Социалистические сионистские движения имели четко определенную "официальную" идеологию в военной области. Признавалась только оборонительная война в качестве последней меры защиты. Основы этой идеологии были разработаны еще перед первой мировой войной в "группе Кинерет" под влиянием социалистических и пацифистских идей, принятых в интеллектуальных кругах Европы того времени (3). В интеллектуальном смысле "группа Кинерет" должна была справиться с проблемой сионизма, который с их точки зрения был слишком похож на "обыкновенный европейский колониализм". Когнитивный диссонанс был разрешен созданием маленьких интимных коллективов ("квуца"), основанных на принципах абстрактного гуманизма и социалистического равенства. "Высшие идеалы" как бы (т.е. манипулятивно) "отстранили" неприятные колониалистские ассоциации. Вполне понятно, что в этой идеологической системе не было места армии (военной силе); военные инстинкты и интересы были подобны дьявольской силе, которую можно и дулжно обуздать(4). Мы говорим об эпохе так называемой Второй алии. За нею (уже в 20-х гг.) пришла волна Третьей алии. В своей массе она также была социалистической, но она принадлежала к послевоенной эпохе. Ее знаменем было не личное самоусовершенствование в интимном коллективе, но организация, сплоченная ради победы и власти. Идеал интимной группы сменялся идеалом киббуца и киббуцианского движения. Разумеется, в первые годы своей жизни киббуц обычно был очень маленьким, но в принципе он был ориентирован на рост. Вся страна должна была стать союзом коммун-киббуцев или, на худший случай, признать их гегемонию в духовной сфере. Бен-Гурион "дополнил" эту идею, охватив оставшихся вне киббуцов Гистадрутом: всеобъемлющей структурой, которая контролировала (в идеале) все стороны жизни и подчинялась социалистическим партиям, другими словами - их лидерам, другими словами - лично ему (6).

Казалось бы, идея создания военной структуры должна была понравиться лидерам Третьей алии. Но этого не случилось и практически не могло случиться. Военная структура стала бы альтернативным центром, местом, где могли родиться и развиваться "чуждые" идеи или даже идеологии. Таким образом, социалистическим партиям нужна была военная сила для борьбы с врагом внутренним (в полном соответствии с идеей классовой борьбы!) и внешним (в силу печальной необходимости). Однако партийные лидеры должны были полностью контролировать эту силу. Официальная доктрина социализма подсказывала такую форму военной организации: народная милиция. Она и была усвоена (выбрана) политическим руководством, несмотря на ее фактическую неэффективность.

Неудачи Хаганы в 1929 г. привели к расколу. "Вторая организация" ("Иргун бет") была создана в 1931 г. В организацию входили "активисты" Хаганы, ревизионисты и религиозные круги, т.е. те самые слои в ишуве, которые были "внутренними врагами" для социалистического истэблишмента. Тем не менее, линия раскола проходила не в области социальной, но в области военной и организационной. В 1937 г. "Иргун бет" вернулся в Хагану, но кое-кто остался "снаружи", так была окончательно оформлена Национальная Военная Организация (ЭЦЕЛЬ)(7).

Существование альтернативных формирований представляло угрозу для организационной и идеологической структуры Хаганы (8). По широте охвата, материальным средствам и пр. "сектанты" никогда не могли конкурировать с Хаганой, опасность была в самом наличии альтернативы и в “активизме” ЭЦЕЛя. "Сектанты" и стоящие за ними "правые" могли переманить к себе массу ишува и, прежде всего, молодежь (9). Правила “здорового соревнования” сводятся к тому, чтобы быть эффективнее конкурента, но Хагана пошла по иному пути. Она силой кулака и цензуры отстаивала свое моральное и идеологическое первенство.

Официально Хагана была военной организацией "детей света". Антимилитаризм объяснялся не внешними историческими причинами, но императивами и идеалами исповедуемой идеологии. Обязанностью Хаганы была защита жизни, имущества и чести евреев "во всем мире" (так говорилось в клятве Хаганы). На практике даже защищать евреев Палестины Хагана часто бывала неспособна из-за непрофессионализма милиционной структуры, из-за ограничений, накладываемых властями мандата, и из-за самоограничений, накладываемых идеологией. Предотвратить нападения удавалось редко, поэтому Хагана использовала технику наказания. Официально предполагалось, что Хагана "мстит" только виновным, на практике проводили операции возмездия. Официально считалось, что операции проводятся сразу же после арабского нападения и поблизости от него. С точки зрения моральной это было красиво, с точки зрения военной, - опасно и неэффективно. Так начинала складываться военная шизофрения Хаганы: она действовала в соответствии с военной логикой, но ее мифология создавалась в соответствии с требованиями идеологии. Противоречить идеологии Хагана не хотела, действовать иначе (или не действовать вообще) она не могла. В войне между евреями и арабами психологический аспект был почти столь же важен, как и военный. На удар отвечали ударом, не слишком выбирая, кого бить. Так постепенно ишув втягивался в круговорот кровной мести и тотальной войны. Альтернативой была самоликвидация ишува и сионизма.

Существенное изменение пришло с началом арабского восстания (1936-1939 гг.). Английский офицер Орд Вингейт организовал еврейско-английские и еврейские подразделения ("ночные роты"), которые, наконец-то, "вышли из-за забора поселений". Они несли активную патрульную службу и осуществляли рейды в глубину вражеской территории. У Вингейта Хагана научилась подвижности и инициативе (10).

Для проведения этих операций Хагана создавала специальные расчеты. Их военная практика мало чем отличалась от того же ненавидимого и презираемого ЭЦЕЛя. Но масса не знала об этой “тайной” деятельности, (точнее говоря, предпочитала не знать), сохраняла идеологическую девственность и могла со спокойной совестью ненавидеть и презирать ревизионистов. Побочным эффектом было появление и развитие цинизма у "посвященых в тайну". Они знали, что официальная идеология и реальность связаны друг с другом лишь условно, их соединяла лишь власть над массами и борьба с общим врагом ("правыми").

Параллельно с идеологической шизофренией развивалась шизофрения структурная. Истэблишмент не позволил создать самостоятельную военную организацию - она была создана в подполье Мы говорим при этом не о " сектантах", но о Хагане (в дальнейшем о ПАЛЬМАХе). Политическое руководство ишува было некомпетентным в военных вопросах - военные руководители ответили созданием замкнутой касты, которая говорила политикам "да-да-да!" - и делала свое дело, не обращая на них внимания. Вместо того чтобы создать два центра (политический и военный), способные взаимно обогащать друг друга, были созданы два центра, которые постоянно друг друга обманывали, объегоривали, "обходили на кривой" и т.п. В октябре 1947 г. Моше Шапира, один из лидеров партии МИЗРАХИ и член Комитета безопасности ишува, жаловался: "Никогда не было эффективного гражданского контроля над деятельностью Хаганы. Наши военные сами устраивали все дела. Даже если какой-нибудь "цивилист" проникал в их среду, он становился одним из них и начинал говорить, что все в порядке. Выяснилось, что не все в порядке". Но было уже поздно, через пять недель после этого выступления началась война.

