Глава 26. Из истории русской военнотеоретической мысли

1. Академии царской армии

Систематическое военное обучение было организовано в России после того, как был осмыслен опыт наполеоновских войн и те изменения, которые они вызвали в теории и практике ведения войны. В 1813 г. на русскую службу был приглашен швейцарец Анри Жомини (1779-1869), один из виднейших военных мыслителей той эпохи, поклонник талантов Наполеона и сторонник идеи вечных принципов военного искусства. В 1832 г. была создана военная академия, Жомини оказывал на нее большое влияние; в частности, благодаря ему, много места в программе отводилось изучению военной истории, как введению в предмет "Тактика". Постепенно начала складываться оригинальная русская военная идеология, которая во многом была унаследована и Красной (затем: Советской) Армией. Отметим некоторые интересные штрихи:

1) До 1900 г. (год столетия со дня смерти Суворова) официально признавалось семь "мировых великих полководцев": Александр Македонский, Юлий Цезарь, Ганнибал, Густав-Адольф, Тюренн, Фридрих II и Наполеон. В тот год Суворов был официально причислен к списку "великих", а позднее академия причислила к ним и Петра Великого.

2) В романе К.Станюковича (выходца из военной среды) "Вокруг света на "Коршуне" гардемарин Володя Ашанин так дебатирует с французскими офицерами (речь идет о 60-х гг.): "... он ... горячо заспорил с французами, когда речь зашла о Суворове, которого французы называли Suwaroff, и находили, что он был самый заурядный генерал, а не талантливый полководец. Спор, впрочем, не разжигал страстей, и французы, в конце концов, любезно согласились с Володей, что Suwaroff побил французов при Нови и при Требии, но зато в Швейцарии был поколочен Массеной". Как видим, уровень националистической спеси у русских большевиков оказался гораздо выше, чем он был в царской России.

В России Академия генерального штаба не была столь престижным учреждением, как в Германии. Так, если в свите кайзера преобладали офицеры генерального штаба, то при царе ту же роль исполняли адъютанты гвардейских полков. Численность Академии была не велика и менялась соразмерно росту численности армии. Например, в 1882 г. было выпущено из нее 590 человек, поступило - 110; в 1903 г. было выпущено 116, поступило - 148. К началу XX в. число абитуриентов составляли 300-400, они отбирались штабами военных округов из гораздо большего числа желавших поступить в Академию. Непринятых и отсеявшихся после 1-го или 2-го курсов возвращали на прежнюю службу. Часть успешно окончивших двухгодичную программу переводилась на дополнительный курс, предназначенный для специальной подготовки офицеров Генерального штаба. Остальных возвращали обратно в свои части, и они приобретали несколько проблематичную надежду получить в будущем внеочередное воинское звание. Благополучное окончание Академии особенно много значило для неаристократической части офицерства, т.к. только оно позволяло им сделать карьеру (в том числе и на гражданском поприще).

Основными предметами, изучавшимися в Академии были: тактика и стратегия, военная история, статистика, военная администрация, география, геология, высшая геодезия и астрономия. Изучались уставы всех родов войск, службы тыла, иностранные армии; проводились полевые поездки (с глазомерной и инструментальной съемкой). Требовалось хорошее знание немецкого и французского языков. При общем очень напряженном темпе учебы, программа обучения имела весьма характерные недостатки:

1) Отсутствовал принцип концентрации на главном, на том, что нужно на войне. Программа была перегружена ненужными подробностями, загромождавшими учебное время и память слушателей.

2) Военная техника, ее прогресс и влияние на развитие форм войны не изучались вовсе.

3) Не было критического анализа действий русской армии, из опасения нанести ущерб престижу царствующего дома.

4) Общий дух казенного формализма и тупой зубрежки не способствовал развитию активного мышления слушателей; военные игры совсем не практиковались.

Отдельные начальники пытались изменить такой схоластический характер обучения, но полностью сделать этого не смогли. Однако Академия при всех ее недостатках, готовила квалифицированные кадры знающих и натренированных в умственной работе офицеров. В 1869 г. были созданы специализированные академии: Инженерная (Николаевская) и Артиллерийская (Михайловская); Академия Генерального штаба была переименована в Николаевскую Академию генерального штаба и подчинена непосредственно генеральному штабу.

