|
"Преступность от имени закона, серьезное нарушение человеческих и гражданских прав, а также чистоты юридического процесса, введение в обман правительства, создание критического риска выбивания ложных "признаний" и осуждения невиновных": после окончания вспомогательной части судебного процесса по делу о поджоге в деревне Дума депутат Смотрич говорит о предосудительном поведении ШАБАКа в этом деле и призывает министра юстиции и юр.советника остановить судебный процесс до проверки фактов
"Чем больше вскрывается деталей, тем больше я чувствую, что вода дошла до горла и я не могу больше молчать, когда перед моими глазами раскрывается картина серьезного нарушения прав арестованных в деле о поджоге в деревне Дума при грубом нарушении закона и введении в заблуждение министров, ответственных за деятельность ШАБАКа". Этими словами депутат Смотрич начинает свое письмо министру юстиции Шакед и юридическому советнику правительства Мандельблиту.
Фоном письма служит вспомогательная часть (мишпат зута) судебного процесса по делу о поджоге в деревне Дума, дошедшая в эти дни до финишной прямой. В конце прошлой недели были заслушаны итоговые заявления обвинения и защиты. Весь процесс ведется под зонтиком ордера на запрет публикаций еще с начала следствия в ШАБАКе. Речь идет о предварительном суде, на котором трое судей окружного суда должны постановить имеют ли юридическую силу признания обвиняемых и могут ли они служить доказательствами их вины. Адвокаты обвиняемых утверждают, что признания были выбиты пытками, и поэтому требуют, чтобы суд забраковал их и не относился к ним как доказательствам вины. В судейском мире принято, что признание подозреваемого в преступлении служит "царицей доказательств", но чтобы быть принятым, признание должно быть дано по доброй воле подозреваемого, без применения порочных средств.
Напомним, что Амирам Бен Улиэль подозревается в поджоге в Думе, а обвиняемый А., который был несовершеннолетним в то время, подозревается в том, что планировал вместе с Бен Улиэлем поджог. 2 года назад Амирам Бен Улиэль был арестован ШАБАКом с изданием ордера о запрете публикаций. В качестве исключительной меры обоим подозреваемым был издан судейский ордер о запрете на встречу с адвокатом до максимального срока, указанного в законе – 21 день. Бен Улиэль долго допрашивался ШАБАКом с применением различных манипуляций и подсадных уток – безуспешно. Он хранил право на молчание.
На 17-й день после ареста примерно в полночь в ШАБАКе решили применить "особые средства" в отношении Бен Улиэля, чтобы заставить его признаться. На подробности особых средств" наложен ордер на запрет публикаций, но в нескольких СМИ говорилось о чем шла речь. По словам знающих людей, речь идет о тяжелых физических пытках, не оставляющих подследственному выбора, кроме сотрудничества со следствием, чтобы прекратились пытки.
Вскоре после начала пыток Бен Улиэль, молчавший 17 дней, сломался и признался в приписываемом ему. Он признался в планировании поджога и совершении его в качестве мести за убийство Малахи Розенфельда за 30 дней до поджога в Думе. В следующие дни он продолжил сотрудничество со следствием – по его словам, из страха от продолжения пыток.
Была тикающая бомба?
В своем обращении к Шакед и Мандельблиту депутат Смотрич выражает сомнение в надежности всего следствия и суда по этому делу, в основном, из-за поведения ШАБАКа: "ШАБАК окружает себя ордерами на запрет публикаций, чтобы скрыть от общественности прискорбную правду: следователи ШАБАКа жестоко пытали – без какой-либо необходимости и незаконно (закон мог бы дать им полномочия, если бы речь шла о предотвращении теракта) – двух еврейских парней, чтобы те признались в совершении поджога. Серьезное нарушение прав подследственных накладывает тяжелую тень на все расследование и последующий судебный процесс, на надежность ШАБАКа и представителей юр.советника, бьет по доверию общества к правоохранительным органам".
По его словам, чистота процесса (важная для выяснения справедливости) грубо раздавлена в этом случае только, чтобы "отреагировать на давление, оказанное на правоохранительные органы после поджога в деревне Дума, справедливо возмутившего всю страну. Власти закона были в стрессе а дали зеленый свет сделать все, чтобы поймать совершивших поджог. "Все", включая преступление именем закона, серьезные нарушения человеческих и гражданских прав и чистоты юридического процесса, обман правительства и риск выбивания ложных "признаний" и осуждения невиновных".
