|
Левонтин, братья Файнберги, Абрамович, Юдолевич, Ханкин, Айсман, Айзенман…- всего семнадцать детей, каждый из которых к маминой радости, к папиной гордости, день за днём постигал Талмуд.
Они полагали, что Земля Израиля расцветёт, едва ее орошат еврейские слезы счастливого возвращения. Как они ехали, эти семнадцать российских евреев, как расставались со своей радостью, со своей гордостью мамы и папы - кто теперь об этом расскажет? Семнадцать юношей, не допуская крамольной мысли, что слово Торы может оказаться не воплощённым в живую материю знаком, в 1882 году прибыли в Палестину. Отыскав тот самый источник, где сам Самсон утолил свою жажду, и подождав до счастливого, согласно традиции, дня Ту бэ-Ав, оформили купчую на 3340 дунамов земли…
Что они привезли с собой? Знание русского, украинского, идиша, Торы. Давид Залман Левонтин был к тому же богат двумя доверительными бумагами от общин Кременчуга и Харькова, разрешавшими ему, их посланцу, построить именно то поселение в Эрец-Исраэль, куда прибудут - в лучшие времена - все евреи Харькова и Кременчуга. Источник, омывший сухие губы Самсона, за тысячи лет превратился в болото, кишащее малярийными комарами.
Свой первый колодец безумцы-строители решили вырыть на самой вершине холма. И рыли, юноши, усердно и истово, не пропуская, впрочем, молитв.
Они огорчились, когда на глубине восемнадцати метров рухнули стены. И удивились, чем же они, добропорядочные евреи, прогневили Всевышнего.
Воду пришлось покупать в соседней деревне. Поскольку кувшин живительной влаги обходился дороже арбуза, то иногда, вместо питьевой воды приобретали арбуз. Половину съедали, а из другой - выжимали сок для омовения рук перед утренним благословением. Там, где рухнул колодец, решено было выстроить синагогу, ибо с вершины холма виднелось море, а оттуда семнадцать сынов Израиля ожидали прибытия всех остальных евреев в Святую землю. Со строительством, правда, пришлось подождать - ничего не попалось под руку, кроме песка.
В вопросах сельского хозяйства все уважаемые специалисты в области философии иудаизма постановили полностью положиться на знания Иеуды-Лейба Ханкина, папа которого много лет держал овощную лавку.
Отчего-то земля не дала моментальных плодов.
-Вы, конечно, избраны Богом, - скажет им через полгода посланный Ротшильдом агроном Густав Дигор, - а я всего лишь гой. Но если мне будет позволено, то я замечу, что рожь и пшеницу в известняке не растят. Но растят виноград.
-Вот и славно! - решили евреи.
-Ручка мотыги, - добавил Густав Дигор, обращаясь к Давиду Залману Левонтину, - находится на том конце, уважаемый, который вы безуспешно пытаетесь всунуть в землю… Они не сдались.
Леви Файнберг, раздобыв бочки, освоил профессию водовоза. Он добирался полдня до хозяйства Микве Исраэль и полдня обратно, отбиваясь от периодических нападений арабских соседей.
Но вот, неприятность: восемь приобретенных коров, два верблюда, две лошади - и кончились деньги. Так прервалась и вторая попытка вырыть колодец - уже у подножья холма.
Йоси Файнберг уехал в Россию за ссудой.
Там денег не дали, но дали совет съездить во Францию.
Йоси Файнберг привык к советам. Йоси Файнберг привык к евреям. Он помнил, как незадолго до основания поселения, решая, где именно ему быть, все шестнадцать друзей указали шестнадцать различных направлений и каждый нашел аргумент для обоснования своей позиции. Тогда Давид Залман Левонтин предложил провести собрание и до создания поселения основать комитет (ваад халуцей йесод ха-маала), а также - принять Устав, регулирующий будущую жизнь первых репатриантов первого поселения в Эрец-Исраэль. Устав, в том числе гласящий, что только владельцы недвижимости считаются постоянными жителями, а остальные - временными, что залог существования поселения - в самоотверженном труде всех жителей, включая женщин и детей, - был принят. Один из пунктов вменял в обязанность будущим поселенцам "обеспечить процветание Земли Израиля". Но как процветать земле, если у непостроенного поселения до сих пор нет имени? И какие слова западут в сердца глубже, чем сказанные пророком Ишаяу: "Первый (возвестит) Сиону: "Вот, вот они!"
Так решено было на собрании считать себя первыми, принесшим Сиону благую весть о возвращении российских евреев.
…Франция - так Франция. Йоси Файнберг явился к барону Ротшильду именно в тот момент, когда барон отказался дать денег правоверному старику, пожелавшему приобрести себе место для будущего погребения.
-Я даю деньги тем, кто едет в Землю Отцов жить, а не умирать, - произнес барон и увидел Йоси.
Йоси был молод, красив и силен. Йоси сказал, что хочет жить так, как жили царь Давид и царь Соломон. Барон Эдмонд де Ротшильд дал ему 25 тысяч франков, чтобы достроить колодец.
Когда барон Ротшильд прибыл в 1887 году с визитом к потомкам еврейских царей, на полях Ришон ле-Циона зеленели полмиллиона кустов виноградника. Барон был доволен. Барон построил своим подопечным величественную синагогу. На изначально выбранном поселенцами для этой цели холме.
Из семнадцати уже семей, десять были уже настолько богаты, что могли мечтать о строительстве собственных домов, а семь настолько бедны, что намеревались оставить Святую Землю.
-Не годится! - сказал Давид Залман Левонтин. - Мы не можем позволить евреям покинуть Землю Отцов.