2. Из опыта Первой мировой войны на русском фронте

Крупнейшим достижением русской армии в Первой мировой войне был прорыв австрийского фронта летом 1916 г. Он известен как "Брусиловский прорыв" по имени Алексея Алексеевича Брусилова (генерал от кавалерии, 1853-1926), который командовал боями. После длительного периода стагнации на фронте Брусилов разработал план перехода в наступление, это изменение было связано соответствующими представлениями о психологии ведения войны. Интересно в этой связи высказывание Брусилова: "В войсках должен быть развит инстинкт искания боя". Такая психологическая настроенность возможна при наличии большого чувства превосходства над противником. История прорыва такова.

На конференции Антанты в Шантильи 14 февраля 1916 г. Россия обязалась начать большое наступление не позднее 15 июня. Восточный фронт тянулся от Балтийского моря до Румынии. На Западном и Северо-западном фронтах русской армии противостояла немецкая армия, южнее Полесья против армий Юго-Западного фронта (450 км.), стояла австрийская армия значительно менее боеспособная. Она уже более 9 месяцев не получала подкреплений, была пассивна и беспечна. Незадолго до этого Брусилов был назначен командующим Юго-восточным фронтом. Он настоял, чтобы удар был нанесен именно его войсками.

18 апреля Брусилов изложил своим командармам принципы подготовки наступления: жесткая дисциплина и предельная скрытность. Войска и артиллерия располагались в тылу и были замаскированы. На передовой находились командиры и изучали предназначенные для атаки участки фронта. Проводилась подробная и тщательная разведка (визуальная и воздушная), результаты ее передавались командирам частей. Был выполнен большой объем работ по инженерному обеспечению наступления. Были созданы пехотные плацдармы для атаки из укрытий. Линия замаскированных окопов была продвинута на дистанцию 50-300 м от окопов австрийцев. Атаки тщательно планировались, артиллерия должна была сопровождать атакующие силы "огнем и колесами". Артиллерийские наблюдатели находились в боевых порядках атакующих частей. Прорыв осуществлялся одновременно на многих участках фронта (Брусилов понимал, что этим он ослабляет силу каждого из ударов). Была достигнута высокая по тому времени плотность артиллерии (до 15-20 и даже 40-50 стволов на километр). Пехота напряженно тренировалась, из особо расторопных солдат создавались штурмовые группы. Эти принципы были сохранены Красной армией и во Второй мировой войне и, в целом, оправдали себя. Тем не менее, стратегически наступление окончилось провалом.

К 1 июня войска вышли на исходные позиции. У Брусилова были 4 армии (затем 5, а затем и 6), всего 633 тыс. штыков и шашек против 475 у австрийцев. У русских было 1770 легких и 168 тяжелых орудий (у противника соответственно: 1301 и 545). Таким образом, решающего численного преимущества у русских не было, зато была достигнута полная внезапность.

Брусилов начал наступление на рассвете 4 июня. Начало оказалось удачным: ошеломленные неожиданным ударом австрийцы не выдержали, и фронт рухнул. За первые три дня русские захватили более 200 тыс. пленных, но армия не сумела развить первоначальный успех. Удар не был развит в глубину, а затем быстро начали возрастать потери русских войск: с 28 мая по 13 июля Юго-Западный фронт потерял 498 тыс. человек. А позади фронта отсутствовали стратегические резервы, не было и планов их формирования и переброски. Верховное командование проявило безволие и отсутствие прозорливости. Противник быстро оправился от поражения и усилил фронт: немцы перебросили 11 дивизий из Франции, а австрийцы - 6 из Италии. Уже 16 июня германские и австрийские войска нанесли первый контрудар. Юго-Западный фронт предпринимал новые попытки наступления, но в августе они окончательно захлебнулись. Общие потери русских войск составили 1 млн. человек. Линия фронта отодвинулась на запад на 50-60 км, что в географических условиях Восточного театра мировой войны, разумеется, не оправдывало таких потерь. Россия истощила свои наступательные возможности, и, что не менее важно, подорвала свой боевой дух. Брусиловский прорыв в процессе развала царской армии был даже более значителен, чем разгром армии Самсонова в 1914 г. Сам Брусилов признавал, что не считает себя великим полководцем, и что таковой, вероятно, сумел бы превратить первоначальный успех в конечную военную победу. Его внимание было сконцентрировано на акте прорыва фронта, о том, что делать дальше, и какие для этого потребны силы, никто не подумал. Только позднее началась разработка теории глубоких операций, прорыв фронта и стремительное развитие успеха были объединены в единый комплекс в тактике "блицкрига", которая базировалась на совершенно иной материальной базе и принципах командования.