Ни одна из двух шизофрений не была излечена. Они достались в наследство молодому государству, и Израиль до сих пор страдает от них. Хуже того, новые поколения политиков были выращены в болезненной атмосфере взаимной лжи. Когда Рабин отрекался от обещаний, данных избирателям, или лгал в Кнессете, он следовал политической традиции, впитанной в детстве и юности. При этом у него не хватало интеллекта и твердости характера даже на то, чтобы понять это (11).

Навстречу войне (1945 - 1947)

Казалось бы, мировые войны должны были изменить что-то в отношении ишува к "милитаризму". Но этого не произошло. "Отрицание милитаризма" не было случайностью или недомыслием, оно было системой, призванной обеспечить гегемонию (власть) партийных элит (12). Поэтому обе войны вызвали лишь сравнительно кратковременный всплеск энергии, после чего все возвращалось "на круги своя". Вторая мировая война началась неудачно для Англии, в этом была удача для военных сил ишува (13). Евреям "Палестины" было разрешено служить в действующей армии. Более 20 тыс. добровольцев прошли через английскую армию и приобрели ценный опыт, который вряд ли можно было бы получить как-нибудь иначе(14). Однако британское командование сознательно не допускало "палестинцев" на командные должности выше командира роты. Одновременно был создан ПАЛЬМАХ ("ударные роты"). Его создание было связано с поражениями британской армии на Ближнем Востоке. Англичане искали местные "дружественные" силы для вспомогательной службы и, возможно, для действий в тылу немецкой армии. Большинство арабов были на стороне стран "оси" (15) и, следовательно, оставались только евреи. Так сложилась уникальная и парадоксальная ситуация: англичане обучали ПАЛЬМАХ, который спустя несколько лет использовал эти знания против них (16).

23 октября 1942 г. начался бой у Эль-Аламейна. Роммель был разбит, и надобность в ПАЛЬМАХе пропала (для англичан) навсегда. Лагеря обучения были закрыты. ПАЛЬМАХ вернулся в подполье. Бен-Гурион занял совершенно однозначную позицию: послать ПАЛЬМАХ добровольцами в английскую армию. Неофициальный "министр обороны" ишува Элияhу Голомб хотел сохранить ПАЛЬМАХ в качестве полурегулярной силы в стране. У него были союзники в числе политических лидеров, сгруппированных вокруг "фракции бет" в МАПАЙ. Официально считалось, что ПАЛЬМАХ должен защищать ишув от арабских нападений. Но во все время войны арабы "сидели тихо". Истинной целью ПАЛЬМАХа было дать социалистическую альтернативу "сектантам", которые могли бы привлечь в свои ряды молодежь, активизированную войной.

ПАЛЬМАХ не был распущен, но и денег на его существование не отпускалось. Это шизофреническое решение Бен-Гуриона неплохо вписывалось в общий шизофренический фон политической мысли ишува, но ПАЛЬМАХу от этого было не легче. Решение было найдено в симбиозе ПАЛЬМАХа с киббуцами (сначала с киббуцами, "принадлежавшими" Табенкину, затем - и остальными). Последствия этого были весьма важны. ПАЛЬМАХ был реорганизован как ячейки основания киббуцев. Этим определялись размеры основных соединений ПАЛЬМАХ (отделение) и равновесие полов. Около половины "бойцов" ПАЛЬМАХ были девушками, боевая ценность которых была сомнительна (17). Военно-киббуцианский симбиоз дал вооруженным силам ишува превосходный человеческий материал, воодушевляемый идеологией, но вместе с тем он увековечил непрофессионализм ПАЛЬМАХа и ЦАХАЛа.

ПАЛЬМАХ развивался как бы параллельно идеям Бен-Гуриона. Интересы Бен-Гуриона были направлены в сторону регулярной армии. И тут мировая война открыла неожиданные возможности, о которых прежде нельзя было и помышлять. Прежде всего, Англия превратила "Палестину" в гигантский склад военных материалов. Много евреев работало на этих складах, они систематически воровали оружие. Кроме того, многие английские солдаты и офицеры были готовы красть и продавать (18).

Сходные методы применялись и в освобождаемой от фашистов Европе и Северной Африке. Евреи Палестины служили в транспортных подразделениях английской армии, с риском для жизни они переправляли на склады Хаганы трофейное оружие. Особенно много трофеев было сосредоточено в Италии, которая была буквально начинена оружием. Бен-Хур рассказывает: "Там были пушки, танки, пулеметы и даже целый оружейный завод, который построили немцы. Я предложил снять виллы богатых евреев и превратить их в склады оружия. Я мог бы накопить оружия на всю Войну за Независимость, мы могли бы доставить его в страну, как мы делали это в 1947-48 гг. Я запросил разрешение на операцию, но Шломо Шамир дал отрицательный ответ Э(Шломо Шамир отрицает эту версию).

Одновременно ишув развивал и свою собственную военную промышленность. Первые предприятия были созданы еще в конце 30-х гг. В 1945 г. около Реховота был создан целый подземный завод (264 кв.м на глубине 5,5 м). Вход в него маскировали прачечная и пекарня. Был организован фиктивный киббуц, члены его рисковали жизнью, потому что за производство оружия полагалась смертная казнь. Решение было принято на общем собрании "1-й группы скаутов", и из соображений конспирации более никого уже не принимали в этот "киббуц". Этот завод произвел более 2,5 млн патронов, выпуская до 20 тыс. патронов в день.

Инженер Славин покупает заводы

В преддверии войны уже не было возможным удовлетвориться объемами производства в условиях подполья. Нужно было коренным образом изменить стиль работы и, в частности, наладить регулярное производство оружия в нормальных заводских условиях. Главную роль в этом сыграли заводы, закупленные инженером Славиным. Хаим Славин был инженером-электриком, в 30-х г он был одним из организаторов подпольных военных заводов (ТААС), затем он перессорился со всеми и уволился. В 1944 г., когда уже было ясно, что конец мировой войны не за горами, Славин разработал почти фантастический план. Он понял, что военные заводы будут демонтированы, и появится возможность скупить машины и перевезти их в страну. Он подал предложение в штаб Хаганы, оно легло на стол Бен-Гуриона, но не дало немедленных результатов.

