Амусья Мирон

Памяти Юваля Неемана (1925-2006)

И горе тому, кто себя и других убедил в том,

что ему следует вести себя как побеждённому,

несмотря на то, что победил.

Юваль Нееман, "Политика без иллюзий",

Иерусалим, 1988.

Нельзя нам отдавать ни пяди земли!

Академик Е. М. Лившиц,

в беседе с Ю. Нееманом, 1967 г.

Вчера, 26.04.06, еврейский народ понёс тяжелейшую утрату - умер один из крупнейших физиков-теоретиков современности, государственный деятель, вернейший сын своего народа. Вся его жизнь была непрестанным сочетанием научной, политической и административной деятельности.

С раннего детства увлечённый наукой, сначала историей, географией и астрономией, а чуть позднее - физикой, он в пятнадцать лет заканчивает среднюю школу в Тель-Авиве, а в шестнадцать - вступает в еврейскую подпольную организацию Хагана. После окончания Техниона он, по своему выбору, уходит на военную службу. В 23 года, в звании майора, Нееман разработал операцию по прорыву в отрезанный египтянами Негев. В 27 лет он стал успешнейшим начальником отдела стратегического планирования Генерального штаба, а через два года занял пост заместителя начальника военной разведки. Именно разработки Неемана середины пятидесятых стали основой стратегического плана, применённого в Шестидневной войне 1967 г.

Неоценим его вклад как руководителя разведки в победу, достигнутую Израилем и в 1956 г. Уже тогда он заложил основы "быстрой" разведки, основанной на применении ЭВМ. О его деятельности на военной стезе ходили легенды, дошедшие и до научных работников СССР. Несомненно, это способствовало укреплению чувства самоуважения среди еврейской интеллигенции. Помню, как восхищённый фантастической комбинацией блестящей военной и научной деятельностей Ю. Неемана, году в 1961 г., выдающийся советский физик-теоретик Владимир Наумович Грибов, сказал мне: "Где Нееман, там победа!".

В 32 года полковник Нееман решает вернуться к занятиям физикой, но по рекомендации М. Даяна совмещает учёбу в аспирантуре в Имперском колледже Лондона у будущего нобелевского лауреата Абдуса Салама, правоверного мусульманина, с работой военного атташе Израиля в Великобритании. В этот период в центре его внимания были, наряду с совсем непростыми элементарными частицами, покупка двух подводных лодок, полусотни танков "Центурион" и сложнейшие хитросплетения в ливано-иорданско-иракских отношениях. Подчеркну, что в выборе научного руководителя евреем до мозга костей Нееманом мусульманина Абдуса Салама не было лево-либерального "шалом-акшавства" или демонстрации своих "передовых" взглядов. Был великий физик, у которого аспиранту следовало учиться.

В итоге, в противоборстве научных и военных устремлений верх взяла физика, и в 1962 г. на свет появляется совсем не юный кандидат наук, разработавший нечто вроде таблицы Менделеева для элементарных частиц. Как и в той таблице, в неемановской оказалось пустое место для ждущей своего открытия частицы - знаменитой омега-минус. Ждать пришлось совсем недолго, и награда в виде Нобелевской премии пришла довольно скоро - в 1969 г., но не к Нееману, а к американскому теоретику М. Гелл - Ману, начавшему работать в физике элементарных частиц гораздо раньше Неемана, но предсказавшего решающе-важную для признания открытия частицу всё-таки несколько позже.

Однако в целом, Ю. Неемана не обошли награды: он был лауреатом премии Израиля, медали А. Эйнштейна (США), и множества других премий, медалей и званий.

Когда откроются архивы Нобелевского комитета за 1969 г. станет ясно, из-за чего произошла несправедливость в адрес Неемана - по случайности, предвзятости или малопочтенному умыслу.