Бецалель Смотрич добавляет, что чтобы "откашеровать" свои действия, ШАБАК представлял ложную картину перед министром юстиции, что якобы подозреваемые являются членами террористической сети и поэтому соответствуют определению "тикающей бомбы", и чтобы предотвратить ее взрыв, оправдано применение запрещенных методов следствия. По его словам, есть несколько доказательств того, что определение "тикающей бомбы", на которое опирался ШАБАК как причины применения пыток, было ложным представлением. Во-первых, начало и окончание пыток: "В течение 17 суток во время десятков допросов ШАБАК пытался различными методами убедить двух подозреваемых признаться в поджоге без применения пыток. Если Амирам Бен Улиэль и А. в самом деле были "тикающей бомбой", почему ШАБАК ждал так долго, не опасаясь, что в это время произойдет убийственный теракт?" Подобно этому и время окончания пыток подрывает предположение о "тикающей бомбе". "Почему сразу после встречи Амирама Бен Улиэля с адв. Итамаром Бен Гвиром прекратились пытки? Может, шум в СМИ, созданный адвокатами подозреваемых, нейтрализовал бомбу?"
"В-вторых", - добавляет Смотрич, - "на деле не был предотвращен взрыв никакой бомбы. Единственный результат расследования – это ведущийся сейчас судебный процесс с целью осудить обвиняемых в поджоге. Как известно, БАГАЦ ясно постановил, что "вынужденная защита" в применении особых средств против "тикающей бомбы" может быть только, "если существует конкретная и немедленная опасность теракта". Неужели вдруг на 17-й день бомба начала тикать?" – спрашивает Смотрич.
Учитывая все это, Смотрич говорит, что "теперь, после того как рассеялся туман, выясняется, что речь шла о ложном представлении. Подозреваемые ни в коем случае не были "тикающей бомбой", целью было расследование происшествия, случившегося в прошлом, и отдаче под суд подозреваемых. Поэтому использование пыток против них было незаконно изначально, и ШАБАК знал это еще тогда".
После неоправданных пыток, - утверждает Смотрич, - невозможно принять признание подозреваемых и обосновывать судебный процесс на этом признании. "Придет ли в голову, что гос.прокуратура посчитает легитимными эти признания, данные только после пыток?" – обращает он вопрос к Шакед и Мандельблиту.
Раскрыть факты перед общественностью
Дополнительные интересные факты, вскрываемые в письме, показывают, что поведение подозреваемого Амирама Бен Улиэля во время следствия также ставит вопросительный знак в отношении легитимности признания, совершенного под пытками.
"Насколько мне известно, следователи ШАБАКа потребовали от Амирама Бен Улиэля повторить признание перед следователем полиции, и тот согласился", - рассказывает Смотрич. - "Но когда прибыл следователь полиции, Бен Улиэль хранил молчание и утверждал перед полицейским следователем, что признание было ложным, выбитым пытками. "В отсутствии выбора" в комнату допроса вновь был вызван глава группы следователей ШАБАКа и после разборок Бен Улиэль вновь стал сотрудничать со следствием и даже согласился воспроизвести поджог после того, как ему было разъяснено, что это единственный путь закончить следствие. Глава группы следователей ШАБАКа также угрожал ему, что в его распоряжении есть инструменты, которые он может задействовать: "Я хочу выехать на место (поджога), помоги мне убедиться, что это твое дело, я хочу закончить следствие. Если ты не хочешь выехать на место (для воспроизведения) – продолжим. Но у меня есть средства, которые я умею задействовать".
(прим.перев. – для суда важно признание перед следователем полиции, а не ШАБАКа)
"Не придет в голову, что "воспроизведение" велось офицером полиции, когда рядом стоит глава группы следователей, который пытал Бен Улиэля, он же подталкивал его "сотрудничать" во время "воспроизведения", когда Бен Улиэль пытался увильнуть. Разумеется, это не признание и не воспроизведение по собственной воле, а под пытками. После этого Бен Улиэль был возвращен в филиал ШАБАКа к тем же следователям. На допросах там он вновь говорит, но когда опять приходит следователь полиции, чтобы услышать повторение признаний, Бен Улиэль вновь хранит молчание на протяжение всего следствия. Только когда опять приходит следователь ШАБАКа, Бен Улиэль вновь говорит и признается, но утверждает, что действовал в одиночку. И вновь его пытают.
Следователи ШАБАКа не преуспели выжать из него дополнительную информацию в этих дополнительных пытках. Так почему же прекратились пытки после этого? Ясно, что допросы после пыток были прямым продолжением допросов с пытками, и согласие Бен Улиэля сотрудничать со следователями вытекало только из постоянных угроз новых пыток".
