|
Они приходят, эти люди, разного телосложения и роста, с лицами всех цветов и с разными комплексами, в смущении и замешательстве, с востока, запада, севера и юга. Они евреи. Они туристы. Они пришли увидеть Ее. Стену. Они приходят, с бородами и в кафтанах — прямо из Уильямсбурга; с усами, характерными для Совета раввинов, из Флетбуша и Кью-Гарден Хиллз; в черных ермолках, что означает принадлежность к Агуде, и в вязанных ермолках, которые кричат о том, что они поддерживают Звулуна Хаммера и идентифицируют себя с ним. Они приходят вообще без ермолок и получают их от местного гида Американского Еврейского конгресса; они приходят вообще без ермолок и надевают картонные ермолки, которые выдают им хранители Стены; они приходят в том, в чем приходят. Увидеть ее. Стену.
Они приходят как люди, хорошо знающие место, — некоторые уже были в Израиле семь, восемь, десять раз; они уже приобрели ранг постоянно проживающего туриста. Обычно это ортодоксальные евреи, которые подходят к Стене уверенным шагом, как подходят к знакомому, чтобы обменяться с ним рукопожатием. Другие чувствуют себя не вполне уверенно, не знают, как им надлежит действовать, и они стоят, испытывая неудобство и нервозность, и оглядываются вокруг, наблюдая за поведением других. Некоторые стоят, просто стоят перед Стеной — размышляют, медитируют, молятся, говорят, шепчут, плачут.
А потом они уезжают. Они побывали на земле Эрец-Исраэль, побывали в Сионе, были в Иерусалиме, Святом городе, и приходили увидеть Ее. А потом они уезжают. Они оставляют здесь свои деньги, свои путеводители, свои небольшие записки, которые они, свернув или скатав в небольшой шарик, вставили в расщелины Стены. Они покидают землю Эрец-Исраэль, и Сион, и Иерусалим, Святой город, и Ее. Стену. Они возвращаются домой в Грейт-Нек, или Бостон, или Лос-Анджелес, или Майами и, конечно, в Вашингтон, Хайтс и Монси, и Уильямсбург, и Боро-Парк. Они покидают Старый Иерусалим, отправляясь в новые, и покидают Стену ради Уолл- стрита, потому что они обязаны это сделать. Увидеть Израиль — значит испытать радость и получить впечатления, не имеющие себе равных. Увидеть Иерусалим, Святой Город, — означает приобрести бесценное сокровище воспоминаний. Увидеть Стену — означает испытать совершенно неописуемое возбуждение. Но для всего есть свое время и свое место, и все хорошие туристические поездки неизбежно подходят к концу. Израиль — лучшее из всех мест, которые можно посетить. Но не им жить здесь.
И вот они уезжают. Бородатые и безбородые, ортодоксы (ультра- и современные), консерваторы, реформисты, реконструкционисты, гуманисты, агностики, атеисты… Они уезжают. «Домой». И я иногда размышляю: когда они приезжают, они бегут сказать Стене «здравствуй!». Но помнят ли они, что уезжая надо сказать «до свидания»?
И действительно, как можно сказать «до свидания» Стене? Что человек говорит Ей? Стоит ли он здесь и читает молитву Минха, где есть такие слова: «И пусть глаза наши увидят Твое возвращение в Сион…», — а потом говорит: «Ну, мне, пожалуй, пора уходить. Бизнес нельзя закрыть больше, чем на три недели. Позаботься о себе, и будем надеяться, что Он скоро вернется…»? Пожимает ли человек вместо руки ту зелень, что растет из Стены, и целует ли он ее — на прощание? Если человек знает, что Б-жественное присутствие, Шехина, никогда не покидало Стену, как человек говорит «до свидания» Ему? Что говорит Б-жественному присутствию возле Стены человек, покидающий Израиль ради Изгнания, в котором, как нам говорят, у него не будет Б-га, и где он будет исповедовать идолопоклонство «в чистоте»?
Я полагаю, что именно из-за всего этого большинство людей покидают Израиль, не сказав «до свидания». Я полагаю, что в первую очередь те люди, чьи сердца и совесть — не камень, не могут сказать Стене, чьи камни от сердца: «До свидания! Я нарушаю основное положение иудаизма; я предаю свою Землю; я возвращаюсь к горшкам с мясом и к материализму Изгнания и поэтому оставляю Тебя».
Но я задаю себе другой вопрос: что говорит и думает Стена, когда видит еврея, приехавшего навестить Ее так, словно это обычная поездка (а многие совершают такие поездки в последнее время) в Пуэрто-Рико или Испанию, Арубу или Рим? Я размышляю: что думает Она, глядя на толпы туристов, что пришли прикоснуться к Ней, погладить Ее, поцеловать Ее, пристально на Нее смотреть, увековечивать Ее на своих слайдах и пленках, — а потом возвращаются в те страны, которые они считают своим настоящим домом? Я задаю себе вопрос: что думает Она, когда видит евреев, которые молятся и раскачиваются перед Ней? Я задаю спрашиваю себя: что думает Она, когда видит ритуал и идолопоклонство, созданные вокруг Нее Американским Еврейским конгрессом, Министерством Туризма и Объединенным Еврейским призывом? Я размышляю: о чем думает Она, когда видит ортодоксальных евреев из Нью-Франкфурта и величественных Краун-Хейтс? Когда глядит на всех «религиозных евреев» во время их трехнедельного отпуска перед их возвращением к идолопоклонству?
Совершенно понятно, что место это — остатки Храма, в котором проповедывали пророки, страстно обличавшие лицемерие, — помнит их слова и повторяет их потомкам. Безусловно, оно повторяет слова: «Когда вы приходите, чтобы предстоять Мне, кто просит вас топтать дворы Мои? Не приносите больше пустого дара; воскурение — мерзость для Меня; собраний, которые вы собираете в начале нового месяца и в субботы, не терплю Я: беззакония с празднеством» (Йешайяhу, 1:12,13).
Стена смотрит на тех, кто приходят почтить Ее и в то же самое время собираются предать Землю и осквернить Ее, покинув ради Изгнания, которое они называют «домом», — смотрит и повторяет: «Ведь послушание лучше жертвы; повиновение — лучше тука овнов» (Шмуэль I, 15:22).
Они покидают Стену ради «дома». Они отказываются жить на Земле этой Стены. Она знает: того, что они планируют, — мира и безопасности в Галуте — никогда не будет. Она знает, что если они отвергнут Стену Всевышнего, у них будут другие стены — стены огня и стены тюрем и лагерей. Галут — это одна высокая стена для еврея, хотя он и отказывается видеть это.
Если прийти к Стене поздно, очень поздно вечером и прислушаться, внимательно прислушаться, то можно услышать Стену. Она тихо плачет наедине с собой и говорит: «Горе моему народу за то, что он унижает Землю…». Мне кажется, что Стена предпочла бы, чтобы те, кто говорят Ей «до свидания», вообще не приходили сказать «здравствуй».
Перевод Е. Майданика.
Сборник статей № 3 1994 г. (МАОЗ); «Еврейская Идея» № 10 5760 г.