Интересно отметить, что в России не поняли роли брусиловского прорыва в общем ходе войны. Австрийская мощь была навсегда подорвана, а Италия спасена от разгрома. Русская военная мысль осталась эгоцентричной, она не видела мировую войну в целом, ограничиваясь “частной” войной России. Аналогичное положение и ход мысли привели к роковому развитию событий осенью 1917 г. В начале ноября Россия окончательно потеряла надежду на победу, и вышла из войны, совершив революцию. (Немедленный мир, "шалом ахшав" был, как известно, одним из главных целей большевистского переворота). Продолжение, разумеется, известно всем, но не всегда замечают, что осенью 1917 г. начался победоносный поход Алленби в Палестину. 31 октября английская армия взяла Беэр-Шеву, 7 ноября (!) Газу, 16 ноября Яфо и 9 декабря - Иерусалим. Победы Алленби обозначили поворотную точку мировой войны и начало крушения союза Центральных держав: сперва Турции, затем Болгарии, Австрии и, наконец, самой Германии. Этого процесса не остановила даже капитуляция (де-факто) России. Тем более быстрой была бы победа, если бы Россия осталась хотя бы пассивным участником войны.

3. Военные академии Красной армии

Через год после революции 7 октября 1918 г. был отдан приказ о создании Военной академии генерального штаба, а ее официальное открытие состоялось через месяц 8 декабря. К работе в академии были привлечены "военспецы", т.е. офицеры царской армии. Красной Армии остро не хватало низовых командиров, и были организованы краткосрочные курсы с очень низким уровнем подготовки. Однако уже в 1919 г. академия перешла на трехгодичную программу обучения.

5 августа 1921 г. академия была переименована в общевойсковую академию РККА, ее главной задачей стало готовить средний командный состав, который нес основную тяжесть армейских будней мирного времени. Обучение старшего и высшего командного состава была возложено на Высшие военно-академические курсы. В 1925 г. они были расширены и переименованы в Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава (КУВНАС). К началу 30-х гг. Красная армия увеличилась в численности и получила значительное количество техники, что обострило проблему руководства войсками. Поэтому в 1931 г. был создан оперативный факультет при военной академии РККА с одногодичным курсом обучения. Первый набор слушателей состоял из 30, второй из 37 человек (прибывших с должностей от командира и начальника штаба дивизии и выше). На факультете также теоретически разрабатывались новые вопросы военного искусства. Факультет просуществовал около пяти лет.

В начале 30-х гг. в СССР была развернута широкая сеть высших и средних военно-учебных заведений (только академий стало 13). Но ни одна из существующих академий не готовила руководителей высшего звена, знающих возможности всех родов войск и владеющих искусством их совместного оперативного и стратегического применения. На крупном стратегическом учении, проведенном Ворошиловым в начале 1936 г., выявилось отсутствие единого взгляда на способы решения важнейших оперативно-стратегических задач, связанных с подготовкой и ведением больших современных операций. Это побудило принять решение вновь создать Академию генерального штаба (1 ноября 1936 г.), возложив на нее подготовку командиров старшего и высшего звена, а также разработку важнейших проблем современного военного искусства. Срок обучения был определен в полтора года, слушатели набирались из числа добровольцев, окончивших одну из военных академий и хорошо зарекомендовавших себя на работе в штабах крупного масштаба.

До 22 июня 1941 г. в Академии состоялось пять выпусков общей численностью 430 специалистов. Кроме того, за это время более 170 командиров закончили в академии курсы КУВНАС. В Академии генерального штаба задавали тон Тухачевский, Уборевич и некоторые другие военные лидеры, которые были питомцами и последователями немецкой военной школы.