Смотрич цитирует реакцию представителей ШАБАКа на описанные выше события. По его словам, реакция свидетельствует, что ШАБАК не говорит правду: "Один из следователей ШАБАКа утверждал, что, возможно, что Бен Улиэль согласился разговаривать только со следователями ШАБАКа, а не со следователями полиции, потому что есть люди, чувствующие себя неудобно при разговоре со следователями полиции. Это невероятное утверждение, показывающее, что ШАБАК отказывается говорить правду".
"Кто может гарантировать, что эти обвиняемые – это в самом деле совершившие поджог, а невиновные, из которых пытками выбиты признания?! Как мы можем спокойно спать ночью и ходить с чистой совестью днем?!" – предупреждает он и постановляет, что при таких обстоятельствах никогда не будет ясного ответа в отношении совершенного в Думе: "Загрязнение следствия привело к тому, что каким бы ни был результат судебного процесса, ему нельзя будет доверять и достоверно знать, что осуждены виновные. Поведение ШАБАКа привело к тому, что всегда будет облако сомнения над всей этой историей".
Смотрич говорит также об утверждениях, что подозреваемые евреи получили тоже отношение, что и арабские террористы. Он полностью отрицает сравнение: "В отличие от утверждений, речь идет о крайнем случае, которому нет прецедента в израильской юриспруденции, насколько я знаю, и по отношению к арабскому террору. Мне не известен случай, чтобы подследственные, прошедшие пытки ШАБАКа, потом отказывались сотрудничать со следователями полиции и утверждали перед полицейскими, что признания выбиты пытками. Никогда прокуратура не полагалась так только на признания, выбитые ШАБАКом пытками".
И поведение судебной системы, которая должна инспектировать действия ШАБАКа, вызывает у Смотрича опасение в отношении покрытия нелегитимных действий: "Я не знаю, обманывали ли следователи ШАБАКа юридического советника и привели к тому, что он полагал, что речь идет о следствии, предназначенном нейтрализовать тикающую бомбу, а не привести к осуждению по делу, совершенному в прошлом, или же представители юр.советника знали правду и не говорили правду министрам. Оба эти варианта лишают меня сна и лишат сна любого, кто узнает факты этого дела".
В конце письма Смотрич выступает также против секретности, которой опутывает ШАБАК все это дело, и предупреждает, что и это бьет по доверию общества к системе: "И попытки скрыть правду от общества посредством упоминания всуе безопасности государства, издания ордеров о секретности, потому что следствие велось ШАБАКом, - все это бьет по доверию общественности. Что есть ШАБАКу скрывать?! Тот, кто уверен в справедливости своих утверждений и доказательств, не будет скрывать и затушевывать свои действия!... И тот факт, что суд сейчас обсуждает это, не может быть достаточным из-за того, что все дело ведется в тайне и под ордерами о запрете публикаций. Поэтому нельзя ожидать, что общественность окажет доверие юридической системе".
После изложения деталей дела и своих выводов Смотрич требует от Шакед и Мандельблита прекратить судебный процесс против подозреваемых и проверить заново законность следствия и его результатов, чтобы представить их потом обществу. "Я призываю вас прекратить ведущийся сейчас судебный процесс, расследовать все факты следствия, сделать надлежащие выводы и вскрыть их обществу, а также все факты, раскрывшиеся во время суда, чтобы общество могло судить".
"Беннет, извинись"
В политическом поле не нашлись депутаты или министры, которые поспешили вмешаться после вскрытия факта пыток. Депутат Моти Йогев (Байт йегуди) пытался получить ответы пытал ли ШАБАК арестованных, но ШАБАК не ответил на его запросы, несмотря на то, что Йогев состоит в подкомиссии Кнессета по разведке и спец.службам. Йогев говорит, что до сегодняшнего дня он пытается получить ответы – безуспешно.
Главы партии Байт йегуди предприняли тактику минорного подхода. Министр юстиции Айелет Шакед защищала позицию ШАБАКа и сказала тогда: "Я несколько раз обращалась к юр.советнику правительства. Обратилась несколько раз к главе ШАБАКа. Я в диалоге с обоими. Оба обязались, что все происходит под контролем юр.советника правительства, что все в рамках закона и в судейском сопровождении".
Председатель партии Байт йегуди говорил еще более решительно: "Я проверил основательно и министерша юстиции. Не подвешивают людей за ноги и не было сексуальных приставаний и не было попытки самоубийства. Все под самым тщательным контролем. Вы предпочитаете верить Итамару Бен Гвиру или Айелет Шакед – министру юстиции государства Израиль?"
