|
У меня нет претензий к моему образованию. Оно было государственным, можно даже сказать элегантным.
Я родилась в культурной семье, читала все нужные книги, изучала основы истории, развивала критическое мышление, любила тихие и красивые песни, под которые едят фаршированную рыбу, и не пренебрегала вечеринками в лучших клубах Тель-Авива. Но ничто не подготовило меня к чувствам, которые я испытываю каждый раз, когда арабское государство, арабский террорист или арабская террористическая организация пытаются убить или убивают сыновей моего народа, а я, как дикий зверь, хочу убить в ответ.
Мне рассказывают про оккупацию и притеснение. Хорошо, отвечаю, отличная тема, мы поговорим обо всем этом после убийства любого, кто пытается убить меня.
И тут мне говорят: но у него есть причины, у него нарратив.
И я отвечаю: «Я с радостью поговорю об этом после того, как он выбросит нож, упаковку со взрывчаткой и прекратит запускать ракеты».
Я могу ошибаться в политическом плане, но в такие моменты я не заинтересована, чтобы в меня стреляли. Сначала стреляем в ответ, а уж потом поговорим за чашкой кофе. Я не заинтересована в смерти, ни своей, ни своего народа.
Я стала избалованной и не получаю удовольствие от необходимости бежать в бомбоубежище из душа или посреди ночи. Хуже того, я почему то не чувствую себя оккупантом, когда "угнетенные" арабские мятежники осаждают евреев Лода в их домах, бросают в них бутылки с зажигательной смесью и поджигают их машины.
Я хочу, чтобы половина нашей армии задавила этот погром, и не обязательно при помощью водометов. Сожалею, но я не настолько развита, чтобы, расширив термин «протест», включить в него нападения на гражданские дома, поджоги синагог и полицейских участков, стрельбу в полицейских и гражданских, попытки линчевания прохожих.
И все это под палестинским флагом, в то время как Хамас и Исламский Джихад запускают в меня лично (да, да, я принимаю стрельбу на свой счет) по тысяче ракет в день.
Более того, как только мне говорят «это аккупация», моя моментальная и первобытная реакция: «Наверное, нужна еще одна».
Проблема усугубляется каждый раз, когда я сталкиваюсь с обвинениями, в которых лично меня, то есть государство Израиль, обвиняют в том, что я несу ответственность за любой вид насилия со стороны арабов.
Я должна была бы склонить голову перед заявлением лекторОВ и лекторШЕЙ академии "Бецалель" к своим арабским студентам (лекторы называют их палестинцами), которые в настоящее время бастуют по той или иной их нарративной причине:
«Мы, лекторШИ и лектоРЫ "Бецалель", выражаем глубокую солидарность с вашей борьбой за дом и за свободу на фоне насилия со стороны полиции и поселенцев, что является результатом политики правительства, которая в последние дни ярко выражена в Шейх-Джаррахе, у Шхемских ворот и в мечети Аль-Акса.
Мы понимаем ваши трудности учиться в государственном учебном заведении захватчиков и угнетателей, особенно в эти дни."
Вместо восхищения многоликим языком, который указывает на хорошо развитую артистичную душу, у меня получается в ответ только «давай, давай, вломи им по полной».
Друзья мне объяснили, что свобода выражения мнения священна.
Верно, но, на мой примитивный взгляд, зло, ложь и извращенный взгляд, не должны получать от меня зарплату.
Академия "Бацалель" - это государственное учреждение, финансируемое государством, поэтому лектоРЫ и лекторШИ могут приберечь свою свободу выражения мнения для частного и независимого учреждения дизайна и моральной чистоты, которое будет взимать деньги и оплачивать счета.
Их воображаемое моральное превосходство, нелепая и порочная поза сочувствия врагу не впечатлит никого, кто бегает в бомбоубежище в два часа ночи.
Мои чувства в любом случае неразвиты и неэстетичны, я также свободна от постоянного чувства вины за само моё существование и мне трудно любить тех, кто меня ненавидит.
Хотя полученное мной образование требует ставить под сомнение всё, кроме осуждений ООН и постановлений Багаца, но, в конце концов, ни академическая болтовня, ни передовая статья в газете "Hаарец", ни выступления депутатов из общего арабского списка не смогу разрушить мой нарратив.
Я не знаю каков его статус на Олимпе моральных ценностей, установленных арбитрами во всем мире, да меня это и не волнует.
Единственная моя правда, и нет другой, это народ Израиля, Тора Израиля, Земля Израиля и армия обороны Израиля
Перевод: Тали Цион, ФБ
«Израиль сегодня», 05.2021