|
Текст рассекреченного на этой неделе протокола несомненно является важнейшим и наиболее красноречивым документом, относящимся к начальному периоду Войны Судного дня. Ничто из публиковавшегося ранее по этому поводу не дает читателю такого непосредственного ощущения октябрьских событий 1973 года – или, точнее, того, как воспринимались эти события высшим военно-политическим руководством Израиля.
Многое в тогдашнем понимании ситуации, сложившейся на фронтах с началом внезапной египетско-сирийской агрессии, было ошибочным, преувеличенным, и нам легко, с расстояния прошедших лет и зная, что ЦАХАЛ добился в конце концов убедительной военной победы над атаковавшими Израиль арабскими армиями, предъявлять теперь те или иные упреки Голде Меир, Моше Даяну и другим участникам совещания, состоявшегося в канцелярии израильского премьера через сутки после начала боев. Но важнее любых претензий и любых указаний на чью-то неправоту - открывшаяся перед нами возможность увидеть ситуацию глазами людей, стоявших перед обязанностью принятия труднейших решений в труднейшей и, как многим тогда казалось, отчаянной ситуации.
Между форсировавшими Суэцкий канал египетскими войсками и Тель-Авивом стояли две израильские дивизии, и от умения правильно распорядиться ими зависела судьба еврейского государства. На Голанских высотах сирийский танковый натиск был таков, что возможность создать там прочную линию обороны казалась сомнительной командующему израильским Северным фронтом. Эффективность израильских ВВС в зоне наземных боевых действий оказалась предельно ограничена зенитно-ракетными комплексами советского производства, а на земле египетская и сирийская пехота, оснащенная новейшими противотанковыми средствами, во множестве уничтожала контратакующие танки ЦАХАЛа. Формула успеха в начавшейся тяжелой борьбе еще не была найдена израильским военным командованием, и соотношение сил, казалось, не оставляет ЦАХАЛу шансов переломить ситуацию.
Тяжесть связанной с этим ответственности читается в докладах и репликах участников совещания, проводившегося Голдой Меир. Нет сомнения в том, что рассекреченный на днях протокол этого совещания, предлагаемый читателям "Вестей" в переводе на русский язык, будет учитываться отныне всеми серьезными исследователями, пишущими о Войне Судного дня. Возможно также, что данная публикация послужит поводом к тем или иным полемическим выступлениям на страницах "Вестей".
Все уточнения и примечания в квадратных скобках даны переводчиком; примечания в круглых скобках воспроизводятся из оригинала. В некоторых местах опубликованного протокола содержатся небольшие лакуны, наличие которых, очевидно, связано с тем, что определенные детали дискуссии решено оставить засекреченными, но число таких лакун в машинописном тексте оригинала весьма не велико. Учитывая характер текста и сделанных к нему примечаний, нельзя исключить того, что в каких-то случаях переводчику не удалось понять и расшифровать суть заявлений и реплик, прозвучавших на совещании, самым точным образом. В связи с этим мы заранее приносим читателям свои извинения.
* * *
Совершенно секретно
Обсуждение [ситуации на фронтах] у премьер-министра Голды Меир, 7 октября 1973, [начало в] 14 часов 50 минут (записал Эли Мизрахи)
Участвовали:
премьер-министр Голда Меир, заместитель премьер-министра Игаль Алон, министр Исраэль Галили, министр обороны Моше Даян, генеральный директор МИД Авраам Кадрон, господин М. Газит, бригадный генерал Й. Равив, [военный секретарь премьер-министра] бригадный генерал Исраэль Лиор, подполковник А. Барон, господин Э. Мизрахи.
Моше Даян: Я хочу рассказать вам, как вижу сложившуюся ситуацию. То, что я скажу, согласовано с начальником Генерального штаба. Попытаюсь описать, как мы видим сложившуюся ситуацию, и что я предлагаю.
Я был на Северном фронте, а сейчас вернулся с Южного фронта. На севере я предлагаю и надеюсь, что мы сумеем добиться этого, – всё-таки попытаться стабилизировать линию [обороны.] Предпринять с этой целью максимальное усилие, и я не пессимистичен [в отношении наших шансов.] Там существует возможность стабилизировать линию и остановить сирийцев. Не спускаться с Голанских высот. Предлагаю стабилизировать линию и затем улучшить ее. В настоящее время там плохая ситуация, но я надеюсь, что мы сумеем устоять. Есть окруженные позиции, много пленных. [Многие] еще погибнут и попадут в плен, и мы не знаем, какой будет судьба [наших] пленных.