В 1961-63 гг. Нееман был директором израильского ядерного центра и считал абсолютно необходимым для Израиля создание большого реактора. Послушай его тогда правительство Эшколя, Израиль практически навсегда решил бы свои энергетические проблемы. В 1978 г. Нееман возглавил разработку проекта строительства канала по переброске вод Средиземного моря в Мёртвое. Из-за разности уровней переброска могла стать источником огромной энергии, столь необходимой Израилю, а сооружение канала и его оборудование - важной технической и научной проблемой.

Проф. Нееман уделял огромное внимание развитию науки, связанной с ней технологии и созданию наукоёмких производств. Отсюда его интерес к подготовке кадров, что проявилось в его работе на посту ректора Тель-Авивского университета, а позднее (в 1982 г.) и министра науки и развития. Одним из источников увеличения научного потенциала Израиля он видел в массовом приезде научных работников из СССР и немало способствовал организации системы их трудоустройства. Его забота о приезжающих носила не только общий, но и вполне конкретный характер: многие получили "путёвку в израильскую жизнь" непосредственно из рук Неемана. Он старался помочь и некоторых своих научных протеже опекал годами. Среди них был и проф. Б. Тавгер, наряду с исследованиями в области физики, проведший раскопки заброшенных и разрушенных синагоги и кладбища в Хевроне. Кстати, эта одиссея описана в замечательной книге Тавгера "Мой Хеврон".

В своих политических взглядах и действиях, вылившихся в создание партии А- Тхия, Нееман был убеждённый противник односторонних уступок, отступлений и "жестов доброй воли". Он внёс впечатляющий вклад в организацию поселенческой деятельности, в разработку планов строительство новых поселений, в создание разбросанных по стране научных центров.

Нееман всегда и с обоснованной неприязнью отвергал идеи создания "палестинского государства" в Иудее, Самарии и секторе Газа. Он понимал, как надо бороться с террором, как, желая мира, следует готовиться к войне - новой, всё более технологичной.

Крупнейший учёный, занятый абстрактными проблемами мироздания, он был близок к реальности и бесконечно далёк от бредовых фантазий "Нового Ближнего Востока". Он отдавал себе полный отчёт, сколь вреден провоцируемый "слева" раскол общества. На его глазах идеология победы заменялась назойливым желанием что-то отдать врагу в бесперспективной попытке откупиться от реалий опаснейшего окружения, которое не умиротворишь. На его глазах свобода слова начала использоваться внутри страны как орудие клеветы, направленное против Израиля, еврейской истории, религии и культуры. Он писал, что движение "Шалом Акшав" нанесло огромный ущерб обороноспособности Израиля. В сущности пятой колонной считал он тех израильских евреев, кто, как, к примеру, Ури Авнери, поддерживал арабскую сторону в арабо-израильской войне.

Псевдомиротворцы из научной элиты и СМИ видели в нём своего врага и в меру сил травили, не стесняясь в выражениях. Нееман говорил мне, что его особо ранит кличка "фашист", столь широко используемая в адрес своих противников "шалом-акшавками". Дело доходило до печальных курьёзов: когда я пригласил Неемана два года назад выступить на коллоквиуме в институте им. Рака с научным докладом, пришлось преодолевать жесточайшее сопротивление. Публика валила валом, сидели в проходах, доклад был блестящ, но из принужденного кратковременно к молчанью "левого угла" раздавалось шипенье: "не ново", "малоубедительно" и т.п. Мне, кстати, рассказывали, что ряд лет назад "левый" сотрудник института Рака проф. Д. Амит (осуждённый за связи с врагом - и такое бывало когда-то!) добился отмены лекции Ю. Неемана как фашиста (!) в университете Джонса Гопкинса в США.

Наше знакомство сначала было односторонним: я прочитал и рассказал на семинаре в Ленинградском университете одну из его работ. В 1999 г., к своей радости, я оказался в его рабочем кабинете, куда меня привела женщина-профессор, опекаемая Нееманом. После краткого рассказа о моих научных делах, представив, так сказать, свои "верительные грамоты", я попросил его обрисовать военно-стратегическое положение Израиля в контексте соглашений Осло и возможной балканизации Ближнего Востока. Он начертил на доске карту и обрисовал происходящее с блеском профессионального преподавателя и глубиной анализа генштабиста. От идей территориальных уступок, как и от всей концепции "территории в обмен на мир" вместо естественного подхода "Мир в обмен на мир", он аргументировано не оставил камня на камне. Беседа затянулась надолго. В конце я попросил разрешения периодически звонить, консультируясь по недостаточно освещённым в беседе вопросам. Я тогда не представлял себе, сколь часто в недалёком будущем придётся это делать.