В мае 1945 г. Бен-Гурион был в Америке. Он хотел мобилизовать евреев США на борьбу за создание Еврейского государства, но реакцией было недоверие и насмешки. Понадобилось еще два года борьбы ишува против властей мандата, "еврейское сопротивление", терроризм ЭЦЕЛя и ЛЕХИ, демонстративные плавания кораблей с беженцами Европы (19) и т.д., чтобы разбудить американское еврейство. У Бен-Гуриона не было времени. Меир Вейсгал собрал 17 евреев из Америки и Канады на встречу с Бен-Гурионом. Там были богатые и влиятельные евреи - но не самые богатые и не самые влиятельные. Вейсгал выбрал их потому, что они уже были сионистами и были готовы действовать ради будущего государства.

Встреча состоялась 1 июля 1945 г. в Нью-Йорке, на квартире у Сноброна. Бен-Гурион, прислонившись спиной к роялю, рассказал собравшимся, что беженцы из Европы хотят приехать в страну, и что страна хочет принять их. Что в Англии на выборах победят лейбористы, что они отрекутся от обещаний, данных сионистам, что чиновники Foreign Office убедят политиков, что интересы Англии требуют арабского суверенитета над Палестиной, и что State Department будет точно такого же мнения. "Нам предстоит выстоять в войне против всех арабских армий. Мы сможем выстоять, если у нас будет оружие. Оружия, которым мы располагаем, хватит только для борьбы с местными бандами. Нам необходимо наладить производство оружия. Здесь мы сможем купить машины, но нам понадобятся сотни тысяч долларов, может быть, миллионы. Готовы ли вы достать их?" Был жаркий день, и собравшиеся поглощали огромные количества кока-колы и сидра. Они приехали из Торонто, Лос-Анжелеса, Майами, Бирмингема. Кое-кто уехал, не дождавшись конца встречи: они не могли опоздать на поезд. В этот день был основан “Институт Сноброн”, филиал Хаганы в США. Участники встречи обязались мобилизовать 18,5 млн долларов и найти новых верных людей. План Славина начал реализовываться, но он еще не знал об этом.

В Тель-Авиве Славина пригласили в штаб Хаганы и предложили поехать в Америку. Славин согласился на условии, чтобы ему предоставили миллион долларов и не вмешивались в его работу. В Нью-Йорке он осмотрел машины, предложенные Бен-Гурионом, и отверг их за полной непригодностью. Еврей-предприниматель Гарри Левин помог ему своими огромными знакомствами, Сохнут предоставил в его распоряжении группу работников, во главе которой стоял Саадия Гельб. Так была создана "сеть Славина". Американский инженер Филипп Альпер осматривал заводы, куда не допускались "чужие". Эли Шелит отвечал за разборку и упаковку машин, Элияhу Сахаров получал ящики в Палестине и развозил их по складам.

Прежде всего, надо было выбрать, что покупать. Важные люди Америки любили фотографироваться в цехах военных заводов, а журналисты сопровождали фотографии кое-какими пояснениями. На основе этих фотографий Славин вместе с Альпером создали неплохой каталог американской военной промышленности. Дополнительный материал он получил из бюро записи патентов и условий конкурсов на подряды. Его "конкурентами" были представители военной промышленности Европы. Но они предпочитали новейшие машины - устаревшие остались Славину (20). Первая массовая сделка была заключена на заводе Ремингтон: Славин закупил машины для производства патронов "303" (для английской винтовки и пулемета брэн). Машины весили по 6 тонн, и Славин купил их как металлолом по 70$ за тонну. Потом (на тех же условиях) были куплены новые машины для производства артиллерийских стволов. Всего Славин купил 12 заводов, производивших оружие и патроны. Гарри Левин познакомил Славина с Карлом Акделем. Этот инженер разработал ручной пулемет Джонсон для американской морской пехоты. За 17.000$ он создал проект пулемета Дрор (21). Заводы Славина начали производить его в 1949 г., к концу Войны за Независимость. Славин "потратил" 1,5 млн долларов; по его оценке, реальная стоимость оборудования была 500 млн.

Все машины были разобраны, их части помечены специальными кодами и перемешаны. В таком виде они прошли таможенный контроль и были законсервированы на складах в Тель-Авиве и Иерусалиме. В 1946 г. Бен-Гурион привез Славина в Базель на 22-й сионистский конгресс. Славин сделал 15-минутный доклад перед одной из комиссий. Обсуждения не было. Тема не очень интересовала депутатов конгресса. В 1947 г. Славин вернулся в страну. Он хотел собрать машины и начать производство. Начальник Центрального командования Зеэв Шефер не хотел принимать столь ответственных решений, начальник генерального штаба Ицхак Садэ прекратил реальную деятельность после отмены "еврейского сопротивления", Бен-Гурион начал свой "семинар" - вся военная структура ишува была временно парализована. До войны оставалось меньше 11 месяцев. Машины оставались в ящиках.

Осенью "семинар" Бен-Гуриона начал приближаться к концу, и Бен-Гурион пригласил Славина на специальное совещание на тему: чем мы будем воевать? И как нам продержаться? Атмосфера была тяжелой, было ясно, что воевать нечем. Вероятно, только поэтому и пригласили Славина на совещание. Его знали, но не любили. Он не был своим среди круга Бен-Гуриона. В России, правда, он был членом левой сионистской партии "hа-Поэль hа-Цаир" (и даже отсидел срок), но в стране он не стал членом какой-либо партии и держался в стороне от общественной деятельности. Все ценили его технические таланты, но он был известен своей неуживчивостью. В числе прочего, он не смеялся, когда Леви Эшколь рассказывал анекдоты, и это не было прощено ему.

Славин считал, что ему сознательно мешают создать военную промышленность; ответственные лица, назначенные руководством, были, по его мнению, мелочными и гнались за почестями. Он пришел к выводу, что ишув обречен на поражение в войне с арабами. Не он один был пессимистом (22), но в отличие от других, Славин не предлагал искать компромисса с арабами (23). Славин видел перед собой гибель ишува в безнадежной борьбе. На вопрос Бен-Гуриона он ответил: "Сто процентов из ста - мы проиграем войну". - "И что ты будешь делать тогда?" - "Я украл три гранаты. Две я брошу в арабов, третьей подорву себя и моих детей". Бен-Гурион попросил Славина подготовить план деятельности. "Не важно, что я думаю" - ответил Славин, - "Я сделаю все, чтобы начать производство. По крайней мере, погибнем с честью".