На юге я предлагаю стабилизировать линию [обороны] по [перевалу] Митле, [т.е. отступить вглубь Синайского полуострова и держать оборону с опорой на проходящий там горный хребет]. Уступим линию вдоль [Суэцкого] канала, укрепимся на перевалах в 30 км от канала или сколько там. Предлагаю сегодня же ночью отдать приказ покинуть [окруженные] позиции [вдоль канала,] к которым мы всё равно не можем пробиться. Укрепленный пункт "Будапешт" [на севере оборонительной линии Бар-Лева, у точки впадения Суэцкого канала в Средиземное море,] не имеет открытой местности, и отступать оттуда я не предлагаю. В тех местах, где можно эвакуировать [гарнизоны израильских укрепленных пунктов,] эвакуируем. Там, где нет возможности для эвакуации, оставим раненых. Кто сумеет добраться сам, доберется сам. Если решат сдаться, пусть сдаются. Мы должны сказать им: "Возможности добраться до вас не имеем. Пытайтесь прорваться сами или сдавайтесь". Есть 4-5 позиций [в таком положении.] На восточном берегу канала уже сотни египетских танков. Всякая попытка прорваться к [окруженным египтянами] позициям растрачивает наши танковые силы. Нужно эвакуировать линию [вдоль канала] – и не в надежде вернуться туда, а с тем, чтобы отступить на линию перевалов. Война продолжится, линия Митле имеет свои преимущества и недостатки, но линия вдоль канала нами потеряна.
В настоящее время у нас нет ни одного танка в северной части Суэцкого залива, [т.е. к югу от Суэцкого канала и проходившей вдоль него линии Бар-Лева.] В Шарм аш-Шейхе у нас 40 танков, и их не следует распылять. Будет батальон мотопехоты, и мы направим его на север, [т.е. к южной оконечности Суэцкого канала,] но душой и физически мы должны быть готовы к тому, что этот батальон в конце концов закрепится в Шарм аш-Шейхе, а мы покинем всё побережье Суэцкого залива. Сейчас оттуда еще можно не отводить силы, но когда там будет сотня египетских танков, они начнут продвижение на юг. Мы должны самым серьезным образом спланировать постоянное удержание Шарм аш-Шейха. Нужно продумать эвакуацию Нефтяного города.
Я уверен, что Иордания вступит в войну, и мы не можем позволить себе игнорировать эту возможность. Минимальные приготовления [к отражению иорданской атаки] необходимы; нужно проверить, каким будет [наш] резерв [в Иудее и Самарии]. Нужно подготовить силы для отражения иорданской попытки прорваться на Западный берег. Возможно также, что они предоставят [палестинским] террористам возможность действовать.
Теперь по поводу соотношения сил. Сейчас не время для покаяний. Я неверно оценивал силы врага, их боевой вес - и, с другой стороны, преувеличенно оценивал наши силы, их способность выстоять. Арабы воюют сейчас намного лучше, чем прежде. У них много оружия, они уничтожают наши танки с помощью противотанкового вооружения пехоты. [Зенитные] ракеты обеспечивают им надежный "зонт", который нашим ВВС пока не удается пробить. В атаках на ракетные позиции мы добиваемся 70 процентов успеха, но ночью они подведут новые ракеты. Не знаю, смогли бы мы основательным образом изменить эту картину с помощью превентивного удара.
Вот соотношение сил по состоянию на сегодняшний день и на завтрашнее утро. На египетском фронте у нас 800 танков, у египтян – 2000 танков. У сирийцев 1500 танков, которым противостоят 500 наших танков. В авиации: у нас 250 боевых самолетов, у египтян – 600, у сирийцев – 250. Их позиции надежно защищены [зенитными] ракетами, и решить эту проблему нам пока не удается.
Таким образом, мы имеем проблему, связанную с крайне неблагоприятным соотношением сил. Они хорошо воюют под прикрытием своих [зенитных] ракет. Что будет дальше?
