|
“Ахилат симаним”, поедание рыбы и плодов, символизирующих достаток, плодовитость, стремление к благочестию - важная часть трапезы Рош А-шана. За без малого 30 лет я узнала о множестве дополнительных “симаним”, которые принято есть в разных еврейских общинах, потому что их названия на идиш, по-французски или на ладино созвучны со словами “добро”, “сладость”, “богатство”. И лишь побывав 14 лет назад в Чили, задумалась над тем, что два основных символа Новогодней трапезы - гранат и финик - это еще и ботанические символы Земли Израиля, которые не всегда можно найти за границей. Как, впрочем, и действующую синагогу, где можно услышать трубление в шофар.
Стояла ранняя чилийская весна, в Сантьяго уже больше похожая на лето, а на индейском юге - все еще на зиму. Я гостила в центре Сантьяго у давнего знакомого, ассимилированного украинского еврея, давно обжившемуся в Чили, и его девушки-чилийке. Выяснилось, что гранатов и фиников в местном “супермеркадо” в этот сезон днем с огнем не сыскать, да и на рынке их обнаружить маловероятно.
Вздохнув, я перешла к поискам синагоги. Таковая в пешей доступности обнаружилась только одна - консервативная. Чтобы проникнуть в нее на втрой день Рош А-шана молитвенника, акцента и моей типично ашкеназской физиономии оказалось недостаточно - охранник на входе говорил только по-испански, зато в свое время прошел стажировку в Израиле и четко произносил на иврите одно-единственное слово: “битахон”. Посему пришлось срочно бежать домой за паспортом. На фоне всеобщей латиноамериканской расслабленности это выглядело более чем странно (вторым местом в Сантьяго, где на входе следует предъявлять документы, был президентский дворец). Но все объяснялось просто - мнестная еврейская община опасалась терактов.
Вернувшись, я успела как раз к трублению в шофар. Я впервые в жизни оказалась в синагоге, где мужчины и женщины молились вместе, непривычно обращаясь к Богу “Сеньор”. После очередного трубления, следуя местному ритуалу, все молящиеся разделились на семьи. Каждая семья обнялась. Не успела я осознать свое одиночество - странная гринга с наспех выученным испанским в чужой, хоть и с детства любимой стране, как ближайшая ко мне семья из мамы, папы, сына и двух дочек подошла к странной гринге и заключила в объятья...
Ташлих должен был состояться у реки Мапочо, известной мне с детства по песне Виктора Хары о бедных детях, играющих на ее берегах и грязных водах, в которых плавают мертвые кошки. Действительность не подвела: грязные воды Мапочо, казалось, вобрали в себя всю таблицу Менделеева, зато стену на противоположном берегу украшали революционные мурали.
Обратно мы возвращались такой же дружной, хоть и не слишком многочисленной толпой, в которой различалась еще парочка одиноких гринго. Вероника, мать семьи, “удочерившая” меня на время молитвы и ташлиха, рассказала, переходя с испанского на иврит, что они с мужем несколько лет жили и работали в Израиле, но из-за экономических трудностей пришлось вернуться. Услышав иврит, к нам потянулись другие евреи. Средних лет сеньор с грустью поведал о своей мечте переехать в Израиль поближе к пенсии.
Мимо нас прошла процессия, движущаяся к Кафедральному собору Сантьяго. Впереди, водруженная на платформу с колесиками, торжественно ехала статуя Девы дель Кармен - святой патронессы Чили. Вероника с мужем с грустью рассказывали, что, родившись и почти всю жизнь прожив в Чили, так ни разу и не попробовали знаменитых местных вин - ведь они некашерны. Но в субботу и праздники им приходится пользоваться машиной, иначе из их района не добраться до синагоги.
Нежная, яркая чилийская весна разливала в воздухе ностальгический аромат сирени. Но мне внезапно захотелось домой, под жаркое сентябрьское солнце, поближе к финикам, гранатам, ташлиху на морском берегу и синагоге, где у входа не надо предъявлять документы.
9.2020