|
Противники президента Дональда Трампа утверждают, что его решение выйти из иранской сделки, блокирует любые шансы на новое соглашение с Тегераном и подрывает доверие союзников к США.
Сторонники Трампа, со своей стороны, утверждают, что президент открыл возможность вести переговоры о более выгодной сделке с аятоллами, отказавшись от одностороннего ядерного договора своего предшественника.
Обе стороны ошибаются. И, более того - не видят крупную картину.
На протяжении более двадцати лет последовательные администрации США были встревожены проблемой незаконного стремления Ирана к ядерному оружию. И со времени, когда проблема впервые возникла в период пребывания Билла Клинтона в Белом доме, оказалось только два жизнеспособных средства блокировать путь Ирана к бомбе.
Первый путь - это смена режима. Такой вариант требует, чтобы США ускорили экономический и социальный крах Ирана путем обескровливающих экономических санкций и активной поддержки иранского народа, во время его восстаний против своих теократических повелителей.
Второй путь - уничтожать ядерные установки и активы Ирана путем нанесения ограниченных скрытых и открытых ударов.
Параллельно с этими двумя вариантами, на протяжении многих лет политики США, в первую очередь президент США Барак Обама, создавали два воображаемых варианта борьбы с ядерной программой Ирана. Обама и его советники создали общественный дискурс вокруг своих ядерных переговоров как состязание между ними.
Первым, сказали они, идет вариант тотальной войны. США могли бы осуществить вторжение в Иран, наподобие того, которое было осуществлено в 2003 году. Целью в такой широкомасштабной войне стало бы свержение иранского режима и принудительное прекращение его ядерной программы.
Другой вариант, по их мнению, заключается в том, чтобы заключить с Ираном сделку, в соответствии с которой Иран добровольно отказался бы от своей ядерной программы в обмен на торговые сделки и международное согласие на другое злокачественное поведение Ирана - его спонсорство терроризма и региональной агрессии, его разработку баллистических ракет, способных доставлять ядерные боеголовки.
Цель пропагандистской войны администрации Обамы за ядерную сделку состояла в том, чтобы делегитимировать критику содержания сделки, заявляя, что все, кто выступают против нее, являются поджигателем войны (или делает «общее дело» со сторонниками жесткого курса в иранском режиме, которые хотят войны с США).
В этом случае, оба варианта были мнимыми. Никто в США или международном сообществе никогда не предлагал осуществить массированное вторжение США в Иран. Это никогда не рассматривалось. Такая политика нигде не существует и никем не защищается.
Что касается представления о том, что Иран можно убедить добровольно отказаться от своей ядерной программы в обмен на международное признание, самолет, битком набитый наличными деньгами и взгляд сквозь пальцы на его дурное поведение, то это было тоже чистой фантазией.
Ядерная сделка Обамы, Совместный всеобъемлющий план действий (СВПД), не предполагала, чтобы Иран согласился отказаться от своей ядерной программы. Сделка просто разрешала Ирану работы над определенными аспектами своей ядерной программы, например, разработкой современных центрифуг и разработкой баллистических ракет, в то же время ограничивая другие аспекты, как некоторые виды деятельности по обогащению урана, в течение всего срока действия сделки.
Другими словами, ради предотвращения мнимой возможности сухопутного вторжения США в Иран, администрация Обамы финансировала иранскую региональную агрессию и спонсорство терроризма в размере $150 миллиардов в снятии санкций. Он узаконил иранскую программу баллистических ракет и гарантировал возможное приобретение Тегераном ядерного арсенала.
Осуществляя все это, ядерная дипломатия Обамы ослабила способность Америки реализовать любой из двух реальных вариантов блокирования пути Ирана к ядерному арсеналу.
СВПД требовал от США и ее партнеров аннулировать разрушительные ядерные санкции, которые побуждали иранский народ восстать против режима.
Что касается возможности ограниченных ударов, то СВПД сделал их политически невозможными. Как могут США саботировать или уничтожить ядерные установки своего дипломатического партнера?
Все это изменилось во вторник.
Отказавшись от СВПД и восстановив санкции США, которые были приостановлены в 2016 году, Трамп реанимировал оба фактических варианта блокирования пути Ирана к бомбе.
Вариант санкций, которые он установил сразу после того, как завершил свои замечания, дестабилизирует режим путем высушивания его финансовых потоков.
Негативные последствия санкций двоякие. Во-первых, они уменьшат способность Ирана спонсировать террор и проводить региональную агрессию в Йемене, Ираке, Сирии, Газе, Афганистане и за его пределами. Во-вторых, восстановив калечащие санкции в отношении экономики Ирана, США ослабят удержание власти режимом.
Что касается варианта прямых ударов по иранским ядерным установкам, Трамп не положил этот вариант на стол во вторник, но он создал политическое пространство для их рассмотрения либо по-отдельности, либо в сочетании с санкциями. На своем заседании в среду Трамп сообщил, что перспектива таких ударов находится на рассмотрении, предупредив Иран о «тяжелых последствиях», если он решит восстановить свою ядерную деятельность, ограниченную в рамках СВПД.