Брен [= командир действовавшей на египетском фронте 162-й дивизии ЦАХАЛа генерал-майор Авраам Адан] и Арик [= командир действовавшей там же 143-й дивизии генерал-майор Ариэль Шарон] прибыли. Если мы не будем сражаться за каждую позицию, используя при этом по 200 танков и не имея ракетного прикрытия, то сумеет создать постоянную – не временную - линию обороны. Если они переправят [зенитные] ракеты [на восточный берег Суэцкого канала,] будем атаковать их танками. Даже если египтяне бросят в наступление 1500-2000 танков, мы сможем удержать линию [Митле.] Бросить на юг батальон десантников, чтобы они с базуками удерживали объекты, - в этом наше решение. Бир-Гафгафа [= израильский военный аэродром "Рефидим" в центральной части Синайского полуострова], Умм-Хашиба [= крупная израильская командная база и база электронной разведки в северо-западной части Синайского полуострова] и т.д. Шарм аш-Шейх можно будет удержать с находящимися там 40 танками.
Проблема на будущее, здесь два аспекта:
Во-первых, арабы не прекратят войну, а если прекратят и согласятся на прекращение огня, смогут заново начать боевые действия. И тогда уже это война за Эрец-Исраэль. Они фактически добились положения вещей, при котором могут воевать с нами за Эрец-Исраэль. И если мы спустимся с Голанских высот, это ничего не решит.
Во-вторых, проблема со снаряжением. Мы должны обратиться к американцам, нужно купить у них 300 паттонов [= танков М48,] и нам необходимы еще самолеты. У них есть снаряжение в Европе, [которое можно передать ЦАХАЛу и быстро перебросить в Израиль.] Далее, у нас большие потери в танкистах, а мы должны быть готовы к долгой войне. И я не думаю, что мы на этих линиях [Даян, видимо, имеет в виду исходную линию израильской обороны на Синае и на Голанских высотах] должны защищать страну. Пока что они не атаковали наши гражданские центры даже конвенциональным оружием [продолжение этой фразы осталось засекреченным.] Нужно закупить дополнительное количество самолетов и танков.
В настоящий момент не следует рассчитывать на наше успешное контрнаступление. Когда сможем – сделаем это, а пока ситуация такова, что мы должны защитить страну. Если они попытаются захватить Нефтяной город, мы не сможем воспрепятствовать этому. Всё, что есть у евреев, мы уже распределили. Танкистов и летчиков не хватает. Многие погибнут. Египтяне присылали наших пленных с [белыми] флагами на одну из наших позиций, предлагали сдаться. Наши потери исчисляются сотнями, много пленных. И всё это мы потеряли в упорной борьбе, до конца. Каждый потерянный нами танк и каждый боец были утрачены в борьбе. Те, кто удерживали линию [Бар-Лева,] умоляли и умоляют Арика прийти к ним на помощь. И они еще до сих пор сражаются там. Мы дорого заплатили за боевые действия proper, [т.е. за удержание тех позиций, которые занимал ЦАХАЛ к началу войны, без решения вопросов стратегического планирования, обусловленных новой ситуацией.] И египтяне на Синае, и сирийцы на Голанах уничтожали наши танки противотанковым оружием пехоты, [когда ЦАХАЛ пытался отчаянно котратаковать.]
Таков my honest vie [= мой честный взгляд,] так я вижу ситуацию. Превосходство противника в вооружениях эффективно. Нашего морального превосходства не достаточно, чтобы противостоять этой массе. Приведенные цифры имеют решающее значение. Возможно, [у кого-то] есть другие мысли о том, как надлежит действовать в создавшейся ситуации.
Хака [= командующий Северным фронтом генерал-майор Ицхак Хофи] настроен еще пессимистичнее меня в отношении Голанских высот. Он говорит: "Дай-то Бог, чтобы мне удалось стабилизировать линию". Городиш [= командующий Южным фронтом генерал-майор Шмуэль Гонен] встревожен и очень скептичен по поводу ситуации на юге.
Голда Меир: Почему наших сил хватит, чтобы удержать другую линию обороны? В плане количества оружия и соотношения сил ничего не изменится. Почему ты думаешь, что мы сможем удержаться там?
Моше Даян: Во-первых, у нас не было прежде всех сил, которыми мы располагаем теперь. Во-вторых, наши силы были далеки от позиций.
Я верю, что с 800 танками мы сможем выстоять против 2000 египетских танков. К этому нужно добавить поддержку с воздуха, [которая станет значительно эффективнее с удалением линии фронта от египетских зенитных ракет, расположенных на западном берегу Суэцкого канала.] На сирийском фронте – мы сможем выстроить против 1000 сирийских танков вторую линию обороны. И я верю, что мы сможем выстоять там. Это лучшее, что мы можем предложить, и я верю, что мы сможем исполнить это. Плюс поддержка с воздуха. В воздушных боях у них преимущества нет, и без зенитного прикрытия мы справимся с ними. Если же они попытаются перебросить зенитные ракеты на восточный берег канала, мы будем атаковать их батареи танками, а если танки не смогут – атаковать с воздуха. Что же до Голанских высот, то там у меня нет решения, как добраться до их ракет. Но линию обороны там можно стабилизировать уже сейчас. По поводу ракет в Сирии – у меня нет решения.