Верховное командование еще продолжало обсуждение, а Славин (с сентября) уже создавал свои первые предприятия в киббуцах. 6 октября Бен-Гурион сообщил ему: "Заказывай немедленно все, что тебе нужно. Деньги будут". Славин потребовал 2 млн фунтов. Теперь Славин приступил к сборке машин. Звулун Вебер собирал машины по производству патронов. "Славин дал мне только фотографии машин, некоторые из них были автоматическими и гидравлическими". Вебер работал дни и ночи на заводе в Нахалат-Ицхак (Тель-Авив), с семьей он встречался только по субботам. "После огромных усилий мы получили первые патроны весьма невысокого качества. Почти каждый день приходил автомобиль, и мы ссыпали туда патроны просто так, без ящиков. Патроны шли прямо на фронт. На каждом были две буквы: йуд и мем (Государство Израиль)".

Другим героем этой эпопеи был Моше Калманович. Он был членом партии "hа-Шомер hа-Цаир", занимался скупкой оружия и в последнее время работал чернорабочим на заводе ТААС. Славин получил "взаймы" инженера-электрика. В течение месяца инженер собирал машины, и Калманович помогал ему. Затем инженер вернулся в Электрическую кампанию. "Кто закончит работу?" - спросили его. - "Этот парень". - "У него же нет образования!" - "Он знает больше меня". Славин вызвал его пред свои светлые очи. "У меня есть к тебе предложение. Я привез гидравлические машины, их надо собрать. Командование послало мне инженеров с заводов Круппа и Шкода. Они не знают американских машин и боятся их". - "Машины работали раньше?" - "Да, я их разобрал. Когда будет готов ответ?" - "Завтра утром". Калманович взял с собой две тетрадки с записями Славина. Он почти не читал по-английски, но сумел кое-что понять из записей и фотографий. "Я готов" - сказал он Славину. - "Откуда у тебя это нахальство - взяться собирать машины, которых ты не знаешь?" - "Послушай, Славин. Это нахальство, но есть в нем и логика. Я не поставлю мотор на место трансмиссии и не буду завинчивать гвозди". Калманович собрал восемь машин. "Каждый грамм его головы стоит золота", - сказал Славин - "не знаю, как бы мы выстояли без него".

Когда Славин создавал завод по производству ручных пулеметов и стэнов, он пригласил для консультации профессора из Техниона. Профессор сказал, что цех должен быть снабжен кондиционером, потому что только при постоянной температуре можно обеспечить точность в 0.001 мм. Нужно было два года, чтобы построить такое помещение. Славин высказал профессору, что он о нем думает, и построил завод в Гиватаиме, на открытом пространстве. Циновки защищали "цех" от солнца и дождя. Машины стояли на бетоне, а иногда на досках от ящиков. В марте 1948 г. в процессе производства были 12.000 стэнов, 140.000 гранат, 120 3-дюймовых минометов, 500 пулеметов "Дрор" и 5 млн патронов. Качество было в соответствии с условиями. С профессором можно было проконсультироваться раньше и начать строить цех с кондиционером за два года до начала войны.

Отвечая на вопросы комиссии Гринбойма (июнь 1948 г.), Игаэль Ядин сказал: "Мы все время использовали только 30% сил, которые были потребны для обороны страны. Мы начали войну с 10%. На батальон было по 40 винтовок, и я уже не помню, сколько пулеметов - ничтожное количество. Армия была в точности в той же пропорции. Была только одна обученная сила: ПАЛЬМАХ, и у нас была одна проблема: как заткнуть все дыры".

Упущенное время

Игаэль Ядин, безусловно, ошибался, и ошибка его не случайна. Ишув имел еще один обученный контингент: ветеранов Еврейской бригады. Но Ядин принадлежал к аппарату Хаганы, его психологической установкой было: обойтись без конкурентов по профессии. Любая административная система порождает внутри себя эту тенденцию; в условиях подполья, в которых действовала Хагана, она может только усиливаться. Прорвать порочный круг клановых интересов можно только сознательным интеллектуальным усилием. Это усилие не было сделано в ишуве перед войной - по многим причинам, прежде всего, потому, что не было традиции военного интеллекта. Военная мысль была загнана в узкие рамки концепции "народной милиции" (если не пацифизма), быть профессиональным военным ("милитаристом") считалось постыдным. Для профессионалов всё, что имеет отношение к профессии, представляет интерес и ценность. Допустим, что командиры ПАЛЬМАХа не имели себе равных в технике “малой войны”, - начиная с 1945 г. они имели возможность использовать демобилизованных офицеров Еврейской бригады и ознакомиться (хотя бы теоретически) с методами регулярных военных действий. Но эта возможность не была использована. Опыт офицеров регулярной армии был отвергнут и осмеян. В том-то и была основная проблема, что командование Хаганы не было профессиональным. Об этом свидетельствует хотя бы один факт, что тактику ПАЛЬМАХа разрабатывали такие профаны, как Табенкин и Рабин (см. гл.15). Не все можно было сделать в условиях английского мандата, но можно было сделать на много больше того, что было сделано.

Начиная с 1945 г. можно было подготовить базу производства оружия, не в самый последний момент можно было начать научные разработки, можно было отобрать для производства наиболее эффективные виды оружия, а не ограничиваться непременно английскими образцами и т.д., и т.п. Но для всего этого надо было изменить стиль мышления, надо было начать "мыслить войной", а мы уже знаем, что именно это считалось зазорным в ишуве.

Безусловно, можно было организовать широкое военное обучение молодежи, начав со старших классов. В частности, это создало бы базис для появления "интеллектуального командного состава". Но существовали, по крайней мере, две идеологические причины, которые удушили эту возможность в зародыше. Прежде всего, это означало "отравлять молодежь милитаристским духом", приблизить ее к ревизионистским взглядам, и - упаси Маркс! - ликвидировать чувство принадлежности к касте "сынов света". Во-вторых, это означало бы изменить систему военного обучения, перейти к "конвейерному методу", отказаться от "особых методов ПАЛЬМАХа". Социалистический истэблишмент создал систему, когда дорога к военной профессии в обязательном порядке проходила, через киббуц и ПАЛЬМАХ. Другими словами “офицерский курс” включал обязательную идеологическую "промывку мозгов", ради чего система и была создана. ПАЛЬМАХ был единственной военной силой ишува просто потому, что из партийно-идеологических соображений ишув решил не создавать альтернативной военной силы. Разумеется, об этом Игаэль Ядин не сказал комиссии Гринбойма, а возможно, он даже и не понимал этого. Впрочем, комиссия могла бы знать это и без него.