4. Красная Армия во Второй мировой войне

Впоследствии, касаясь начала войны, советская военная историография отмечала: "Теоретическая и практическая подготовка значительной части комсостава всех степеней не соответствовала в полной мере требованиям современной большой войны". Это объяснялось, прежде всего, тем, что в ходе "Большого террора" значительная часть командного состава была истреблена, а остальные запуганы.

Неудачи в начале войны, кроме причин, обусловленных отсутствием боевой готовности войск, в большой степени зависели от частой потери способности управления войсками во всех звеньях. Красная армия унаследовала от царской слабую службу связи; этот недостаток не был своевременно осознан и исправлен. К числу недостатков в действиях командования в начальный период войны следует отнести склонность немедленно бросать в атаку подводимые к фронту подразделения, едва они выходили на позиции. Ничем не компенсируемые тяжелые потери еще необстрелянных, незрелых войск - единственный результат такого рода действий, и они были запрещены приказом Верховного Главнокомандования от 29 сентября 1941 г. за подписями Сталина и Шапошникова. Духовной первоосновой этого недостатка помимо традиционного русского "шапкозакидательства" было культивировавшееся доктринерство в духе марксистско-ленинского исторического детерминизма. Те же причины вызвали пренебрежение к изучению и освоению оборонных форм ведения боевых действий. Многие неприятные подробности русская военная историография предпочитала замалчивать. Помимо упомянутых факторов в тогдашней русской военной мысли присутствовал затаившийся, но ощутимый ученический комплекс по отношению к Западу ("Они ведь больше знают!").

Отметим еще один важный недостаток: вследствие неверного понимания некоторых уроков Первой мировой войны не уделялось должного внимания модернизации пехоты, в частности, ее противотанковым средствам. Между тем, прямой побудительный мотив к этому существовал: в 1936 г. в СССР издали перевод книги австрийского генерала Эймансбергера "Танковая война" (Мюнхен, 1934), которая сразу же вызвала положительный отклики в Западной Европе и в США. В русском предисловии писали об идеях автора: "Пехота реорганизуется до степени возможности самостоятельного сопротивления танкам только одним своим оружием. Тактика пехоты эволюционирует в темп с развитием новых технических средств борьбы и новых условий обстановки боя. Автор предлагает столь мощное оснащение пехоты противотанковым оружием, какого до сего времени никто не предлагал на страницах открытой военной печати". Только после Финской войны пересмотрели пренебрежительное отношение к автоматам. Тут уж как дополнительный стимул стали вспоминать войну в Гран-Чако (1932) между Боливией и Парагваем и особую роль автоматов там. Но уже оказалось невозможно всерьез исправить положение.

Эти подробности представляют для нас особый интерес, т.к. последствия подобных ошибок ЦАХАЛ испытал на себе в Войну Судного дня.

Русские были не чужды идее тотальных бомбардировок глубокого тыла противника. Так, в изданном в 30-х гг. фантастическом романе Павленко "На востоке" с выразительным смаком расписывается воображаемое уничтожение в будущей войне советскими бомбардировщиками "буржуазного" японского города. А ведь в СССР литература строго следовала официальной идеологии и официальным тенденциям! Но когда война началась, так называемая Авиадивизия Дальнего Действия оказалась малоэффективной. Ее командующий, знаменитый полярный летчик М.В.Водопьянов, был заменен летчиком НКВД Н.Е.Головановым.

Военно-морской флот был настолько неэффективен, что, выступая после Финской войны на военном совете Балтийского флота, нарком Н.Г.Кузнецов сказал о подготовке курсантов: "Мало иметь батраками родителей. Будущему командиру надо воспитать в себе боевого моряка". Адмирал флота Кузнецов имел в виду случаи боязни самостоятельных решений (тогда это было в значительной мере порождено атмосферой террора). У нас, к сожалению, тоже появилась эта опасная болезнь (называемая: "рош катан"), и она должна стать предметов особой настороженности. Попутно: в Израиле военно-морским силам долго не придавалось должного значения, и даже сейчас оно еще не осознано до конца. Между тем еврейский боец превосходит противника именно в сложных формах ведения войны, к каким относится, в частности, война на море.

