|
23 июня 1985 года в моем почтовом ящике в подъезде московского дома внезапно материализовалось самая ожидаемая мною и самая невозможная на тот момент времени вещь - разрешение на выезд в Израиль. И все заверте... уже через две недели я очнулась в Иерусалиме, и вот тут действительно все заверте... Но сначала все-таки о заявленной в заголовке женщине в космосе.
С Валентиной Терешковой мы сталкивались в жизни дважды, хотя она об этом не подозревает. В первый раз я носила на курточке, в которой ходила в третий класс, значок с ее изображением и хотела быть, как она (значок у меня в конце концов украли из школьной раздевалки, и я очень переживала). Терешкова об этом, конечно, не знала и знать не могла, да я и не претендовала. На момент ношения значка я и так уже понимала, что разительно отличаюсь от первой женщины-космонавта, как минимум, анкетными данными, и поэтому моя мечта несбыточна. Впрочем, я уже тогда начала строить планы, как попасть в космос другим способом.
А во второй раз, летом 1985-го, повзрослев на полтора десятка лет, я явилась прямо к Валентине Терешковой по месту ее службы, чтобы лично побеседовать на одну интересовавшую меня в тот момент тему (нет, не о том, как бы мне попасть в космонавты)... а она попросту спряталась за тяжелой дверью и толстыми стенами старого московского дома, и трудно было понять, то ли проигнорировала и не заметила, то ли испугалась и притаилась... Впрочем, я была не одна.
Нас было двадцать человек, мы стояли с плакатами у приемной Комитета советских женщин, и нас не пускали внутрь, хотя мы все поголовно были именно женщинами, и, к сожалению, пока еще формально советскими. Наши мужчины тоже были в это время при деле - звонили за границу кому следует, чтобы нас прикрыть, причем на какой именно переговорный пункт они пошли, мы и сами не знали, в целях конспирации. Зубная щетка и смена белья были у каждой из нас при себе. И вот в таком состоянии мы не то чтобы ломились, нет, мы просто тихо осаждали этот самый Комитет советских женщин. Мы собирались пожаловаться его председателю Валентине Терешковой, что у некоторых из нас непонятно за что арестовали мужей, сыновей, отцов, причем их вина, как и наша, заключалась в том, что мы хотели уехать из страны. В основном в Израиль, но на самом деле куда угодно. Часть из нас хотела и уехала потом в Америку, часть еще куда-то. Но нас объединяло то, что все мы хотели оттуда уехать. Улететь. В другую страну. На другой континент. В космос... Ау, Валентина Терешкова!
Она к нам так и не вышла.
Я недолго переживала о том, что мне так и не удалось познакомиться с первой женщиной-космонавтом, чей значок я когда-то носила на своей детской курточке. Через две недели, как я уже говорила, в моем почтовом ящике обнаружился тот самый редкий артефакт, которого с вожделением ждало множество еврейских семей по всей стране уже долгие голодные годы, а мы - дождались. Мы - это семьи пятерых из двадцати участниц той самой мирной осады Комитета, который управлялся женщиной-космонавтом. И надо же было случиться такому совпадению, что это были именно те самые пять участниц, которых в день накануне демонстрации разными способами выловили гебешники (меня, например, заманили телефонным звонком в районный ОВИР, наврав, что в заявлении на выезд где-то не хватает моей подписи) и предупредили, что если наша завтрашняя вылазка по душу Терешковой состоится, то нас посадят. А если мы оставим космонавта в покое, то нас в награду за это тут же выпустят из СССР. По каким признакам они отобрали пятерых? Возможно, нас сочли главарями. Но скорее всего мы подходили по критериям, в качестве тех, кого на самом деле можно было отпустить на все четыре стороны - у всех были поданы документы на выезд, никто не являлся близкими родственниками узников Сиона, а всего лишь друзьями, - и, главное, все пятеро, вместе с семьями, были готовы на все, а тут московский международный фестиваль на подходе, иностранцы понаедут...
На последнем совещании генштаба накануне вылазки, на котором обнаружилось, что пятеро из нас пережили утром этого дня одно и то же приключение, вопрос об отмене запланированного даже не стоял. Мы все остались ночевать прямо в штаб-квартире, понимая, что, если вернемся домой, то назавтра нас поодиночке отловят на выходе из подъездов и мероприятие будет сорвано.