Но существовал еще один фактор, который невозможно было восполнить в последние два года перед войной: высший и средний командный состав. Для формирования и воспитания командира, на уровне батальона и выше, требуется немало лет упорной работы. Более того, армия должна иметь избыток (резерв) таких командиров на случай болезни, ранения, гибели, усталости или просто профессиональной непригодности (которая открывается только в ходе боев). ПАЛЬМАХ и Хагана страдали от нехватки командиров. Об этом никто не думал, а думать надо было еще в 30-х гг. Вина за это полностью лежит на военных руководителях ишува, а также на его политическом руководстве, которое предопределило идеологические рамки для руководства военного.

Бен-Гурион как военно-политический лидер

Во время Первой мировой войны Бен-Гурион был рядовым еврейского батальона. Он не участвовал в боях и не получил теоретической военной подготовки. Затем Бен-Гурион посвятил себя политической деятельности, прежде всего, построению и усилению Гистадрута. Официально Хагана считалась военным отделом Гистадрута, но Бен-Гурион не вмешивался в ее деятельность и не изучал военных проблем. Ему было достаточно, чтобы во главе Хаганы стояли верные ему (и социалистическому течению) люди. До поры до времени это ему было даже важнее, чем реальная hагана (в буквальном переводе: защита, оборона) ишува. Положение стало меняться с началом мировой войны, когда взгляды Бен-Гуриона подверглись некоторой "ревизионизации" (24), и он начал ощущать необходимость создания государства в ближайшие годы.

В октябре 1943 г. Бен-Гурион посетил курс повышения квалификации командиров Хаганы в Джуаре. Он смотрел на учения, упражнения, слушал лекции и т.п. В конце визита он обратился к курсантам: "Какова ваша задача? Каковы цели вашей деятельности в стране?" Будущие командиры не были готовы к столь "теоретическим" вопросам. Через некоторое время Бен-Гурион получил набор ответов: "создание новых поселений", "безопасность еврейского ишува в стране", "расширение и укрепление Хаганы", "уничтожение организаций "сектантов". Бен-Гурион рассвирепел. "Почему никто не говорит, что нашей целью является независимое Еврейское Государство в Стране Израиля?!".

Бен-Гурион был резок, но несправедлив. Претензии он должен был предъявлять, прежде всего, к себе и к своей партии. В январе 1941 г. официальный идеолог ("ум и совесть") партии Берл Каценельсон опубликовал статью под названием "Что дальше?" В ней он писал следующее: "Мы должны поднять знамя решения еврейского вопроса, еврейского государства. Признаюсь, что государство - не главное для меня. Если бы был возможен режим, обеспечивающий свободу массовой алии и свободу строительства поселений, я не был бы столь воодушевлен этой идеей. Но мы могли убедиться, что в настоящих условиях только еврейское государство может обеспечить это требование". Таковы были воззрения виднейшего теоретика партии. Командиров Хаганы натаскивали на верность партии и на ненависть к ревизионистам Они были по горло заняты повседневными заботами, - стоит ли удивляться, что они не заметили "новых оттенков"? Но действительно ли осознал их и сам Бен-Гурион?

Выше мы видели, что в 1945 г. в Нью-Йорке он говорил о неотвратимости войны. Что же сделал он в ближайший год в преддверии этой войны? В 1944 г. Бен-Гурион с помощью ПАЛЬМАХа пытался раздавить ЭЦЕЛЬ и заодно ревизионистов (25). В 1945-46 гг. ПАЛЬМАХ вместе с ЭЦЕЛем и ЛЕХИ были заняты террористическими акциями Еврейского Сопротивления. В смысле подготовки к “большой войне” эти годы не были использованы. Только в начале 1947 г. Бен-Гурион решил, что пришло время стать специалистом в военной области. Он взял в руки книги, пригласил специалистов (в основном офицеров Еврейской бригады) и начал изучать тактику и стратегию. Это и был знаменитый "семинар" Бен-Гуриона, который продолжался почти до начала войны. Нет сомнения, что Бен-Гурион обладал редким даром учиться и выделять главное в потоке деталей. Но не менее несомненно, что военная наука слишком велика, чтобы ее можно было серьезно изучить за считанные месяцы. Бен-Гурион не составил исключения.

Пока что немедленные результаты "семинара" были почти катастрофическими. В критические месяцы перед началом войны высшее командование ишува было парализовано, не зная, что решит Бен-Гурион "по окончании курса". Один из примеров мы уже видели, когда Славин не мог получить ответа, что ему делать со станками. В других областях положение было не лучше.

Бен-Гурион пригласил полковника американской армии Давида Маркуса дать заключение о боевой ценности ПАЛЬМАХа (26). Ответ был отнюдь не благоприятен для ПАЛЬМАХа (см. раздел I, пролог). С другой стороны, из-за близорукой политики сионистского руководства в предыдущие годы никакой другой реальной силы ишув не имел (27). Так родился "первый круг" идей Бен-Гуриона. Пока что "текущие военные проблемы" должны была решить Хагана (прежде всего, ПАЛЬМАХ). Затем их должна была сменить регулярная армия, созданная на базе ветеранов Еврейской бригады. Подобная трансформация ждала и генеральный штаб, который в 1948 г. был полностью укомплектован на базе аппарата Хаганы. Ни одна структура не хочет самоуничтожения, и офицеры генерального штаба отнюдь не жаждали уступить свои места “британцам”. Идеи Бен-Гуриона были ясны командованию Хаганы, они усиливали корпоративные тенденции и ухудшали отношения между политическим и военным руководством (28). Может быть, в этом - одна из причин невероятного назначения: Яаков Дори стал начальником генерального штаба, несмотря на то, что он был тяжело болен и не способен выполнять свои функции. Евреи вели свою первую и самую тяжелую войну с главным штабом, но без главнокомандующего! Мало того, пришлось создать дополнительную "буферную структуру": Центральное командование во главе с Исраэлем Галили. Этот буфер по идее должен был смягчать трения между генеральным штабом и Бен-Гурионом; в скором времени оказалось, что он отстраняет Бен-Гуриона от руководства войной, "поглощая" информацию о реальном положении дел.

К этой аморфной структуре следует добавить Штаб ПАЛЬМАХа (он же "Совет ПАЛЬМАХа"), который выполнял те же функции, что и генеральный штаб, но только применительно к одному ПАЛЬМАХ. Поэтому батальоны (а позже бригады) ПАЛЬМАХа имели двойное подчинение, что недопустимо в военных структурах (29).