В тогдашней советской военно-теоретической мысли было немало такого, что не только выдержало испытание временем и событиями, но и достойно подражания и теперь. "Артиллерия - бог войны", - это credo тактики Красной Армии Сталин сформулировал еще до начала Второй мировой войны. В некоторых своих частных интервью в 30-х гг. Сталин высказывал мнение об исключительной роли артиллерии в войнах, вспоминая при этом и Первую мировую войну, и франко-прусскую, и успехи Наполеона. Как известно, в СССР существовала система "августейших шефов", когда члены Политбюро персонально опекали какой-либо вид военной промышленности и соответствующий род войск (Молотов - танковую промышленность, Маленков и Берия попеременно - авиационную, Жданов - флот и судостроение, и т.д.). Сталин был "августейшим шефом" артиллерии, включая промышленность и проектно-исследовательские работы.(1) "Артиллерия была главной ударной силой Красной Армии", - так подытоживался в СССР опыт Второй мировой войны. Попутно отмечалось: "Артиллерия была той силой, которая остановила немцев под Ленинградом и Сталинградом".(2) Массирование артиллерии на Восточном фронте, нарастало с каждой фазой войны и далеко превосходило даже имевшее место в Первой мировой войне. Англичане и особенно американцы в этом значительно уступали русским. Где-то на рубеже 1954-55 гг. вновь назначенный министр обороны Г.К.Жуков, отвечая на вопрос американского корреспондента об основных тактических ошибках немцев во Второй мировой войне, указал, прежде всего, на недооценку ими роли артиллерии. "Немцы делали ставку на авиацию", - указывал Жуков, - "но, во-первых, мощь артиллерии больше, а во-вторых, авиация является чрезвычайно "деликатным" родом войск, требующим и квалифицированного обслуживания и хорошей погоды".

К сожалению, роль артиллерии изначально грубо недооценивалась военным руководством Израиля (3). Между тем уже опыт боев за полицейскую станцию Ирак-Сувейдан (9.11.48) показал, насколько эффективнее становятся наступательные операции при массированной артиллерийской поддержке. Все наши войны были бы удачнее при другом отношении к артиллерии. Но только после Войны Судного дня ее роль была более ли менее оценена.(4)

Руководство СССР выдвигало и осуществляло (с разной степенью успеха) задачу всеобщего воинского обучения населения, начиная со школьного возраста. Это обеспечило наличие резервов и общее "военное настроение" народа. Однако наибольшая степень мобилизации населения имела место в Бреслау, который немцы удерживали в тылу Красной Армии с января 1945 г. и до конца войны. Генерал фон-Нигоф мобилизовал детей обоего пола для боевых нужд с 12-летнего возраста и с 10-летнего - для нужд тыла. В момент капитуляции гарнизон города все еще насчитывал 40 тыс. человек. Такой степени мобилизации в Израиле не добились даже в 1948 г.(5)

Огромное значение в СССР придавали заботе о моральном состоянии общества и армии, подчас в весьма "специфическом" толковании. Разумеется методы и цели тоталитарного режима не могут (и не должны) быть перенесены в Израиль, но все же кое о чем следовало бы задуматься. Пьесы типа "Королева ванной" там появиться не могли, и отдел пропаганды не позволил бы наводнять армейские клубы порнографией и пацифистской киномакулатурой.

Огромное значение придавалось созданию военно-промышленного комплекса и развитию соответствующих прикладных наук. Эвакуация на Восток в труднейших условиях 1,5 тыс. промышленных предприятий, а также множества учреждений (а также миллионов людей), равно как и развертывание в тылу массового военного производства - это беспрецедентный подвиг, который требует особого исследования. И в создании военной промышленности и в процессе организации военного производства в экстремальных условиях 1941-42 гг. роль евреев была весьма заметной. Поэтому попросту нелепа антиеврейская агитация типа "ташкентского фронта". В условиях современной тотальной войны нация обязана использовать все свои ресурсы оптимальным образом. С точки зрения оптимального ведения войны посылать на фронт специалистов военного производства было бы безумием и самоубийством. Вместе с тем известно, что и на фронте евреи полностью доказали свою храбрость. Неоднократно отмечалось, что процент евреев среди награжденных боевыми орденами был исключительно высок, и это несмотря на то, что опять таки непропорционально высокий процент евреев оставался в тылу, будучи занятым в военной промышленности, администрации и пр.