И Давид Залман обратился за помощью к богатому дяде Цви Левонтину. Цви согласился построить дома для бедных семей. Не бесплатно, а выделив беспроцентную ссуду. -Пусть вернут постепенно деньги, - поставил условие Цви, - но не мне, а общине Ришон ле-Циона.
…Одна из центральных улиц Ришон ле-Циона, берущая свое начало от площади Основателей (где на вершине холма высится синагога), названа улицей Ротшильда. Там поселились сто лет назад десять богатых семей, построивших свои дома - трёхэтажные, мало чем отличающиеся друг от друга. Все фантазии ограничились воспоминаниями, кажется, Айсмана, набросавшего на листе бумаги планировку российского дома своего дедушки. Ещё одна улица, вытекающая из той же площади, названа улицей Эхад ха-Ам. Там поселились семь бедных семей, тоже построивших собственные дома и оставшихся, благодаря приобретенной недвижимости, на Земле Отцов…
Если кого-нибудь интересует, откуда я получила каскад историй и легенд, скупо изложенных в музейных документах, я отвечу, что мне посчастливилось услышать Янкеля. Янкель Лерер - внук Бецалеля и правнук Реувена Лерера, основавшего соседнее с Ришон ле-Ционом поселение Нес-Циона. Жена Реувена, Фейга, присутствовала на бар-мицве у правнука Янкеля, после которой она уже не вставала, а вскорости умерла в возрасте 116 лет, сохранив до последних дней ясную память.
Янкель, участник Войны за независимость, бывший работник кооператива "Эгед", ныне пенсионер, несколько раз в неделю приходит в музей Ришон ле-Циона.
Наша прогулка по плавящемуся от солнца городу заняла не менее пяти часов. И все это время великий гид Янкель Лерер объяснял мне, что есть сионизм.
-Не Ликуд, не Херут, - кричал он, - и не социализм! Сионизм - это Ханукат-байт. Сионизм это значит построить свой дом на том месте, где жили отцы, и освятить этот дом так, как делали это отцы наших отцов. Купить дом - это значит остаться тут, и никогда не вернуться ни в Николаев, ни в Кременчуг. Купить землю - это означает ждать тех евреев, которые… почти в пути!
Янкель Лерер чтит память Эдмонда де Ротшильда.
-Это благодаря барону, - объясняет Янкель, - в Ришон ле-Ционе были основаны первая в Эрец-Исраэль школа, где мальчиков вместе с девочками учили на языке иврит, первый детский сад с обучением на иврите, библиотека, центр бесплатной медицинской помощи, Еврейский национальный Фонд… и первый еврейский оркестр под управлением Осовицкого.
-А что же, - робко спросила я, - известный сионист Михаэль Гальперин был настолько возмущен политикой барона Ротшильда, что покинул во гневе Ришон ле-Цион, переселившись в известную нам Нес-Циону?
-О, Гальперин! - взорвался Янкель. - Прежде, чем его выгнал барон, его выгнал родной отец из города Вильно. Видно, этот красавец, сынок, родился первого мая, - настолько он пропитался отравой социализма! У Гальперина-старшего был обувной завод.
Гальперин-младший явился к рабочим завода и принялся объяснять, что его отец жестокий эксплуататор и что забастовка изменит положение униженных и оскорбленных. Его папа сказал: "Знаешь что? Возьми деньги и сваливай куда подальше!" В 1885 году этот юноша появился на винодельне барона Ротшильда. Осмотрелся, решил, что тяжёлый труд не может устроить двадцатилетнего революционера, и принялся писать разгромные статьи об эксплуатации на виноградных плантациях. Куда? Разумеется, в русскую прессу. Люди барона сказали ему: "Знаешь что? Возвращайся к папе!" Он вернулся. Но Гальперин-старший встал стеной: "Возьми ещё денег! Но возвращайся туда, откуда приехал!" Он взял и вновь отправился в Палестину. А тут как раз мой прадед, Реувен Лерер, поднимал поселение, и без Ротшильда. Как было туда не явиться красавцу Гальперину со знаменем и на коне?
…
В 1882 году, одновременно с семнадцатью первыми репатриантами из России, - продолжался страстный рассказ Янкеля Лерера, - в Палестине появился Нафтали Имбер. Кто такой? Богема, поэт, бродяга, который сбежал в свое время от золочевских хасидов, спасаясь от обвинения в вольнодумстве. В Палестине он задержался недолго, продолжив свои путешествия в Европу, Америку. Но здесь он оставил сборник стихов, полюбившихся поселенцам.
А в 1886 году в Ришон ле-Ционе, рядом с конторой для служащих Ротшильда, поселился приехавший из Румынии паренёк Шмуэль Коен. Паренёк этот, фермер из Яссы, душевно и непрерывно напевал одну и ту же мелодию.
-Откуда, - спросили его соседи, - ты привез этот напев?
-Я не любил учиться, - признался Шмуэль. - И вместо школы бегал то за цыганами, то за мужиками. Не скупились на песни ни те ни другие. Слов я не разбирал, а мелодия льется с тех пор, как только я начинаю работать.
Не вспомнить теперь, почему и кому из первых репатриантов, основавших первое поселение на Земле Отцов, пришла в голову эта мысль - предложить для мелодии Шмуэля Коена запавшие в душу слова стихотворения Нафтали Имбера "Наша надежда".
-Од ло авда тикватейну, - запел Янкель Лерер, остановившись на том самом месте, где был рожден гимн не возрожденного ещё государства. - Ха-тиква бат-шнот алпаим…
"Вести", 2.6.1994 ФБ