Игаль Алон: Альтернативная линия на Синае – в какое положение она поставит Бир-Гафгафу и Ум-Хашибу применительно к угрозе со стороны египетских танков и артиллерии?
Моше Даян: Ко второй линии мы можем доставлять снабжение и топливо, тогда как снабжать первую линию (вдоль канала) мы не можем. [Кроме того, предлагаемая альтернативная] линия не будет статичной. Наши 800 танков там должны быть мобильны, и линия должна быть выстроена так, чтобы объекты [в Бир-Гафгафе и Ум-Хашибе] не пострадали. Линия должна пройти перед этими объектами.
Игаль Алон: На Голанах, как я понимаю, Хака всё же пытается стабилизировать линию.
Моше Даян: Командный пункт [36-й израильской дивизии в Нафхе] атакуют две сирийские дивизии, они были уже у самого забора. На двух других осях [сирийского наступления на Голанах] ситуация в данный момент стабильная. Может быть, уже утром окажется, что моя оценка слишком оптимистична. Но отступление с Голан ничего не решит, поскольку в этом случае боевые действия перенесутся в долину Хулы.
Игаль Алон: Какими силами вы располагаем на восточном направлении?
Моше Даян: Против Иордании мы имеем резерв из 80 шерманов [= американский танк М4 времен Второй мировой войны,] без авиации и без ракет. Король [Хусейн] может передать под сирийское командование имеющиеся у него американские танки. Возможно, он так и поступит вместо того, чтобы открывать новый фронт самому. Но они не могут не оживить его, [т.е. не активизировать в военном отношении – например, с помощью палестинских террористов – участок границы между Иорданией и Израилем.]
Игаль Алон: Бомбардировки глубокого [сирийского] тыла.
Моше Даян: И что это даст? Не думаю, чтобы это имело значение. Допустим, мы производим бомбардировку Дамаска. Я не думаю, что из-за этого на фронте отступит хотя бы один [сирийский] танк. Инсульта с ними не случится, их логистике это серьезным образом не помешает… Не знаю.
Если у нас будет время перевести дух, мы, может быть, атакуем [с воздуха] их нефтяные объекты и электростанции, но не более того. Каждая воздушная атака оборачивается для нас сейчас потерями. Сил мало и они быстро растрачиваются. И я не знаю, когда мы получим подкрепления.
Голда Меир: Что с потерями?
Моше Даян: С некоторыми позициями мы не имеем связи.
Голда Меир: Если мы тщательно проанализируем ситуацию и примем во внимание, сколь невелика оказываемая нам поддержка, [нам следует ожидать, что страны мира] придут и скажут нам: "Если так, стойте там, где нет войн". Взять, к примеру, американцев, которым нужны отношения со всем миром и с арабами тоже. [Как они поведут себя,] если мы сами – не сила, если мы сами не можем выстоять.
У меня нет иллюзий. Одно дело – что это скажет [нашему] народу. Но меня больше тревожит, что это скажет миру. Всё время, пока арабы не решались [бросить нам по-настоящему серьезный вызов, Израиль] представлял собой силу.
Моше Даян: Скажут: бумажный тигр.
Голда Меир: Между нами говоря, мир ни с чем не считается. Нам скажут: "Мы давали вам оружие, и вы держались. А теперь даже оружие вам не помогает". Но я одного не могу понять: ведь считалось, что египтянам будет причинен ощутимый урон, как только они начнут форсировать канал. Что случилось?
Моше Даян: [Наши] танки пошли [на помощь атакованным позициям линии Бар-Лева, но у противника] было артиллерийское прикрытие. Танки гибли. Самолеты не могли приблизиться [к зоне боев у Суэцкого канала] из-за [зенитных] ракет. 1000 артиллерийских стволов позволила [египетским] танкам форсировать канал и не дала нам подвести туда свои силы. Русская доктрина, русское планирование. Три года тщательной подготовки.
Игаль Алон: Какова оценка Генштаба?