Разумеется, опыт эвакуации не имеет никакого значения для Израиля, эвакуировать свою военную промышленность Израилю некуда. (Поэтому столь велико для него значение каждого метра территории, особенно горных хребтов Шомрона, прикрывающих прибрежную зону от опасности танкового наступления и артиллерийского обстрела).

5. Начало войны. Фактор внезапности

22 июня 1941 г. - трагическая дата в истории России и "братских" республик. Это совершенно особая дата в истории еврейского народа, значение которой отнюдь не просто. Мировая война началась на полтора года раньше (1.9.39), причем необходимым условием, позволившим Германии атаковать и разгромить одного за другим всех своих противников, был советско-германский пакт и последующий дружеский нейтралитет СССР. Здесь не место описывать сложную и умную дипломатическую и стратегическую игру Гитлера, в которой он "переиграл" как недальновидные "демократии" Запада, так и близкого ему по духу Сталина. Без русского сырья Германия не смогла бы вести войну на Западе и подготовиться к удару на Востоке. Советский Союз считал, что разгром западных "демократий" выгоден ему, расплата пришла в 1941 г. С нашей, еврейской точки зрения необходимо помнить, что без союза с Россией Гитлер не мог бы и мечтать об "окончательном решении еврейского вопроса", и что его известный всем и каждому антисемитизм нисколько не мешал Сталину заключить военно-политический союз. (6)

Атака Германии 22 июня изменила всю обстановку. Теперь Советская Россия стала основным противником вермахта, и только она могла бы принести спасение еврейскому населению Восточной Европы. Поэтому неудивительно, что евреи Украины, Польши, Венгрии, Румынии и т.д. ждали прихода Красной Армии, точно так же, как евреи Франции или Голландии ждали прихода английской армии, которая была ближе, чем русская. Отсюда ясно, что наше отношение к роли Советского Союза и его армии во Второй мировой войне не может быть однозначным. Но в этой книге мы говорим преимущественно о чисто военном аспекте истории.

Маршал Жуков писал: "Внезапный переход в наступление всеми имеющимися силами, притом заранее развернутыми на всех стратегических направлениях, не был предусмотрен. Ни нарком, ни я, ни мои предшественники (Шапошников и Мерецков), ни руководящий состав генштаба не рассчитывали, что противник сосредоточит такую массу бронетанковых и моторизованных войск на всех стратегических направлениях.
Этого не учитывали и к этому не были готовы наши командующие и войска пограничных военных округов. Правда, нельзя сказать, что все это вообще свалилось, как снег на голову. Мы, конечно, изучали боевую практику гитлеровских войск в Польше, Франции и других европейских странах и даже обсуждали методы и способы их действий. Но по-настоящему это прочувствовали только тогда, когда враг напал на нашу страну, бросив против войск пограничных военных округов свои компактные бронетанковые и авиационные группировки.
Все мы, и я в том числе как начальник генерального штаба, не учли накануне войны возможности столь внезапного вторжения в нашу страну фашистской Германии, хотя опыт подобного рода на Западе в начале Второй мировой войны уже имелся".

Тут естественен вопрос: а был ли хоть кто-то, предвидевший такое развитие событий? И было ли известно его предвидение? Ответ на оба ответа будет положительный. Комдив Георгий Самойлович Иссерсон (1898, С-Петербург-1976, Москва) в 1940 г. опубликовал в Воениздате книгу "Новые формы борьбы (опыт исследования современных войн)", где высказывалось предвидение таких событий. В 1976 г. русская историография расценивала эту книгу как один из наиболее интересных трудов того периода и отмечала, что в нем автор исследовал опыт боевых действий в Испании и германо-польской войне 1939 г. и сделал интересные и поучительные выводы о способах развязывания современных войн и формах ведения начальных операций.

