ГЛАВА 3

ПРЕСТУПЛЕНИЯ И СДЕЛКИ

Организация ЭЯЛ действовала одновременно в нескольких направлениях. Одной из ее основных задач было вербовать молодых идеалистов и формировать из них группы экстремистов, чтобы использовать их в политической игре. Демонстративные нападки ЭЯЛа были направлены против Ицхака Рабина. Мишенью совсем иного рода был тогдашний глава оппозиции и нынешний премьер-министр Биньямин Нетаниягу.

5 октября, за месяц до демонстрации в поддержку “мирного процесса”, после которой был убит Рабин, в Иерусалиме прошла демонстрация другого типа. Четверть миллиона человек собрались, чтобы выразить протест против политики “мира”, проводимой правительством. Основным оратором на этом митинге был Биньямин Нетаниягу. Уже само по себе количество демонстрантов, запрудивших собой восемь кварталов в центре Иерусалима, повергло в шок инициаторов “мирного процесса”, двое из которых решили организовать в противовес другую, столь же большую демонстрацию в Тель-Авиве. Эти двое были Шломо Лахат, бывший мэр Тель-Авива от партии Ликуд, и некий загадочный француз по имени Жан Фридман, финансировавший кампанию в поддержку “мирного процесса”.

Число участников тель-авивской демонстрации составило лишь половину от числа участвовавших за месяц до того в митинге протеста в Иерусалиме - и это при том, что многие тысячи членов молодежных и политических организаций были привезены в Тель-Авив на специально выделенных автобусах (примерно треть участников тель-авивской демонстрации составляли израильские арабы).[Вот отрывок из интервью, данного Лахатом 31 октября 1995 года (за несколько дней до демонстрации), журналисту Аарону Лернеру из агенства ИМРА. Лернер: “ Сколько человек ожидается на демонстрации? Сначала говорили о полумиллионе, но теперь, кажется, никто не хочет называть цифр.” Лахат: “Мы не ожидаем, что придет полмиллиона. Эта цифра исходит от политиков и она смехотворна. Я двадцать лет был мэром Тель-Авива - реально на этой площади и соседних улицах может поместиться не более 60-70 тысяч человек.” - Прим. перев.]

В ходе тель-авивской демонстрации был физически устранен Премьер-министр Рабин, в ходе иерусалимской демонстрации была сделана попытка устранить Биньямина Нетаниягу с политической арены. И в той, и в другой истории опять-таки присутствует Авишай Равив.

На иерусалимской демонстрации Равив выставил напоказ плакаты, изображавшие Рабина в эсэсовской форме. В результате против Нетаниягу было выдвинуто ложное обвинение в том, что он одобрил этот плакат, и на основании того же плаката он был впоследствии обвинен в создании атмосферы, приведшей к убийству Рабина. По иронии судьбы, именно Рабин, выступая в Кнессете, обвинил Нетаниягу в подстрекательстве.

Из этого можно сделать серьезные выводы. ШАБАК подчинен непосредственно премьер-министру, который несет ответственность за утверждение его операций. Или же ШАБАК осмелился действовать за спиной у Рабина, или же Рабин сам одобрил всю операцию с Равивом и тем самым подписал свой смертный приговор.

“Едиот Ахронот”, 19 ноября 1995 года

“Согласно показаниям Аарона Домба, пресс-секретаря Совета поселений Иудеи, Самарии и Газы, вечером 5 октября, во время демонстрации, Авишая Равива и других членов ЭЯЛа видели распространяющими плакаты [с Рабиным в эсэсовской форме] на площади Сиона в Иерусалиме”.

“Едиот Ахронот”, 20 ноября 1995 года

“Журналист Первого канала телевидения Ницан Хен сказал вчера вечером в программе новостей, что за несколько минут до начала трансляции с правой демонстрации на площади Сиона Авишай Равив дал ему листовку, изображавшую Рабина в форме СС.

Хен: “Равив подошел ко мне с двумя другими известными мне людьми: активистом ЭЯЛа и членом Каха. Они подошли к телевизионному фургону и дали мне листовку. Через 5-10 минут Равив вернулся, чтобы проследить, что я показал эту листовку в эфире”.

“Едиот Ахронот”, 11 декабря 1995 года

“Капитан полиции Йегуда Сайдоф: “Я пришел к выводу, что у Ницана Хена больное воображение и плохая память на факты. Равив вызывал у меня больше доверия”. Равив сказал Сайдофу, что у него был только один экземпляр плаката, полученный им от Аарона Виктора, студента йешивы, и что, придя домой, он порвал его”.

“Едиот Ахронот”, 27 ноября 1995 года

“16-летний студент йешивы был задержан вчера в Иерусалиме на трое суток за распространение листовки с Ицхаком Рабиным в форме СС в ходе демонстрации на площади Сиона. Он признал свою вину и выразил сожаление о своем поступке. По его словам, Авишай Равив несет ответственность за распространение листовки”.

“Маарив”, 27 ноября 1995 года

“Полиция собирается допросить Авишая Равива по подозрению в том, что он распространял листовки, изображавшие Рабина в форме СС, в ходе правой демонстрации на площади Сиона. Один из двух арестованных студентов йешивы был связан с Равивом. Полиция собирается допросить других студентов йешивы, чтобы установить, насколько тесными были связи подозреваемого с Равивом”.