Моше Даян: Дадо [= начальник Генштаба генерал-лейтенант Давид Эльазар] видит ситуацию так же, как и я. На юге такой же оценки придерживается Городиш. На севере Хака настроен пессимистичнее. Не знаю, что думает Талик [= заместитель начальника Генштаба генерал-майор Исраэль Таль.] Возможно, Талик еще более скептичен.
Голда Меир: То, что ты предлагаешь, даже хуже, чем просить прекращения огня на тех линиях, где мы теперь стоим.
Моше Даян: Только мы не стоим.
Голда Меир: По поводу Совбеза ООН. Может быть, задействовать Киссинджера на предмет [резолюции о] прекращении огня на тех линиям, где мы стоим в настоящее время?
Моше Даян: Покупаю это.
Игаль Алон: Таким образом, Киссинджера не следует просить, чтобы он не задействовал Совет Безопасности?
Моше Даян: На Синае, если они согласятся на прекращение огня, это не помешает им развязать боевые действия снова, и это не противоречит тому, что я говорю. Даже если они скажут "да" и согласятся на прекращение огня, у меня нет никакого оперативного плана. [Но] они не согласятся на прекращение огня до тех пор, пока это сражение не закончится. От Совбеза ООН нам спасения ждать не следует. И создания второй линии [обороны в глубине Синая] это не отменяет. Ни я, ни [командование] Южного фронта, ни Генштаб – никто не видит возможности отбросить их за канал, даже если подойдут новые силы.
Голда Меир: Все эти годы все говорили нам, и Цвикин друг тоже, что Садат знает, что он обречен на поражение в войне [здесь имеется в виду Ашраф Маруан, зять египетского президента Насера и затем - доверенное лицо его преемника Садата. Маруан был завербован Моссадом в Лондоне в 1969 году и считался впоследствии ценнейшим агентом израильской разведки в Каире. Назвав его "Цвикиным другом", Голда Меир имела в виду Цви Замира, директора Моссада. В 2004 году бывший глава израильской военной разведки АМАН Эли Зеира назвал имя Маруана в своей книге, утверждая, что тот был двойным агентом. В 2007 году тело Маруана было найдено после того, как он выбросился, был выброшен или упал из окна своей лондонской квартиры. Споры о том, был ли Маруан надежным источником или египетским дезинформатором, продолжаются между ветеранами Моссада и АМАН до настоящего времени.]
Моше Даян: Мне казалось, мы сможем накрыть их в ходе форсирования. Так мы оценивали перспективу, основываясь на опыте прошлой войны, и эта оценка оказалась неверной. И у нас, и не только у нас было ошибочное представление о том, что произойдет, когда египтяне попытаются пересечь канал. Возможно, завтра окажется, что я слишком пессимистично оцениваю ситуацию. Арик хотел прорываться и двигаться по их мосту дальше; Арик считает, что нужно прорываться. Городиш в этот план не верит.
(Министр обороны зачитывает сводку сообщений военной разведки о передвижении иракских сил.)
Игаль Алон: Что есть в долине Нила такого, что [часть этой и следующей фразы осталась засекреченной,] если до него добраться авиацией? […] хорошо защищен(а).
Моше Даян: И это не было бы [часть фразы осталась засекреченной.] Я не знаю такой критической цели, что повлияла бы. Каирская электростанция очень хороша защищена.
Игаль Алон: Ситуация на Голанах тревожит меня больше, чем Синай, потому что на Голанах у нас нет [территориальной] глубины. Если нами не будет создан [оборонительный] комплекс, они прорвутся в долину Хулы и в Галилею. В этом нет никаких сомнений.
Моше Даян: Дадо разделил авиацию на две части: север и юг. Может быть, мы окажем им на Голанах поддержку с воздуха половиной максимальной мощи наших ВВС.
Голда Меир: Нет причины, по которой они [= арабы] не продолжили бы теперь [боевые действия.] Останавливаться сейчас им незачем. Они почувствовали вкус крови.
Моше Даян: Захватить Израиль, покончить с евреями.
Игаль Алон: Моше прав. В этой ситуации иной возможности, [кроме отвода войск на Синае к линии Митле,] у нас нет.
Моше Даян: Нужно сказать Киссинджеру всю правду. Нужно выработать общую линию с американцами.
Голда Меир: Дадо был утром на заседании правительства. Он был очень печален. Надеется, может быть, ночью ситуация повернется к лучшему.