23-31 декабря 1940 г. в Москве состоялось очередное ежегодное совещание высшего командного и политического состава Красной Армии. На нем присутствовали руководящий состав наркомата обороны и генерального штаба, начальники центральных управлений, командующие, члены военных советов и начальники штабов военных округов, армий, начальники военных академий, генерал-инспекторы родов войск, командиры некоторых корпусов и дивизий - всего около 270 человек. Выступая на совещании начальник штаба Прибалтийского особого военного округа П.С.Кленов сказал: "Я просмотрел недавно книгу Иссерсона "Новые формы борьбы". Там даются поспешные выводы, основанные на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается просто - вторжением готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. Я считаю подобный вывод преждевременным. Он может быть допущен для такого государства как Польша, которая, зазнавшись, потеряла всякую бдительность, и у которой не было разведки того, что делалось у немцев в период многомесячного накопления войск".(7) Личная судьба Кленова оказалась трагичной: уже в начале июля 1941 г. он был смещен с должности и уволен из армии, 10 июля - умер. Но несравненно трагичнее было крушение руководимого им фронта (как и всех остальных фронтов) с известными страшными последствиями.

Об Иссерсоне "Российско-Еврейская Энциклопедия" сообщает: "Сын врача, петербургский студент, окончил школу прапорщиков, быстро выдвигался в Красной Армии, к началу 30-х гг. - начальник оперативного отдела штаба Ленинградского военного округа. Он был назначен преподавателем и начальником оперативного факультета при академии РККА, когда в 1931 г. был создан этот факультет. В 1932 г. им был опубликован ставший популярным труд "Эволюция оперативного искусства", где среди прочего рассматривались проблемы теории глубоких операций, впервые выдвинутой в 1929 г. начальником оперативного отдела Штаба РККА В.К.Триандафилловым". В 1935 г. немецкий журнал "Militдr Wochenblatt" в статье "Современный Чингизхан" упомянул эту книгу Иссерсона, указав на новизну изложенных там идей.

На состоявшихся в первой половине сентября 1936 г. восточнее Минска больших двусторонних оперативно-тактических маневрах войск Белорусского военного округа под руководством И.П.Уборевича комбриг Г.С.Иссерсон командовал 4-й стрелковой дивизией. Когда в 1936 г. была воссоздана Академия генерального штаба, Иссерсон возглавил ведущую кафедру - кафедру армейских операций, переименованную позже в кафедру оперативного искусства. В этой должности в декабре 1939 г. он был командирован на советско-финляндский фронт, где возглавил штаб одной из армий, получив звание комдива. С.М.Штеменко вспоминал его так: "...строгими по тону, я бы сказал "академичными", но .... глубокими, содержательными были лекции Г.С.Иссерсона по оперативному искусству и стратегии".

После опубликования "Новых форм борьбы" Иссерсон был снижен в звании до подполковника и уволен из армии. В начале июля 1941 г. Иссерсона арестовали по обвинению в "оскорбительных отзывах о Верховном командовании" и приговорили к 10-летнему заключению (+4 года ссылки). Зная, какое отношение культивировалось тогда (пока что еще "закулисно") "высшими сферами" к евреям и естественным для них настроениям, нетрудно представить себе мотивы пренебрежения к мнению Иссерсона.

"Антисемитизм - мое сильнейшее оружие. Он откроет передо мною все двери", - откровенничал Гитлер деятелю данцигского сената Герману Раушнингу. Книга Раушнинга "Говорит Гитлер" выдержала на Западе много изданий. Гитлер, среднеевропейский люмпен, дозревший в венских ночлежках, действительно знал духовное подполье общества. Двери СССР перед ним тоже оказались открытыми.(8)

6. Военная Академия в Израиле

В Израиле национальная военная академия была создана только после Войны Судного дня. В середине 80-х гг. ежегодный выпуск составлял 23 офицера; срок обучения - 1 год. Возглавил академию при ее создании полковник Авиэзер Яари, начавший службу в ЦАХАЛе в 1948 г. Накануне Войны Судного дня Яари был начальником разведки Северного военного округа. Дополнительно информированный о тревожных симптомах начальником разведки Центрального округа Канчером, он 30 сентября сообщил о возможности войны командованию Северного округа, где и было объявлено состояние боевой готовности. Но начальник разведки ЦАХАЛа счел информацию недостоверной, и Яари получил выговор. Через неделю началась война. Когда Рафаэль Эйтан занял пост начальника генерального штаба (16.04.1978), он хотел назначить Яари начальником разведки ЦАХАЛа, но политические круги не утвердили назначение.

Авиэзер Яари неоднократно писал, что необходимо улучшить подготовку офицеров ЦАХАЛа. По его мнению, через академию должны пройти почти все офицеры: и офицер со средними способностями станет квалифицированным, пройдя соответствующий курс обучения. Вместе с тем особо важен сознательный поиск военных талантов, чтобы готовить из них высший командный состав армии.