Гебешники нашу демонстрацию спустили на тормозах, дали постоять какое-то время с плакатами, наблюдая издалека и ничего не предпринимая. Терешкова, как я уже говорила, к нам не вышла. Эх... В какой-то момент я подняла глаза к окнам ее резиденции, и моя рука машинально попыталась нащупать на куртке значок...
Никакого значка с ликом женщины-космонавта, конечно, давно не было. Вместо него я сжала в руке свой кулон-магендавид, который уже давно носила не снимая. Не золотой, не переплетенный, не вычурный и вообще не ювелирный. Солдатский. Да, в те времена израильские солдаты носили такие магендавиды. Простые, круглые, с вычеканенной шестиконечной звездой. И мы тоже их носили - несколько штук привезли в Москву иностранцы, чтобы нас поддержать. Мне достался один из них, и я не снимала его два года, а потом, после получения разрешения на выезд, подарила одной из остающихся подруг. Это было правильно, но все равно сначала я немного переживала - я привыкла к своему солдатскому магендавиду и без него ощущала пустоту. А потом вдруг поняла, что как раз этот срок - два года - я и прослужила бы в израильской армии, если бы попала в свою страну вовремя, в детстве, или если бы родилась на своей собственной родине. Я, наверно, даже смогла бы дать ответ, если бы, теоретически, меня спросили, в каких войсках я служила. Я, видимо, была чем-то вроде военного корреспондента. Нет, не на ГАЛАЦе - мои репортажи о судах над узниками Сиона в Москве, в Одессе и во Владимире передавали другие радиостанции. Но все равно, совершенно случайно, ни о чем таком не думая, я как раз в это время два года носила солдатский магендавид. И, в общем, повезло, что получилось вовремя демобилизоваться...
Итак, вернемся к началу повествования, а то еще чуть-чуть, и потеряется его нить. Ровно тридцать два года назад я наконец-то попала в космос, вместе с теми самыми моими пятью боевыми подругами. Нет, мы не стали первыми женщинами-космонавтами - это место уже было занято. Но зато на какой классной планете мы осели! Наши, именно наши - в космосе! Одна из нас, например, нынче депутат иерусалимского муниципалитета, а это такой город, знаете, не то чтобы совсем земной, любой, кто там был, подтвердит.
Что касается меня, то я, повращавшись в течение года после прибытия в иерусалимской сумасшедшей невесомости, отправилась жить в Иудею, в поселение Текоа. И вот тогда-то и увидела воочию, что наконец-то попала на свою собственную, родную планету. Всюду вокруг моей деревни стояли направленные в небо узкие и длинные космические корабли пришельцев, с верхушек которых пять раз в сутки раздавались призывы на инопланетном языке, и рядом с каждым из них находился лагерь, раскинутый чужими - по логике вещей, это были вроде бы те самые лагеря беженцев, о которых всюду говорили, не уточняя, впрочем, с каких планет и зачем они бежали... Какое-то время я не могла избавиться от привычки зажмуривать глаза и внезапно раскрывать их в надежде, что этих космических кораблей и лагерей больше нет, что они стартовали и отбыли восвояси... Но потом стало ясно, что этого не произойдет, что пришельцы, то есть те, кого здесь раньше не было, кто пришел сюда по нашим следам на запах наших походных кухонь, тепло наших очагов, вкус нашей воды, свет наших электростанций, чтобы воспользоваться всем этим, - что они останутся с нами, на нашей земле, и мы их не тронем, потому что не можем, и нам долго еще придется решать эту проблему...
И опять - вернемся к началу... "Алия" - это, конечно, просто "подъем", но такой внезапный и быстрый подъем, какой был у нас (нам дали считанные дни на сборы), с какой стороны ни посмотри, выглядит именно как взлет. Пару дней назад, вспомнив об очередной годовщине своей алии, я почему-то, по странной ассоциации, набрала в гугле "Валентина Терешкова"... И внезапно меня накрыло понимание того, что все детские мечты всегда сбываются, хотя чаще всего и не в той форме, в какой мы их по малолетству представляли.
P.S. Значок с изображением первой женщины-космонавта в гугле нашелся. Солдатский магендавид образца 1985 года - нет. Поэтому картинки к тексту не будет, а жаль.