Моше Даян: До следующей волны иракских, иорданских и сирийских [войск] – если бы было возможно получить дополнительные танки и самолеты. Нужно сказать им [= американцам] всю правду. Пусть Ицхак [Рабин, бывший тогда послом Израиля в США] или Ареле [= генерал-майор Аарон Ярив, бывший начальник военной разведки, назначенный с началом Войны Судного дня специальным помощником начальника Генерального штаба] поедут туда с детальной информацией.
Исраэль Галили: Я просил еще до того отложить отправку телеграммы Киссинджеру.
М. Газит: (15 часов 40 мин.) Я говорил с Шалевом, [заместителем израильского посла,] в Вашингтоне. Он уже подал просьбу премьер-министра: сделать всё, чтобы Совбез не собирался пока. Киссинджер сказал, что он может потянуть с этим. Если [в нашей позиции] есть изменение, у него не будет проблемы.
Моше Даян: Мы не должны выступать с инициативой прекращения огня. Если будет [объявлено прекращение огня,] мы не станем огорчаться по этому поводу.
Исраэль Галили: Дело в другом. Премьер-министр говорит там (в телеграмме Киссинджеру) о шансах отбросить их [за Суэцкий канал.]
Моше Даян: Завтра утром увидим, где мы стоим. Может быть, на Голанах удастся стабилизировать линию. Завтра утром скажем ему [= Киссинджеру,] что поскольку они [= египтяне] смогли навести мосты, мы создаем новую линию, динамичную. И что мы решили не пытаться отбросить их за канал и т.д., а выделить 24 часа на укрепление линии на Голанах. Не вопить СОС. Прекращение огня [на данном этапе] не представляется нам имеющим существенное значение. Опасаемся усиления восточного фронта: Ирак продвигает свои войска, и ясно, что если мы не добьемся успеха на сирийском фронте, откроется [новый] фронт в Иордании.
Голда Меир: (Зачитывает документ канцелярии Моссада № 850)
Моше Даян: Скажем Киссинджеру, что мы хотим сосредоточить основное усилие на севере и на востоке. Нужно принять срочные меры к закупке дополнительного снаряжения и пр. Ладно, "добрых" вестей для одного дня я принес достаточно.
Голда Меир: Скоро будет заседание правительства.
Исраэль Галили: Я опасаюсь предъявлять правительству в 17.00 такую картину без какого-то предварительного обсуждения. Утром оценка ситуации, с которой Дадо выступил перед правительством, была другой.
Голда Меир: Предъявлять это правительству через час?
Моше Даян: Нет, это правительству предъявлять не следует. Распоряжения о создании второй линии [обороны на Синае] я уже отдал. Может быть, командование Южного [фронта] придет в себя и попытается атаковать. Для создания второй линии нет необходимости в решении правительства. Эвакуацию позиций [первой линии] нужно будет довести до сведения правительства. Дадо должен отдать приказ продолжать сражаться - и эвакуировать.
Игаль Алон: Дадо предоставил все необходимые полномочия командующему на юге [= Городишу.]
Моше Даян: Городиш хочет ночью отдать приказ гарнизонам об эвакуации ночью же.
Исраэль Галили: [Обращаясь к премьер-министру:] Предлагаю отложить заседание правительства и провести [предварительно еще одно] обсуждение с Дадо и с кем еще ты решишь.
Исраэль Лиор: (15 часов 50 мин.) Дадо хочет прийти сюда.
Моше Даян: Пусть приходит. Предлагаю созвать правительство в 21.00.
Голда Меир: Утверждаю созвать правительство в 21.00.
Моше Даян: Пусть Дадо или Талик пойдут и доложат Комиссии [Кнессета] по иностранным делам и обороне.
Голда Меир: Нужно сказать Цадоку [= председателю Комиссии Кнессета по иностранным делам и обороне Хаиму Цадоку,] что ни Моше [Даян,] ни Дадо не могут выступить перед Комиссией по иностранным делам и обороне. Пусть выступит Талик или Ареле [= Аарон Ярив.]
Моше Даян: Они (арабы) хотят поставить на кон всю Эрец-Исраэль.
Голда Меир: Это второй виток 1948 года.
Игаль Алон: (Обращаясь к Моше Даяну:) Где ты был наверху [= на севере]?
Моше Даян: У Хаки на горе Ханаан [= у командующего Северным фронтом в его штабе, неподалеку от Цфата.] Хотел съездить к Рафулю [= командиру сражавшейся на Голанах 36-й дивизии Рефаэлю Эйтану,] но у него (в Нафхе) были сирийские танки.