Эта система, возможно, была привычна Бен-Гуриону по практике партийных комбинаций и интриг в сионистском руководстве, но она была абсолютно неэффективна с точки зрения ведения войны. Можно было заранее предвидеть, что созданная Бен-Гурионом система командования приведет ишув к поражению. Кризис начался в конце марта и достиг апогея в начале мая (см. гл.33). И снова, как и в 1947 г., на время верховное командование было парализовано - на этот раз накануне вторжения арабских армий.

Стратегический план Бен-Гуриона

Военные действия начались сразу же после решения ООН о разделе страны Бен-Гурион быстро понял, что у него нет пяти лет на спокойное строительство регулярной армии. Срок мандата истекал 15 мая, и немедленно ожидалось вторжение регулярных армий Иордании, Ирака, Сирии, Ливана и Египта. Соответственно, создание боеспособной армии надо было закончить к этому сроку. В остальном схема осталась прежней. До 15 мая следовало избегать больших боев с тем, чтобы не спровоцировать преждевременного расширения войны и выиграть время для создания армии.

Большинство политических деятелей ишува сознательно или подсознательно исходили из идеи обороны, опирающейся на имеющиеся поселения. Бен-Гурион имел более широкие военные горизонты, он первый понял, что это приведет к поражению. Необходимо было расширить и "округлить" территорию под еврейским контролем. Это было связано не только с чисто военными проблемами, но и с особым отношением Бен-Гуриона к сионизму и к строительству страны. "Что мы защищаем сейчас? Не государство, не нечто существующее. Сейчас есть попытка - самая серьезная попытка - уничтожить сионизм. В этой стране ничто не существует. Если мы говорим о том, что существует, существующее - не более чем карточный домик, оно вообще не существует". Лишь очень немногие понимали его (“официальные преемники” Бен-Гуриона не понимают его и сейчас).

Итак, в военном отношении ишув стоял перед двумя противоречивыми проблемами: он нуждался в относительно спокойном периоде для обучения армии и в активных военных действиях для захвата территории, без которой армия будет бесполезной. Территориальные захваты означали немедленное наступление на арабов Палестины, т.е. отказ от фабианской стратегии. Это противоречие, как всегда в ишуве, было решено шизофреническим образом. Предполагалось захватить позиции, оставляемые английской армией. Поскольку эти позиции были как бы "ничейными", то ишув как бы не переходил в наступление. Однако и этих позиций было недостаточно с военной точки зрения (31), кроме того, арабы тоже претендовали на них.

План захвата английских позиций известен как "план Далет" (т.е. "Четвертый план"). Теперь устанавливались три фазы войны:
1. фабианская, уход от столкновений;
2. план "Далет", местное наступление силами ПАЛЬМАХа;
3. отражение удара арабских армий и контрнаступление силами вновь созданной армии.
Эта схема тоже не была осуществлена по очень простой причине. Ни ПАЛЬМАХ, ни, тем более, "новая армия", не имели боевого опыта. Его можно было приобрести только в местных боях, поэтому здоровый инстинкт толкал ПАЛЬМАХ к активным действиям уже на фабианской стадии. И это - даже не принимая во внимание военной инициативы арабской стороны.

Зрелость политического руководства

Ход войны с декабря 1947 г. по май 1948 г. приготовил политическому руководству ишува несколько серьезных экзаменов. Теории и идеологии, разрабатываемые до сих пор умозрительно, ныне проверялись в реальной действительности. Можно было с математической точностью предвидеть, что партийные деятели окажутся неподготовленными к ведению войны, хотя бы уже потому, что они практически впервые столкнулись с необходимостью решать военные вопросы. Из всех них только Бен-Гурион позаботился приобрести хоть какую-то сумму военных знаний, остальные ограничивались интуицией и теоретическими догмами своих партийных идеологий. Приведем интересный пример, относящийся к борьбе за ключевую позицию иерусалимского шоссе: район Латруна. Проблема была в том, что там не было еврейских поселений, и контролировать Латрун можно было только специальным военным гарнизоном, что создавало идеологическую проблему "милитаризма". Бен-Гурион предложил захватить Латрун силой и разместить там военный гарнизон (3 батальона). С точки зрения официальной идеологии это означало бы "завоевание Родины", поэтому Аhарон Цизлинг, "министр сельского хозяйства" в неформальном правительстве, был против. Тогда Бен-Гурион предложил "компромиссный вариант": создать "временные сельскохозяйственные поселения". Правда, поселенцами будут там солдаты, но это все же будет выглядеть как "завоевание трудом, а не винтовкой" (несколько таких "динозавров" действительно создали в ходе войны).

Теперь начинается самое интересное, Бен-Гурион сказал следующее: "Я за то, чтобы создать поселения, будем выращивать там овощи. Потом, когда наступит мир, вернем арабам землю с овощами. Пока что ребята будут выращивать овощи, строить укрепления и сидеть в них. Когда все успокоится и будет общее урегулирование, мы вернем, но пока что мы не сдвинемся с этого места" (протоколы заседаний "Народного правления"). Не кажутся ли Вам знакомыми эти соображения? Так же рассуждали после победы в 1967 г.: "вернем с овощами", потому что "взятое оружием" - не наше. Нам не пристало брать Родину оружием.

Поразительно полное военное невежество оппонентов Бен-Гуриона: их можно было успокоить идеей "выращивать овощи" - от атаки до атаки. Но ведь именно так готовился к войне ПАЛЬМАХ! Это, разумеется, не наивность и не глупость, это - полное отсутствие военного интеллекта. Что касается военных знаний и военной интуиции самого Бен-Гуриона, то мы вновь обратимся к документам.

