|
Почему Пасхальная Аггада - текст, от первой до последней строчки посвященный истории Исхода, ни словом не упоминает о Моше? И почему, полностью игнорируя его, одной из центральных фигур в истории об Исходе Аггада делает праотца Авраама?
Профессор Бар-Иланского университета Давид Хеншке, редактор журнала «Сидра», посвященного раввинистической литературе, подробно разбирает эти проблемы в своей статье «THE LORD BROUGHT US FORTH FROM EGYPT”: ON THE ABSENCE OF MOSES IN THE PASSOVER HAGGADAH».
Посланническая миссия («шлихут») Моисея, порученная ему непосредственно Б-гом - один из основных мотивов истории Исхода. «А теперь Я посылаю тебя к фараону, и выведешь ты народ Мой, сынов Израиля, из Египта!» (Шмот 1:11) - обращается Всевышний к Моше в самом начале книги Шмот. В дальнейшем Тора многократно подчеркивает характер и важность его миссии. После грехопадения сынов Израиля, создавших золотого тельца, Б-г приказывает Моше: «Иди вниз, ибо растлился твой народ, который вывел ты из страны Египетской» (Шмот 32:7). А после мора, постигшего народ за этот грех, Б-г обращается к своему пророку со словами: «Поднимайся, уходи из этих мест - и ты, и народ твой, который вывел ты из страны Египетской».
Однако Аггада входит в явное противоречие с текстом Торы, недвусмысленно указывающим на посланническую миссию Моше. Комментируя отрывок из книги «Дварим», посвященный Исходу, Аггада утверждает, что Господь вывел нас из Египта «не через ангела и не через серафима, и не через какого-либо посланника». Само имя Моше не упоминается в Аггаде ни разу. По мнению авторов Аггады, весь Исход в целом, а не только Казнь первенцев, как это следует из текста Торы, был осуществлен непосредственно Б-гом, без посредничества Моисея.
Таким образом, перед нами даже не одна, а две проблемы: идеологическая (почему редактор Аггады полностью отрицает участие и вклад Моше в дело Исхода) и проблема интерпретации (почему редактор Аггады утверждает, что Исход произошел без участия каких бы то ни было посланников, если это противоречит тексту самой Торы).
Эти проблемы уже давно занимают библеистов. В своей статье Д. Хеншке перечисляет несколько теорий, призванных их разрешить. Это и гипотеза о неприязни коэнов к «чрезмерному восхвалению» простого левита, которым формально являлся Моше, и противоположная ей гипотеза о стремлении мудрецов противостоять позиции Хасмонеев, видевших в Моше «первого царя-священника». Особняком стоят теории о противостоянии иудео-эллинистической философии, видевшей в великом еврейском пророке аналог некоего греческого полубога, и философии раннего христианства.
Но, - возражает Хеншке, -по тем же самым причинам (соблазн обожествления или «полуобожествления» главного героя), в этом смысле роль Моисея в Даровании Торы ничуть не менее «опасна», чем его миссия Б-жественного посланника во время Исхода. Однако нигде в раввинистической литературе, за исключением Аггады, мы не находим умалчивания роли Моисея в других важных событиях еврейской истории.
Подробно рассмотрев все теории предшественников, В. Хеншке предлагает свою. Т. к. до сих пор исследования в области библеистики сосредотачивались в основном на вопросе идеологии, Д. Хеншке начинает с обсуждения проблемы интерпретации, которая, в свою очередь, «может привести нас к истокам идеологии».
Известные и сследователи раввинистической литературы Л. Финкельстейн и Э. Урбах отмечают, что интерпретация стиха о спасении народа Б-гом без посредничества «ангелов или иных посланников» встречается также в Септуагинте. А библеист Йехезкель Кауфманн обнаружил, что раннехристианский автор Ориген в своем комментарии на стих из Песни Песней цитирует пророка Исайю (63:9), знакомого ему именно по переводу-интерпретации Септуагинты: «ни посланник, ни ангел, но сам Господь спасет нас».