Игаль Алон: Кроме топографии, есть ли еще что-то подготовленное для создания второй линии [обороны на Синае?]
Моше Даян: Есть рокадное шоссе вдоль линии перевалов, но никаких укреплений нет.
Давид Эльазар: (Прибыл в 16.00) Я не просил присоединиться [к этому совещанию,] поскольку это [= обсуждаемое здесь] выходит за рамки тактических решений. Мы стоим перед решением, которое определит нашу судьбу. И здесь может быть допущена ошибка. [В целом,] у нас три возможности.
Я собирался поставить наши силы здесь, по этой линии перед перевалами. Держать дивизию в Тасе и [другую] дивизию выше, исходя из предположения, что мы попытаемся сдержать [египтян] и потом перейдем в сильное контрнаступление. В любом случае – стабилизировать линию обороны. Но временную линию обороны, с которой мы будем контратаковать завтра или послезавтра. Это одна возможность. [Однако] в свете сегодняшнего развития событий у меня нет уверенности, что мы сможем удержать линию малыми силами и затем перейти в наступление.
Вторая возможность – линия с наилучшим потенциалом сдерживания, то есть перевалы. Быть на перевалах; это трудная [для прорыва] линия. [Но] это линия, за которую придется тяжело заплатить. Умм-Хашиба [= крупная израильская командная база и база электронной разведки в северо-западной части Синайского полуострова] и "Рефидим" [= израильский военный аэродром в Бир-Гафгафе, в центральной части Синая] – это тяжелая плата.
Третья возможность представляет собой предложение с высоким потенциалом риска. Я советовался с людьми внизу [= на юге] - с Бреном, Ариком и Городишем, [т.е. с командирами двух дивизий и с командующим Южным фронтом.] Мы располагаем там слишком малыми силами. В Тасе ночью будет одна резервистская дивизия Арика. Наверху – дивизия Брена. Они предложили мне атаковать в сторону канала, подняться на [египетский] мост и продвигаться дальше. Два таких соединения, если они перейдут канал, уничтожат [на том берегу значительные египетские] силы. Потом уничтожим тех, что высадились [= на израильском берегу Суэцкого канала.] Но это риск. Это две единственные [наши] дивизии между каналом и Тель-Авивом.
Если мы атакуем канал и форсируем, но не добьемся при этом нужного результата, то останемся с тремя разбитыми дивизиями [здесь, наряду с 143-й дивизией Шарона и 162-й дивизией Брена, по всей видимости, имеется в виду 252-й дивизия под командованием Авраама Мандлера, занимавшая оборонительные позиции на юге Синайского полуострова. Генерал-майор Мандлер был убит 13 октября 1973 г. противотанковой ракетой Sagger ("Малютка"), поразившей бронетранспортер, в котором находился его передовой командный пункт. После этого командиром 252-й дивизии был назначен генерал-майор Кальман Маген.] И тогда уже подойдут иракские, алжирские и другие силы, и мы через два-три дня будем иметь войну в Эрец-Исраэль, [т.е. на собственно израильской территории.]
Хочу спуститься в Умм-Хашибу. Я за то, чтобы контратаковать, но не канал, а район сосредоточения уже высадившихся [на израильском берегу египетских] сил. Возможно, к утру силами 200-300 танков плюс воздух мы попытаемся сломать форсировавшие [Суэцкий канал египетские] силы и затем - снова закрепиться на линии [Бар-Лева.] Если это получится, мы будем в хорошей начальной позиции. Если не получится, [наш провал] не будет фатальным. [У нас] останется достаточно сил, чтобы отойти к перевалам и закрепиться там. [Но] это не тактический вопрос, это вопрос судьбоносный. Я спущусь вниз, чтобы [еще раз] изучить ситуацию, и завтра утром мы примем решение.
Наверху (на Голанах) ситуация лучше, хотя и там скверно. Северная [сирийская] дивизия остановлена, сирийские силы сломаны. [Их] центральной дивизии не удается продвинуться, от Нафаха их отбросили. Мы атакуем с воздуха. Я попросил Хаку подготовить линию [обороны на Голанах.] Хочу стабилизировать линию имеющимися силами, ночью подвести дополнительную дивизию и держать ее сзади. Мы потеряли [на севере] пять самолетов. В ходе атаки на позиции [сирийских зенитных] ракет мы заставили замолчать 27 батарей из 36. [Точнее] мы не знаем. После этого были [наши воздушные] атаки, и лишь немногие ракеты действовали. Это открывает возможность атаковать [с воздуха сирийские] танковые силы. Бомбардировка внутри [= в глубине сирийской территории] сейчас не проблема, у них открыто и с моря, и с другой стороны – броском на Дамаск.
