель палестинской стороны в соглашении, я его не подпишу."
Услышав ультиматум Арафата, Перес сначала угрожал покинуть Вашингтон. Но в течение нескольких минут, говорит Тиби, "был найден компромисс": Абу Мазен напишет в документе "ООП" там, где были слова «палестинская делегация. К чести Тиби, когда Арафат услышал, что Перес принял этот "компромисс", а на самом деле, капитуляцию Израиля, он выразил недоверие:
«Ты уверен, что они согласны? - спросил он Тиби. "Этот человек [Перес] стоит рядом со мной", - ответил Тиби. "Тогда я тебе шлю два поцелуя в голову", - ответил Арафат, и Тиби бросился одеваться для церемонии.
Израилю было обещано, что на церемонии Арафат не будет в военной форме и при нем не будет пистолета. Он сел на самолет в Тунисе в форме, имея при себе пистолет, но в Белом доме он появился без пистолета. Военная форма осталась. Израильтяне назвали ее зеленым костюмом.
Результатом было то, что, отчаявшись к настоящему времени во всем, что могло показаться хоть каким-то успехом, Рабин стал легкой мишенью. Просто, заставив переговоры увязнуть и лишив Израиль партнера, который мог бы подписать соглашение, Арафат заставил Рабина нарушить заветные табу и пересечь священные красные линии. Он также склонил Рабина принять обещания, которые будут забыты почти сразу же после их принесения.
Например, разочаровавшись в отказе ООП заявить о прекращении "вооруженной борьбы" и интифады, израильские официальные лица рационализировали их как необходимость Арафата "сохранить лицо". Как они утверждали, обязательство по отношению к Холсту, фактически означают полное прекращение насилия. Тем не менее, в многочисленных сообщениях ООП на территории, завершившихся январским призывом к активистам сектора Газа, Арафат пообещал, что интифада будет "продолжаться, продолжаться и продолжаться. И действительно, после соглашения не было никакого ослабления ни интифады, ни терроризма.
Опять же, в своем письме к Холсту Арафат пообещал, что он обратится с призывом против насилия, как только будет официально подписана Декларация принципов. Вполне обосновано, норвежцы, американцы и израильтяне ожидали, что он сделает это в своем выступлении на церемонии подписания на лужайке Белого дома. Ожидая, что волшебные слова будут произнесены в любой момент, Эхуд Яари, комментатор телевидения Израиля, который освещал все это дело, использовал каждую паузу в речи Арафата, чтобы объявить:
"Теперь он осудит терроризм ... теперь он это скажет. теперь он просто должен сказать это ... . "
Только после последнего абзаца Яари сдался:
"Он этого не сказал, "
- сообщил он, раздавленный.
Также Арафат не установил дату внесения изменений в устав ООП, на которые он сам взял на себя обязательство. Также не показалось вероятным, что необходимое количество в две трети голосов можно было бы найти в парламенте ООП, Национальном совете Палестины (PNC), чтобы ратифицировать такие изменения. И в любом случае сам Арафат продолжал заявлять, что не намерен требовать изменений в уставе. Как сказал его коллега Зиад Абу Зайяд: " Просить нас отменить части устава, все равно, что просить вас отменить Библию."
СМИ следовали за Арафатом на протяжении всего дня подписания. Что они не сообщили, так это то, что в тот же день он сделал передачу для палестинского народа через иорданское телевидение. В ней он не упомянул ни о прекращении терроризма, ни о мире или сосуществовании с Израилем. Вместо этого он описал соглашение как первый шаг "в плане 1974 года", известный всем арабами как "поэтапный план уничтожения Израиля".
Ему не нужно было излагать это, поскольку он мог быть уверен в том, что его аудитория поймет последствия: то, что только что дало ему соглашение, теперь в короткий срок откроет путь к независимому палестинскому государству в Газе, Иудее и Самария с Иерусалимом как столицей; и это облегчит продолжение борьбы за "право на возвращение" от одного до двух миллионов палестинцев в Израиль до 1967 года, который они по-прежнему считали своей родиной.
Однако ни одно израильское правительство, даже не самое левое или самое голубиное, не было способно принять такой исход. Несмотря на положение в соглашении о временном периоде автономии, ООП была не намерена ждать полного суверенитета или урегулирования чего-либо меньшего. Поэтому была вероятность того, что сделка развалится на более ранней стадии, лишив нереалистичных ожиданий, которые она безрассудно возбудила с обеих сторон, вызвав горькое и сердитое разочарование как у израильтян, так и у палестинцев, и приведя не к миру, а к полномасштабному и очень кровавому столкновению.
Перевод Мириям Аргаман, Трансляриум
МЕМРИ, 10.2017
Другие статьи про "Договор Осло"