Непосредственно после демонстрации, еще при жизни Рабина, вопрос о том, кто распространял листовки, находился за пределами общественного внимания - обсуждалось лишь то, что Нетаниягу не осудил с трибуны плакат. Проблема была целиком высосана из пальца: Нетаниягу не видел и не мог видеть плакат с трибуны. Но когда он попытался объяснить это в Кнессете, Рабин с негодованием вышел из зала заседаний.

Тогда казалось, что у Рабина есть полное право устроить подобное шоу с демонстративным негодованием. Но в течение двух недель после его смерти, общество узнало о связи Равива с ШАБАКом, и дело получило совсем иную окраску. В ходе слушаний перед Комиссией Шамгара Ницан Хен засвидетельствовал, что Равив вместе с другим членом ЭЯЛа дали ему листовку с Рабиным в форме СС. Как премьер-министр Рабин нес ответственность за деятельность ШАБАКа и должен был в точности знать, что представляют из себя Равив и ЭЯЛ. Самое большее - он дал разрешение на операцию с плакатом. Самое меньшее - он знал, что это трюк ШАБАКа, направленный на ослабление оппозиции “мирному процессу”. Так или иначе, его демонстративный выход из зала во время речи Нетаниягу был частью игры, в которой он, пользуясь своей властью, вертел своим политическим противником как игрушкой.

У Рабина безусловно были причины для такого поведения. На тот момент Нетаниягу опережал его в опросах общественного мнения более чем на 18% и мог вывести на площадь 200 000 человек в свою поддержку (для сравнения: во всем Иерусалиме проживает около 400 000 евреев).

Огромная часть населения была разочарована в “мирном процессе”. За месяц до иерусалимской демонстрации опрос общественного мнения, проведенный газетой “Маарив”, показал, что 78% израильтян выступают за референдум по вопросу о “мирных переговорах” с Сирией. Членов правительства, в особенности Рабина, зачастую освистывали, когда они появлялись перед публикой. Например, когда в августе 1995 года Рабин появился на футбольном матче между Израилем и Бразилией, 50 000 присутствовавших там болельщиков встретили его дружным издевательским улюлюканьем. Вскоре после этого Рабину пришлось вынести еще одно унижение, когда его выступление перед 1000 репатриантов из англоязычных стран в Нетании было испорчено неслыханным прежде в Израиле громким монотонным гудением со стороны слушателей.

Противники “мирного процесса” организовывали пикеты и несли непрерывную вахту протеста возле дома Рабина в пригороде Тель-Авива. В относительно спокойной атмосфере пикетов заявления активистов ЭЯЛа резко выделялись своей злобой: они обещали, что супружеская чета Рабиных будет повешена на площади, как Муссолини и его любовница. Подобные заявления были частью тонкой игры, направленной на делегитимизацию законных акций протеста с помощью стоящих над законом экстремистов. Все это безнаказанно сходило с рук Равиву и его когорте лишь благодаря содействию полиции и Министра полиции Моше Шахаля - того самого Шахаля, который посылал конную полицию избивать дубинками антиправительственных демонстрантов.

Полиция задержала Равива для допроса по поводу плаката, но как и во всех предыдущих подобных случаях с ним, быстро отпустила его на свободу. Даже при том, что показания Ницана Хена не вызывали у общественности сомнений, капитан полиции Сайдоф все равно встал на сторону пресловутого экстремиста Равива, а не популярного журналиста Хена. Такое с виду необъяснимое явление свидетельствует лишь о том, как далеко зашли полиция и прокуратура, заметая следы деятельности ЭЯЛа.

“Маарив”, 20 ноября 1995 года

“Редколлегия “Маарива” задает вопрос полиции и прокуратуре: почему же вы не выявили типографию, в которой печатались листовки и почему же вы не нашли того, кто велел их напечатать? Почему вы не выявили человека, который заказал фотомонтаж?”

Снова и снова прокуратура позволяла Равиву продолжать его провокационную кампанию, не боясь ни арестов, ни тюрьмы. Почему же прокуратура ни разу не привлекла Равива к ответственности? Почему Генеральный прокурор Михаэль Бен-Яир не приказал ШАБАКу немедленно прекратить незаконные действия?

Марк Вайс пишет в газете “Джуиш Пресс” от 25 апреля 1997 года:

“Судя по всему, израильская прокуратура располагала информацией о том, кто такой Равив, и о том, что он является агентом, но у нее были инструкции не привлекать “Шампанское” к суду за его противозаконные действия. В документе от 21 февраля 1994 года, полученном “Джуиш Пресс”, специальный отдел израильской полиции, занимающийся экстремистскими группировками, письменно информирует Равива о том, что они закрывают все дела, заведенные против него по обвинению в “подстрекательстве” против правительства. Любопытно, что в качестве обоснования документ приводит “недостаточный общественный интерес” [к указанным делам]”.