Благотворное воздействие шага Трампа не ограничивается его положительными последствиями на реальные возможности США бороться с ядерной программой Ирана. Его заявление также достигло двух взаимосвязанных целей.
Во-первых, он сделал важный шаг на пути к восстановлению демократического баланса власти внутри США.
Конституция США требует от Президента вынесения международных соглашений в Сенат для ратификации двумя третями его членов. Договоры в целом определяются как важные внешнеполитические инициативы, которые связывают США с другими странами. Ядерная сделка, безусловно, была важной внешнеполитической инициативой. Это был радикальный отход от 70-летней политики США по нераспространению.
СВПД, потребовавший от США обогатить и укрепить вражеское государство в крупном масштабе, чтобы достичь цели, которая не продвигала сколько-нибудь заметно интересов США. В настоящее время европейцы получили гораздо большую финансовую выгоду от сделки, чем США. Повторяю, далеко не блокируя путь Ирана к бомбе, сделка обеспечила возможность конечного приобретения Ираном ядерного арсенала.
Для Сената был само собой разумеющимся конституционный случай рассматривать СВПД как договор.
Обама знал, что у него нет не только необходимой поддержке двух третей сенаторов, но ему не хватает поддержки большинства сенаторов в его радикальной сделке. И поэтому, вместо того, чтобы представить сделку в Сенат, в соответствии со своей конституционной обязанностью, он обратился к ООН, чтобы обойти Сенат. В тот же день, когда была заключена сделка СВПД, посол США в ООН Саманта Пауэр представила резолюцию Совета Безопасности, эффективно «ратифицируя» сделку вместо утверждения Сенатом.
Другими словами, Обама использовал ООН для подрыва Конгресса и отказал представителям общественности в возможности вести надзор за его внешней политикой.
Во вторник Трамп охарактеризовал сделку Обамы как «большой позор для меня как гражданина и для всех граждан Соединенных Штатов».
И он был прав. Чтобы обеспечить признание СВПД Ираном, Обама уничтожил авторитет Америки как противника, так и союзника.
Военно-морская агрессия Ирана против военно-морских кораблей США в Ормузском проливе, как и его наглая эксплуатация средств, полученных им от снятия санкций, чтобы укрепить его спонсорства террора и региональной агрессии, были выражением презрения к США.
В то же время, чтобы убедить иранский режим принять сделку, которая дала ему все, не дав Америке ничего, Обама предал и подставил под угрозу арабских союзников Америки и Израиль.
Когда Трамп во вторник вышел из ядерной сделки и вновь установил санкции, которые были приостановлены сделкой, он дал понять американским друзьям и противникам, что Америка вернулась в сверхдержавный бизнес.
Америка снова является врагом своих врагов и другом своих союзников. Когда Трамп говорит, что Иран столкнется с «серьезными последствиями», иранцам нужно воспринимать его всерьез, так, как они никогда не воспринимали Обаму, когда тот говорил, что у него «все варианты находятся на столе».
Многие критики Трампа в СМИ настаивают на том, что его решение отказаться от соглашения Обамы с иранскими муллами направляет сообщение о том, что США нельзя доверять, когда они дают свое слово народам мира. Однако послание, которое он направил, похоже, было схвачено Северной Кореей, и заключается в том, что США не будут поддерживать международные соглашения, которые наносят ущерб его интересам.
Сделка, которую США готовы заключить с Северной Кореей, не является еще одним умиротворяющим соглашением, подобным соглашению Обамы с Ираном или Клинтона с Северной Кореей в 1994 году. Когда президент Трамп говорит северокорейскому режиму, что единственная сделка, которую он может заключить - это та, которая уничтожит ядерный арсенал Пхеньяна после того как он покинет СВПД, северокорейцы знают, что было бы неразумно в этом сомневаться.
Тот факт, что госсекретарь Майк Помпео вернулся из Северной Кореи с тремя американскими гражданами на буксире, которые были захвачены Пхеньяном в заложники, сигнализирует о том, что Северная Корея серьезно относится к Трампу.
Таким образом, объявление Трампа о том, что он выходит из ядерной сделки Обамы с Ираном, было гениальным ходом. Это было блестяще не потому, что оно подготовило почву для новой дипломатической инициативы. Это было гениальным ходом потому, что он одним махом закончил фарс, что вы можете проводить политику нераспространения, основанную на содействии Ирану в приобретении им ядерного оружия. В то же время, Трамп укрепил реальные возможности Америки по предотвращению приобретения Ираном ядерного оружия. Он восстановил баланс власти в конституционном порядке Америки. И восстановил авторитет США на международной арене со своими друзьями и противниками.
Перевод Miriam Argaman, Translarium
breitbart.com, 05.2018