Моше Даян: Что ты сказал по поводу окруженных позиций?
Давид Эльазар: Сказал, чтобы пытались уйти оттуда, каждый за себя. Не знаю точно, сколько позиций находится в таком положении.
Игаль Алон: Моше полагает, что можно стабилизировать [новую] линию [обороны на Синае, по перевалам,] сохранив при этом Бир-Гафгафу в качестве действующего аэродрома.
Давид Эльазар: Линия, которую предлагает Моше, это wishful thinking [= выдавать желаемое за действительное.] Я не спорю с Моше [в принципе,] и тоже хотел бы [отвести войска к перевалам, сохранив объекты в Бир-Гафгафе и Умм-Хашибе,] но сомневаюсь в том, что такое возможно. Сдерживать [противника малыми] силами на открытой местности. У меня нет [для этого] хороших [оборонительных] порядков. Такие порядки были бы оправданы при наличии сил для контратак, с пехотой в горах и т.п. Если они пойдут в наступление [на новую линию обороны, наша] дивизия атакует во фланг. Это хорошая линия, если я готовлюсь к отражению атаки. Мы пытаемся сейчас уничтожить [наведенные египтянами] мосты с воздуха, любой ценой. До настоящего момента удалось вывести из строя два моста – тот, что в Фирдане, и еще один. Действия авиации по мостам в самом разгаре, в Южном округе [= на Южном фронте] ощущают эту поддержку.
Моше Даян: Арик [= 143-я дивизия] уже в состоянии атаковать?
Давид Эльазар: Пока что нет.
Моше Даян: В связи с тем, что вы бомбите мосты, - нужно вложить в это максимум [и,] если ты придешь к выводу, что это возможно, атаковать форсировавшие [канал египетские] силы. Патент Арика [= прорваться к каналу и попытаться форсировать его по египетскому мосту] не сработает. Дадо проверит: если можно контратаковать силами Арика, мы сделаем это. [Другое решение будет принято] только в том случае, если ты вернешься и доложишь, что это невозможно. Если решишь, что возможно – у тебя есть Арик и у тебя есть Брен [= 162-я дивизия.] Других танков между Суэцом и Тель-Авивом у нас нет. Я рад, что удается успешно бить по мостам.
Игаль Алон: На Голанах наши ВВС действуют активнее?
Давид Эльазар: Да как сказать… В 1967 году у нас было 150 самолетов. Сейчас мы используем две группировки примерно такого размера – одну на юге и одну на севере.
Игаль Алон: У них есть в резерве еще [зенитные] ракеты. Удается ли уничтожать ракеты в Египте?
Давид Эльазар: Нет. Я не могу сделать это одновременно в Египте и Сирии. У нас были хорошие снимки сирийских [ракетных позиций,] и мы взялись за них. Но они кое-где изменили [расположение] ракет. У них остались еще батареи, и я не знаю в точности, где они. Всего у сирийцев было 34 или 36 батарей, не все они (27) уничтожены. До завтрашнего дня там наверняка будет 16-17 батарей.
Моше Даян: Дадо, ты едешь в Умм-Хашибу?
Давид Эльазар: Да.
Голда Меир: На Комиссию [Кнессета] по иностранным делам и обороне пойдут Ареле и Кадрон.
Игаль Алон: Заседание правительства проведем в 21.00.
Моше Даян: Сделаем правительство в 21.00, без [обсуждения детальных] планов, только про атаки мостов и т.п. По поводу иорданского фронта – бесспорно, что [там] нужно сделать приготовления. Предлагаю, чтобы начальник Генштаба выехал на Южный фронт и если он там придет к решению атаковать [форсировавшие канал египетские силы] - я за. Связанный с этим риск я принимаю, но не тот, что предлагается Ариком [= попытка прорваться на западный берег канала по египетскому мосту.] Сомневаюсь в том, чтобы [наши] силы могли уже этой ночью начать атаку. И ты должен окончательно решить там вопрос с [нашими] окруженными позициями.
Совещание закончилось в 16 часов 20 минут.
Перевел с иврита Дов Конторер
«Вести», 10.2010