Все это с очевидностью выявилось после Войны Судного дня, когда приходилось в силу обстоятельств назначать на ответственные посты офицеров, не всегда подготовленных к выполнению стоящих перед ними задач.

----------------------------------------------------------

1.Эта система могла "продвигать" определенные рода войск и их техническую базу, но по своей сути она рождала анархию, отдавая строительство армии во власть случайных факторов, игры сил и интересов внутри Политбюро.
2. Интересно взглянуть на это явление с иной точки зрения. В немецкой литературе особое значение артиллерии в русской армии и флоте объясняли относительно низким качеством русской пехоты (солдат и командиров), что было особенно заметно в маневренных боях, требовавших импровизаций. Немецкая стратегия и тактика первого периода войны были построены, прежде всего, на быстром маневре и мощности огня в непосредственном боевом соприкосновении, поэтому ударной силой вермахта были танковые соединения. Однако немецкая военная промышленность не сумела разработать и запустить в производство необходимую техническую базу для вспомогательных войск: бронетранспортеры для пехоты и самоходную артиллерию достаточных калибров. Из-за этого танковые дивизии должны были действовать в отрыве от пехоты и артиллерии. Поскольку Германия из стратегических соображений не могла терять времени (даже на "сбалансированное" построение своей армии), она искала иные тактические ответы. Вообще говоря, вопросы "баланса" разных родов войск по-разному решаются в разных армиях в зависимости от принятых концепций, которые опираются на весьма широкий спектр факторов, включая социально- психологические условия проектируемых войн и национальные традиции. Формальный перенос принципов может быть опасен. При проектировании таких родов войск, как артиллерия, авиация и флот, требуется особо учитывать финансовые возможности государства и его промышленную базу. Говоря конкретно о русской артиллерии, немецкие источники отмечали высокое качество ее материальной части, причем относительно малая мощность (калибр) орудий компенсировалась бтльшей маневренностью.
3. Не в последнюю очередь из-за того, что артиллерия требовала технических знаний, которыми не располагал ПАЛЬМАХ. (cм. гл.14).
4. Египетская военная концепцию сложилась под сильным влиянием советских специалистов, и артиллерии была отведена в ней особая роль, тем более, что налицо был тот же главный момент: относительная слабость египетской пехоты и танков и недостаточная инициативность в маневренных боях. Ошибка Израиля состояла прежде всего в том, что его оборона опиралась на статичную линию опорных пунктов, находившихся в зоне огня египетской артиллерии на ее исходных позициях. Кроме того, не поняв опыта германских танковых соединений и боев ЦАХАЛа в 1967 и 1956 гг., командующий танковыми войсками Израиля Городиш перед самой войной вывел из состава танковых соединений сопровождающие силы пехоты и артиллерии. Эта грубая ошибка привела к огромным потерям и к поражению 8 октября 1973 г. Оно имело стратегические последствия, ощущаемые и в наши дни вплоть до подписания соглашений в Осло, которые являются следствием неверия в возможность военной победы ЦАХАЛа. Подробности в книге "Поражения и его уроки" (У.Мильштейн, 1993).
5. Можно, правда, отметить, что в целом в 1948 г. главной проблемой ишува была острая нехватка оружия, которая сказывалась даже больше, чем нехватка людей.
6. Характерно, однако, что Сталин перед подписанием договора с Германией заменил Литвинова Молотовым на посту Наркома Иностранных дел. Есть сведения, что Литвинов, будучи евреем, был противником советско-германского сближения.
7. Это - почти фотографически точное описание морального состояния Красной Армии в 1941 г, ЦАХАЛа в 1973 г, и поведения нашего правительства в 1994-95 гг.: военное зазнайство, потеря бдительности, игнорирование любой информации, не соотвествующей "политической линии".
8. Не следует думать, что антисемитизм Гитлера был чисто прагматическим. С его точки зрения Германия вела космическую борьбу с моралью (как общей категорией). В его понимании евреи гарантировали существование морали в мире, поэтому победа гитлеровского нигилизма была бы невозможна без физического уничтожения носителей "генов морали". (По книге Раушнинга).