24 мая истекла первая неделя интенсивных боев с регулярными арабскими армиями. ЦАХАЛ получил первые партии оружия, и Бен-Гурион сформулировал для себя новый стратегический план (М.Бен-Зоhар, “Бен-Гурион”, стр. 758-759): "Я предложил, чтобы, получив оружие с кораблей, мы немедленно перешли в наступление с целью раздавить Ливан, Трансиорданию и Сирию. В Негеве мы должны удержать оборону. План на эту неделю: освободить Иерусалим и захватить его окрестности. Бой за Иерусалим является центром кампании с морально-политической точки зрения, а в значительной мере - и с точки зрения военной. Мы должны организовать ряд новых бригад и усилить старые. С получением орудий следует немедленно разрушить Лод и Рамлу. Бригада "Ифтах" должна пройти через Дженин в направлении долины Иордана. Бригада Маклефа должна получить подкрепление, ее задачей будет захват Южного Ливана с помощью бомбардировки городов Цур, Сидон и Бейрут. Бейрут мы обстреляем и с моря. Игаль Алон (т.е. ПАЛЬМАХ) должен обрушиться на Сирию с востока и с севера. Наши самолеты должны разбомбить и разрушить Амман. Слабым звеном арабской коалиции является Ливан. Мусульманская гегемония там искусственна, и ее надо будет подорвать. Нужно создать христианское государство, южной границей которого будет река Литани. Мы заключим с ним союз. Мы разгромим Легион и разоружим Амман, и тогда уничтожим Иорданию; Сирия падет. Если Египет еще осмелится сопротивляться, мы разбомбим Порт-Саид, Александрию и Каир. Так мы закончим войну и сведем исторические счеты с Египтом, Ассирией и Арамом (Сирией)".

Этот отрывок напоминает известную главу из "Гаргантюа" - и реализация планов тоже сходна. В последующие дни три бригады ЦАХАЛа предприняли три наступления - и все три кончились провалом (32). Но мы говорим даже не об этих тактических неудачах. Артиллерия, прибывшая на кораблях, состояла из 6 (!) пушек калибра 65 мм. Уже две недели арабы обстреливали Иерусалим из 75-миллиметровых орудий, и разрушения были ничтожны. И теория, и опыт должны были бы показать Бен-Гуриону, что его жалкая артиллерия не сможет разрушить Рамлу и Лод. Не менее фантастичны были и проекты разрушить с воздуха Амман, Порт-Саид и т.д. "ВВС" ЦАХАЛа состояли в тот момент из все тех же легких самолетов, к ним прибавилось четыре (!) мессершмидта (М-109) (истребители!), из которых в первой же акции два вышли из строя. ПАЛЬМАХ по "плану" Бен-Гуриона должен был бы совершить глубокий обходной маневр (через два мощных горных хребта) и атаковать Дамаск с тыла. Это тот самый ПАЛЬМАХ, который лишь с трудом выдержал бои апреля-мая, и который весь - до последнего солдата! - был занят в текущих боях. Короче говоря, весь этот план отнюдь не делает чести "военным знаниям" Бен-Гуриона.

Все это можно было предвидеть заранее. Политическое руководство должно было загодя и систематически готовиться к войне. Его вина перед еврейским народом и перед еврейской историей состоит, прежде всего, в том, что оно отложило все на последний момент, надеясь на догмы и импровизации. Что касается Бен-Гуриона, то он особо виноват в создании абсолютно неэффективной структуры руководства войной, а также в том, что не позаботился создать коллективное руководство, способное действовать не на бумаге, а на деле. Вместо этого он всеми силами пытался сосредоточить все нити в своих руках - отчасти из-за недоверия к способностям своих коллег, а отчасти от стремления к диктатуре.

В исторической фигуре Бен-Гуриона-политика перемешаны положительные и отрицательные черты. Главная беда Бен-Гуриона состоит в том, что его последователи (правильнее было бы сказать: эпигоны) усвоили преимущественно отрицательные стороны его наследия. Это глубоко неслучайно. Всю свою жизнь Бен-Гурион следовал главному догмату: в любом случае и любой ценой власть должна остаться в руках социалистических партий. Ради исполнения этой догмы тщательно скрывались все ошибки, и "молодая смена" сознательно воспитывалась на неверной информации и в строгих идеологических рамках.

В качестве примера приведем рассказ Хаима Гури (см. гл.12, прим.7). Он спросил Бен-Гуриона, почему в 1949 г. ЦАХАЛ не взял Хеврон, Восточный Иерусалим и т.д. По его словам, Бен-Гурион ответил, что он хотел избежать "новых Дир-Ясинов". Другими словами, причиной были гуманистические соображения. Но это не было правдой. В действительности Бен-Гурион полагал, что в 1949 г. война до конца исчерпала ресурсы молодого государства, и что армия и народ устали от войны (мы не будем обсуждать здесь, был ли прав Бен-Гурион). Эта правда не соответствовала мифу, который хотел создать Бен-Гурион, и он предпочел солгать.

Этот пример отнюдь не единичен. Бен-Гурион основал не только государство. Он основал культуру мифа, которая стала определяющей в политической системе этого государства. Этим он положил начало его деградации. В 90-х гг. этот процесс приведет созданное им государство на грань катастрофы.
-----------------------------------------------

1.Европейское мышление имеет явную тягу к детерминизму, и в силу этого затрудняется признать случайность появления на горизонте истории гениев, подобных Наполеону. В 1795 г. одна французская газета восклицала: “О, великий Дух свободы! Ты один мог породить Итальянскую армию! Породить Бонапарта!”. Вместе с фимиамом герою, и “революционным мифом” здесь имеется наивная попытка найти объективную причину исторической случайности. И сейчас еще распространено романтическое представление, что “революция” или “правое дело” всегда победят, автоматически гарантируя рождение талантов. Эта идея генетически связана с иудаизмом, но не следует забывать, что в иудаизме причинно-следственная цепочка является религиозной, т.е. “замыкается” через вмешательство трансцендентной силы, “мотивы” которой никогда не могут быть до конца понятны человеку. Следовательно, о “гарантии победы” в детерминистском смысле говорить не приходится. (прим. переводчика)

2. Кое-кто имел представление о той или иной конкретной стороне дела. Но общую картину видел только Бен-Гурион.

3. Имелись также прямые влияния Льва Толстого.

4. Владимир (Зеев) Жаботинский иначе решил тот же когнитивный диссонанс, проведя четкую границу между возвращением евреев на свою родину и европейской колонизацией чужих территорий.

5. К ней принадлежала и Роза Коhен, мать Ицхака Рабина, гл.10

6. Социалистические партии есть характерный инструмент интеллектуалов, стремящихся к власти. Они повелевают массой с помощью манипуляционной техники, которая инкринирует массе убеждение, что эти интеллектуалы владеют истиной (называемой идеологией). Идеология якобы сообщает им способность решить любую проблему и задачу, при условии, что власть идеологии (т.е. интеллектуалов) будет абсолютной. Нестандартным элементом социалистического сионизма был именно киббуц. Это была поистине донкихотская попытка осуществить на практике теоретические принципы официальной идеологии. Как эта реализация выглядела в действительности, рассказывается в гл.12.

7. В 1941 г. от ЭЦЕЛя откололась организация Борцы за Свободу Израиля (ЛЕХИ).