В знаменитом Кумранском «Свитке битвы Сынов света с Сынами тьмы» известный израильский археолог Игаэль Ядин обнаруживает похожую интерпретацию: «Какой ангел или князь [ангелов] подобен помощи от Твоего лица» (кумранский автор-ессей меняет здесь первую букву слова «цар» - посланник, на «син», превращая таким образом неопределенного «посланника» в ангельского князя, «архангела»). Такое прочтение означает отрицание участия не Б-жественного посланника из плоти и крови, подобного Моше, а «рядового» ангела и его более высокопоставленного «коллеги» - «небесного князя» (очевидно, ангела - хранителя народа). Однако этот вариант также отражает структуру Септуагинты и Аггады: избавлению, исходящему непосредственно от Б-га противопоставляется спасение через одного из двух Б-жественных посланцев.
Итак, возможный источник этого загадочного пассажа в Аггаде найден: это стих из Исайи в переводе-интерпретации Септуагинты. Это может помочь нам в поисках исторического и политического фона, породившем позицию авторов или редакторов Аггады. Однако вряд ли намеренное «исключение» Моше из истории Исхода опиралось исключительно на Септуагинту. Безусловно, мудрецы, создававшие и редактировавшие текст Аггады, были знакомы с первоисточником текста Торы.
Моисей, главный персонаж книги Шмот и Б-жественный посланец, выведший сынов Израиля из Египта, в Пасхальной Аггаде даже не упоминается, зато в ней подробно и поэтапно рассказана история праотца Авраама. Фрагмент, в котором упомянут Завет между рассеченными частями животных, предваряет благословение «Всевышнего, установившего срок окончания рабства». «Почему акцент здесь делается на роль Б-га в этих расчетах?» - задается вопросом Хеншке. Согласно стандартному объяснению, этот фрагмент содержит намек на известный мидраш, толкующий слова Торы «будут они порабощены и угнетаемы 400 лет» (Берешит 15:13). Согласно ему фактическая продолжительность Египетского рабства - всего 210 лет (т. к. Б-г начинает отсчет этих 400 лет не с начала порабощения, а с рождения Ицхака). Мидраш приводит гематрию слова «кец» (конец, окончание [лет рабства]) - 190. Соответственно, 400-190=210.
Но Аггада не упоминает об этой гематрии и не приводит цепочку вычислений. Однако здесь можно увидеть намек на другой известный сюжет: спор таннаев р. Йегошуа бен-Ханании и р. Элиезера о связи между Избавлением и раскаянием. Р. Йегошуа утверждает, что Избавление наступит в свое время по той единственной причине, что «пришел его срок» (даже если народ Израиля не раскаялся). Р. Элиезер, в противоположность ему, полагает, что Избавление не придет, пока народ не раскается. Аггада согласна с мнением р. Йегошуа: Б-г принесет народу Избавление в определенный заранее срок при любых условиях.
Следовательно, позиция Аггады ясна: она отрицает «человеческий активизм», возможность человека ускорить Избавление вопреки желанию Всевышнего. Моше выводит народ из Египта не своими собственными силами - Б-г, говоря словами Исайи, «направляет его десницу» Своей рукой (Йешаягу 63:12).
История Авраама, заменившая собой историю Моше, служит той же цели: в ее свете мы видим историю еврейского народа как вереницу причиняемых врагами бедствий, из которых нас последовательно выручает Всевышний. «История Исхода была не уникальным инцидентом, а лишь одним из таких эпизодов» -говорят нам авторы Аггады. В каждом поколении, начиная с Лавана, враги восстают на нас, и так продолжается вплоть до эпохи, в которой жили сами авторы и редакторы Аггады. «...не один только (фараон) восстал, чтобы погубить нас, но во всяком поколении встают на нас враги, чтобы погубить нас, но Бог всегда спасает нас от их рук».
Современная версия Агады была отредактирована не ранее, чем при р. Йегуде бар Илае (середина II в.), последнем таннае, цитируемом в Аггаде. Хотя мы не можем точно датировать включение в Аггаду формулировки «не через ангела...», понять исторический фон, на котором она возникла, все же возможно. Это был период, на протяжении которого евреи пытались добиться избавления от чужеземного гнета собственными усилиями. Возможно, Аггада содержит намеки на восстание Бар Кохбы или другие эпизоды освободительной борьбы. Сделав центром рассказа Моше - сильного, целеустремленного героя, Аггада таким образом поощрила бы в первую очередь веру не в Божественное избавление, а в «человеческий активизм».
3.2021
Другие статьи про Песах