В этом поразительном документе сообщается также про неоднократные заявления Равива о крайней необходимости убийства Рабина и о допустимости такого убийства с точки зрения библейских законов (“дин родеф”).

Знал ли политический истеблишмент о роли Равива в истории с плакатом, и не воспользовался ли он цинично этой информацией для своей политической выгоды?

“Едиот Ахронот”, 20 ноября 1995 года

“Как утверждают пресс-секретари Ликуда, с момента убийства Рабина их политические противники развернули циничную кампанию, стремясь возложить на Ликуд ответственность за подстрекательство, которое привело к убийству и кульминацией которого стал плакат с Рабиным в нацистской форме”.

Биньямин Бегин: [ ] “Сообщал ли ШАБАК политикам - до демонстрации или после нее - о том, что их агент Равив распространял листовки с Рабиным в нацистской форме?”

Биньямин Нетаниягу: “Даже если лишь часть обнаруженного верна, существует серьезная угроза нашей демократии. Мы требуем полного расследования. Мы не допустим сокрытия этого от общественности”.

Сразу же после убийства в прессе появились многочисленные заявления о том, что Нетаниягу якобы несет ответственность за преступление, поскольку он создал в стране атмосферу, породившую убийцу. В доказательство этих абсурдных утверждений все время приводился плакат с Рабиным в нацистской форме, который Нетаниягу якобы отказался осудить с трибуны митинга.

Прокуратура и полиция использовали это якобы имевшее место “подстрекательство к убийству”, чтобы развернуть кампанию репрессий. Прокуратурой было выпущено постановление, дававшее крайне широкую трактовку понятию “подстрекательство” - под него попали многие действия, считающиеся в демократических странах законным проявлением свободы слова. Начались аресты.

Трое раввинов были обвинены в том, что они якобы объявили Рабина “родефом”. Одного из них бросили на несколько месяцев в тюрьму без предъявления ему какого-либо официального обвинения.

Израильский фермер, выразивший в интервью Си-Эн-Эн свое удовлетворение по поводу убийства Рабина, был брошен в тюрьму за “выражение подстрекательской точки зрения”.

Шмуэль Цитрин из Хеврона, разоблачивший Равива как агента ШАБАКа за два месяца до убийства, был арестован и брошен в одиночную камеру на четыре месяца - без предъявления ему какого бы то ни было официального обвинения.

Десятки политических противников властей были арестованы и брошены в тюрьму в рамках административных арестов, позволяющих не предъявлять арестованному официальных обвинений. Тщательно спланированная охота на ведьм плотно охватила страну.

Прошло всего восемь часов после убийства, а по всей стране уже были наклеены сотни плакатов: “Рабин, с высоты твоих небес дай нам мир”. Никто не поинтересовался, каким образом удалось столь быстро нарисовать, напечатать и расклеить эти плакаты.

Нетаниягу вновь и вновь подергался унижениям за свою предполагаемую роль в скандале с плакатом. Вдова Ицхака Рабина Лея Рабин, принимавшая в своем доме Арафата в период траура, отказалась принять Нетаниягу и не пожала ему руку на похоронах, когда он принес ей соболезнования.

Через год после этого, на церемонии в память о Рабине, демонстранты выкрикивали в адрес Нетаниягу (бывшего в тот момент уже премьер-министром) обвинения в том, что он создал атмосферу ненависти, приведшую к убийству. Но к тому времени Нетаниягу уже знал правду о том, что произошло. В ходе своей предвыборной кампании он обещал, что если он придет к власти, то привлечет к суду Авишая Равива. И тем не менее, даже после победы на выборах Нетаниягу не выполнил своего обещания, хотя его продолжали травить в прессе как злодея и “пособника террора”. Почему же он не захотел смыть грязь с своего имени и с имени своей партии?

Вот какой ответ на этот вопрос дает Натан Гефен, усердный исследователь убийства, известный тем, что сумел достать протокол операции из госпиталя “Ихилов”, который в противоречие с официальной версией утверждает, что один из выстрелов был сделан Рабину в грудь. Гефен говорит: “Перед выборами я показал протокол двум членам Кнессета от Ликуда - Йоси Ольмерту и Дову Шилянскому - ожидая, что они немедленно оценят, какую политическую выгоду можно извлечь из него. Но Ольмерт сказал мне, что Ликуд не будет поднимать вопрос о смерти Рабина. Им это было не нужно. Я уверен, что они заключили сделку с Аводой о том, что ни те, ни другие не будут тревожить память о Рабине в ходе предвыборной кампании. Нетаниягу получил полную информацию об убийстве от симпатизировавших ему людей в ШАБАКе, но согласился замять эту информацию в обмен на то, что ему не будут мешать придти к власти. Поэтому и сегодня правительство скрывает правду об убийстве, как будто ничего не изменилось после выборов”.

Интуиция не подвела Гефена. Спустя два месяца я был приглашен в канцелярию одного из министров в правительстве Нетаниягу. Главный помощник министра сообщил мне, что Ликуд собрал целую папку, содержащую детальную информацию об убийстве Рабина, и что эту папку предполагалось опубликовать в случае, если Авода использует имя Рабина в своей предвыборной кампании или в случае, если Перес победит на выборах.