Вскоре началась "война Осло", и мне во всей неприглядности представилась картина неготовности Израиля к современной информационной войне, или, говоря несколько старомодно, к пропаганде. Я начал писать своим коллегам по всему миру, пытаясь рассказать правду о том, что происходит здесь, в войне, навязанной народу Израиля. Мне нужны были проверенные данные "из первых рук", будь то общие соображения типа возможности военного отпора террору и военной победы над ним или конкретные данные очевидца и участника процесса принятия решений по вопросу, к примеру, операции "Мир Галилее" и роли израильской армии в Сабре и Шатиле.

Я неизменно получал ответ, подробный и убедительный, сверяя с ним, как с камертоном, свои воззрения и оценки. Получал я и литературу по вопросу, если таковая имелась - копии старых газет, журналы, книжные страницы. Так, вся лживость информации об изгнании арабов с их "законных земель" прямо следовала из сохранившихся копий призывов начавших войну с Израилем арабских стран к местным арабам покинуть зону военных действий, чтобы после казавшейся скорой их победы получить компенсацию за счет подлежащей захвату еврейской собственности. К счастью, победа не состоялась. Напомню, не без участия молодого тогда Ю. Неемана.

Последний раз я видел Ю. Неемана на международном симпозиуме "Наследие Альберта Эйнштейна", проводившимся Академией наук Израиля в середине апреля 2005 г. Он многократно и содержательно выступал, с докладами и в прениях. Наиболее характерной чертой его замечаний была их направленность на освещение выдающегося вклада еврейского народа в науку, органично связанную с его прошлым и настоящим отношением к грамотности и к Книге.

Мы обсуждали дикую идею "одностороннего размежевания" в Газе и лишённую политического позитивного смысла операцию по разрушению Амоны. Нееман поддержал и направленный президенту Кацаву призыв группы учёных уволить, в связи с побоищем у Амоны, и.о. премьера Ольмерта в отставку. Идеи "Земли Израиля" были очень близки Нееману и их отдача в его глазах представлялись глупостью или преступлением. Он неизменно говорил об этом. Можно надеяться, что правильность позиции великого учёного будут осознавать всё большее число граждан Израиля. Этот процесс не остановить ни стоящим у власти партиям, с их печальным единением в бегстве от всё более наглеющего от безнаказанности врага, ни мерецево - "пенсионному" бомонду, ни фантастическими планами размена территорий с отдачей земли Израиля его врагам.

Лишь в одном вопросе не было со-понимания с Ю. Неманом: он не хотел подписывать документы и письма, критикующие унизительную и опасную для Израиля политику. Он считал, что его подпись лишь ослабит документ из-за того шельмования, которому подвергались его взгляды, представляемыми СМИ оголтело-ястребиными. Но не был ястребом или ретроградом полковник Нееман. Просто он осознавал, в отличие от иных генерал-лейтенантов, что задача армии - не борьба с пустырями, а уничтожение террора, в котором решающую роль играют энергичные наступательные опережающие действия.

Профессор Ювал Нееман прожил долгую, поразительно яркую и успешную жизнь - всегда сам первым брался за особо важные дела, всегда результатом его усилий был успех. Человека, умершего в любом возрасте, даже в преклонном, впору пожалеть. Но когда думаешь, на скольких научных и политических проблемах остались приметнейшие следы прикосновения Ю. Немана, понимаешь - он изведал счастье, доступное очень немногим.

Мирон Я. Амусья, профессор Института физики им. Дж. Рака (Иерусалим),

главный научный сотрудник Физико - Технического института им. А. Ф. Иоффе

(Санкт-Петербург).