8. В трех волнах "Сезона" Хагана переходила к насильственным действиям против "сектантов". Иными словами: насилие считалось "неэтичным" только в отношении врага внешнего, в отношении врага внутреннего оно считалось вполне легитимным. Идеологически "Сезон" объяснялся как своеобразная форма классовой борьбы (борьба против несогласия с линией руководства).

9. Одновременно коммунисты сманивали молодежь "влево". Идеология "группы Кинерет" оставляла нерешенным главное внутреннее противоречие социалистического сионизма. Люди, чуткие к когнитивному диссонансу, уходили "налево" - в социализм без сионизма, или "направо" - в сионизм без социализма. Но большинство удовлетворялось эклектикой и интеллектуальным хаосом социалистического сионизма.

10. Моше Даян и Игаль Алон были сержантами у Вингейта. Руководители Хаганы не поняли сути тактики и стратегии “ночных рот” (в частности, из-за того, что они занимали лишь низшие командные должности), они не увидели, что силы Вингейта были лишь частью общего наступления регулярной армии на арабских инсургентов.

11. Судя по всему, Перес лжет сознательно, а Рабина, возможно, просто "заносило на поворотах". Трудно сказать, что хуже. Результат в общем один: ликвидация (де-факто) демократии.

12. Крайний случай такого подхода мы найдем в конфунцианском Китае. Слишком удачливых военноначальников там нередко убивали, чтобы не потревожить целостности гуманистической философии,

13. Мы говорим только о нашей специфической теме. В глобальном смысле победы Германии в 1939-1940 гг. означали начало тотального истребления евреев Европы

14. Ветеранами британской армии (и других регулярных армий) были в дальнейшем укомплектованы в основном наиболее "технические" части ЦАХАЛа. Поэтому они отличались значительно более высоким профессионализмом. Это различие ощущается даже сейчас.

15. Равно как и мусульмане Боснии. И Муссолини, и Гитлер объявляли себя “защитниками ислама”. Основатель палестинской нации иерусалимский муфтий Хадж Амин эль-Хусейни сотрудничал с нацистами и даже был объявлен военным преступником (что игнорировалось властями мандата).

16. Подражая англичанам, секретные службы Израиля после соглашений в Осло начали обучать палестинские службы контрразведки (как всегда, они занимаются и разведкой). Разница состоит в том, что Израиль обучает своих врагов вполне сознательно и без какой-либо военной необходимости, исключительно в силу идеологических императивов.

17. Ицхак Садэ возражал против включения девушек в ПАЛЬМАХ. Первые же бои в Негеве доказали его правоту, тем самым реальная сила ПАЛЬМАХа была равна половине его официального состава (1500 из 3000) . "Исключения из правила" читатель может найти в гл.18. “Равноправие” женщин в армии оправдывалось идеологически, как и все в ПАЛЬМАХе.

18. Для сравнения приведем сводную таблицу военных материалов в ишуве на начало 1947г. В скобках указаны количества “приобретенные” описанными выше способами. Возможно, что данные по ЛЕХИ сильно занижены.

                       Хагана    ЭЦЕЛЬ    ЛЕХИ
   Взрывчатка
(использ. за месяц)    20 тонн 250 кг 60 кг
Минометы (2 дюйма)   673          6      -
Минометы (3 дюйма)  96             2     -
Станковые пулеметы  186 (183)    7    -
Ручные пулеметы     444 (224) 150     8
Автоматы              1.900 (349) 500    30
Винтовки              10.073 (493) 200    -
Пистолеты              5.000 (434) 200 100
Гранаты                20.000      1000   200

19. Самый знаменитый из них - корабль Excodus. Его история легла в основу известного романа, который "заодно" излагает краткую историю сионизма. Роман написан "с подачи" политруков социалистического сионизма и является типичным продуктом мифологической цивилизации. Характерно, что при общем непомерном прославлении киббуцов и ПАЛЬМАХа эпоха "Сезона" обходится полным молчанием. Это связано с тем, что роман сознательно рассчитан на американского читателя.

20. Некоторые из них до сих пор работают в Израиле.

21. Пулемет начал производиться в 1949 г. Вскоре выяснилось, что его конструкция не соответствует климатическим условиям страны.

22. Игаэль Ядин определял шансы ишува как 50 на 50.

23. В частности, такой была позиция "Союза мира" группировавшегося вокруг профессуры Иерусалимского университета. Еще в 30-х гг. они были готовы на компромисс с арабами даже ценой ограничения алии. Удивительно, что большинство деятелей этой группы были выходцами из Германии, следовательно, они не понимали, на что способен народ, среди которого они жили. Вообще, лишь немногие из сионистских лидеров интеллектуалов предвидели Катастрофу (Ури Цви Гринберг, Жаботинский).

24. С каноническим опозданием на пять лет!

25. Так называемый "Сезон", проводимый с помощью английских властей. "Сезон" был прекращен только под давлением общественного мнения ишува. Бен-Гурион не был глух к мнению народа, выражаемому не по формальным каналам периодических голосований. Этим он выгодно отличался от Ицхака Рабина.

26. Вопрос был сформулирован несколько странно. Маркуса просили сравнить ПАЛЬМАХ с европейскими армиями (?), хотя воевать, конечно, предстояло с арабами. Можно предложить некоторое решение этой "загадки". Для Бен-Гуриона в его отношении к сионизму и еврейской истории характерно усвоение традиционных религиозных идей в "новой", светской интерпретации. В частности, понятие "избранного народа" он трактовал в том смысле, что "новый еврей" на "древней Родине" становится прирожденным солдатом. Следовательно, Бен-Гурион хотел (возможно, подсознательно) получить подтверждение своему "теоретическому" тезису.

27. ЭЦЕЛЬ и ЛЕХИ были относительно малочисленны, плохо вооружены, не говоря уже о том, что социал-сионисты не хотели и думать о сотрудничестве с "сектантами".

28. Так будет реагировать почти любая бюрократическая структура.

29. "Лучше иметь одного плохого главнокомандующего, чем двух хороших" - говорил Наполеон. Подразделения ПАЛЬМАХа часто подчинялись еще и штабу той или иной операции, имея уже тройное подчинение.

30. Это обычно называется "фабианской стратегией", по имени римского полководца Максима Фабия, применившего ее против Ганнибала после поражения под Каннами.

31. Например, они не обеспечивали контроля над иерусалимским шоссе.

32. В стратегическом плане был достигнут немалый успех, поскольку эти удары существенно ослабили и напугали арабские армии. Ситуация была сходна с “Брусиловским прорывом” и с итальянскими “наступлениями на реке Изонцо”. Цена таких успехов обычно очень велика.