На этой неделе мы обратились к министру Беннету и попросили его реакцию на утверждения адв. Итамара Бен Гвира о пытках, но он избрал не реагировать. Адв. Бен Гвир, защищающий Бен Улиэля, говорит, что Беннет обязан извиниться. "Не зная фактов, не выслушав меня, слышавшего из первых уст о пытках, которым подвергался Бен Улиэль за несколько минут до встречи со мной, Беннет выступил с энергичным пренебрежительным отрицанием. Во время операции Непоколебимая скала Беннет сделал правильный шаг – он не полагался на инструктажи на заседании военно-политического кабинета, а выехал на место, чтобы получить непосредственное впечатление об угрозе тоннелей. Я ожидал от него такого же поступка в отношении серьезных утверждений в отношении ШАБАКа".
- Что Вы ожидаете от него теперь?
- Прежде всего – извинись, скажи, что ошибся, признай, что тебя ввели в заблуждение и предоставили тебе ложную информацию. Но главное – будущее. Министр Беннет должен убедиться, что ШАБАК не нарушает элементарных человеческих прав и не лжет министрам и судам. Мы видели, что произошло, когда подозреваемых допрашивали в темноте. Сейчас и суд идет в тьме. Нельзя смиряться с такой действительностью.
И специалисты по уголовному праву утверждают, что признание под пытками, по крайней мере, ставится под сомнение и может считаться ложным признанием. Проф. Боаз Саджеро, исследующий вопросы осуждения невиновных, говорит: "Признание вследствие пыток, разумеется, не показывает, что признавшийся совершил приписываемое ему преступление. Даже признание без задействования незаконного давления может быть ложным, как уже было доказано. Тем более признание под пытками может быть ложным. Чем больше следователи давят на подследственного признаться, тем больше шансов, что признается, но такое признание не разделяет виновного и невиновного.
Кроме того, известно явление, когда подследственный делает ложное признание вследствие незаконного давления, а затем делает ложные признания уже без необходимости задействования незаконных методов со стороны следователей, потому что он думает, что это уже неважно – все равно его судьба предрешена. В американском исследовательском проекте были сравнены образцы DNA заключенных, вопивших о своей невиновности, с образцами DNA на месте преступления и оказалось, что речь идет о сотнях невиновных, из которых выбиты ложные признания. В Израиле не проводят такие исследования, потому что полиция и прокуратура – в противоречии с законом – не хранят образцы DNA с мест преступлений, так что в большинстве случаев невозможно сделать генетическую проверку".
Не единичный опыт
Представитель министерства юстиции говорит, что в отличие от памяти общественности, теракт в Думе не был единичной попыткой убийства – впоследствии произошли там еще 2 поджога – без погибших. Вследствие этого сложилась оценка в системе безопасности, что есть еврейская террористическая ячейка, планирующая теракты против арабов. Несмотря на тяжесть теракта в Думе, прояснили в минюсте ШАБАКу, что не дают разрешения использовать пытки для расследования теракта в Думе, а только для предотвращения будущего теракта, и в ШАБАКе приняли это условие.
Еще говорит тот же представитель (прим.перев. – как правило, в таких случаях подразумевается министр или ближайший помощник), что система различает между действиями "таг мхир" молодежи холмов и действиями фанатичной группы, стоящей за поджогом в Думе. И отношение к этим группам различное соответственно. У минюста нет возможности знать в реальном времени оправдано ли опасение ШАБАКа в отношении "тикающей бомбы" или нет, и факт, что в конечном итоге не добыта дополнительная информация вследствие использования особых средств, не свидетельствует о том, что опасение не было оправданным. Этот представитель добавляет, что необходимость в ликвидации террористической ячейки предназначена для защиты жизни евреев вследствие оценки ШАБАКа, что эти действия привели к нескольким попыткам терактов со стороны арабов.
Этот представитель минюста поясняет, что есть существенные различия между утверждениями адвокатов подследственных об особых средствах, которыми пользуется ШАБАК, и тем, что слышал в реальном времени зам. юр.советника Ран Низри от подследственных, когда посещал их.
Реакция пресс-секретарь ШАБАКа: "ШАБАК стоит за результатами расследования, которые были представлены прокуратуре по окончании следствия и в соответствии с которыми были поданы обвинительные заключения. Помимо этого, суд ведется за закрытыми дверями и поэтому мы не можем говорить о его содержании, в том числе о доказательствах, подкрепляющих обвинения. Вместе с тем надо сказать, что после подачи обвинительных заключений арест обвиняемых продлен судом до окончания следствия и судебного процесса и их арест продлевается время от времени судом, получающим доказательства по делу".
Перевел Яков Халфин, МАОФ
БеШЕВА, 22.03.2018
Другие статьи по теме "Тюремные записки"