Aleph

ХЕВРОН. 3 НОЯБРЯ 2000

Я помню райвоенкомат:
- В десант не годен, так-то брат,
Таким как ты, там невпротык - и дальше смех.
- Мол, из тебя какой солдат,
Тебя хоть сразу в медсанбат ...
А из меня такой солдат, как изо всех.

Вл. Высоцкий

Высшую математику вел у нас милейший человек и замечательный преподаватель Михаил Маркович Кипнис, весьма гордившийся своим "французким прононсом", приобретеннным, видимо, на мехмате МГУ. Во всяком случае, имена французских математиков он всегда выговаривал с особой тщательностью. И вот случилось, некий разгильдяй с последней парты, заявил, вдруг, что в фамилии "Коши" ударение должно стоять на другом слоге.
- А позвольте узнать, где Вы такое услышали, - оскорбленно спросил Кипнис.
- Да вот, по телевизору как-то передавали, - ответствовал двоечник.
- Ну, так по телевизору все врут, обычно, - успокоился Михаил Маркович, явно считая инцидент исчерпанным.
Что "по телевизору все врут", ни для кого не новость. Что пресса, когда сам премьер не гнушается самых грязных политических махинаций. Но вот сегодня я имел случай своими глазами увидеть как это делается.
Впрочем, по порядку. Вернулся днем из Хеврона. Поездка выдалась насыщенной: началась террактом в Иерусалиме (мы были там через полчаса после взрыва) и закончилась беспорядками в Хевроне.
Долго торчали в Кирьят-Арба: водитель рейсового автобуса, на который мы пересели в Иерусалиме, отказался ехать в Хеврон без джипа сопровождения. Потом нам посчастливилось встретить Эли - водителя микроавтобуса, на котором мы так и не доехали в Хеврон две недели назад. За это время ему разбили камнями еще и лобовое стекло, но все уже было заменено, машина и водитель выглядели замечательно и мы уже схватились было за рюкзаки, но зря - ехать в Хеврон, сославшись на малолетних детей, он наотрез отказался.
Я пишу это не в осуждение - всякий раз, когда в игру вступает Перес, вытаскивая крапленую карту из рукава, без крови на территориях не обходится.
Старший принялся звонить Баруху, тот пообещал найти машину и в самом деле, где-то через полчаса из подъехавшей легковушки нас окликнули: "Кто здесь Авиад?".
Нам передали ключи, Авиад сел за руль и, немного помучившись с иммобилайзером, доставил нас в Хеврон. Наша группа даже успела принять участие в демонстрации поселенцев, протестовавших против решения Армии об открытии рынка.
Привыкнув к очень доброжелательному поведению солдат на территориях, я был удивлен очевидной враждебностью полиции. Позднее, в частных беседах, пришлось слышать, что полиция (не смеющая сунуть нос в арабские кварталы) просто "охотится" на поселенцев.
Плакатов не было, да и CNN, очевидно, не интересуется нашими демонстрациями. Дороги были перекрыты армейскими джипами, несколько в стороне стояли две машины наблюдателей ООН, одна из них несколько раз отъезжала и через короткое время снова возвращалась. Крыши были заняты снайперами, внизу болтались армейские патрули и детишки на велосипедах. С Армией они были явно на короткой ноге и бесцеремонно дергали патрулей за рукав. Мы переходили от группы к группе. Разговоров в тот вечер было много, больше всего запомнилось неоднократно повторенное требование суда над Рабиным.
Мы были в нескольких домах в тот вечер. Нам показывали откуда ведется ежедневный обстрел, застрявшие в стенах пули (отнюдь не из охотничьих ружей), жаловались на бездействие Армии. Телевизоров там нет. Вернее, есть один - в клубе. Но в каждом доме несколько шкафов с книгами. Правда, судя по корешкам, я думаю, что все они религиозного содержания. И кругом дети. Дети, катающиеся на велосипедах в зоне обстрела, дети строящие сукку из пластиковых пуль, дети развешивающие белье на укрепленных мешками с песком балконах.
Все в Хевроне говорит о войне и блокаде. Стенки из бетонных блоков и мешки с песками (Барух накрыл их старыми коврами и брезентом - получилось довольно уютно) - самая характерная деталь пейзажа.
Утром поехали в "Маарат-А-Махпела". Снимать на видео там запрещено, но к фотокамере отнеслись спокойно. На первом посту даже не стали досматривать, но на втором, с металлодетектором, перерыли всю фотосумку в поисках оружия. Гм. Хотел бы я его иметь.
Когда вернулись к рынку, один из вчерашних демонстрантов, увидев нас заметил: "Вы как раз вовремя: прибыли телеоператоры, сейчас начнется". Он не ошибся. С балкончика было отлично видно, что все акции начинаются и происходят только перед телекамерами. В двадцати шагах левее шла спокойная торговля, по улочке шли женщины и дети, несколько ребят катили какую-то тележку с товаром. Но перед камерами шло отлично срежиссованное действие. Толпа арабов напирала на цепь солдат. Полиция что-то орала в мегафон, на крыше изготовились снайперы. И именно в тот момент, когда закончилась пленка, хлопнула первая граната со слезоточивым газом. Я помчался перезаряжать камеру.

Мы должны были уехать автобусом на 09:50, так что на улицу я вышел уже с рюкзаком и направился к остановке напротив рынка. Было относительно тихо: арабы напирали, солдаты сдерживали и мне захотелось сделать еще пару снимков на прощание (вечером не стал снимать в темноте, а утром почти не было времени на съемку). Несмотря на тяжелый рюкзак, по пожарной лесенке я взбежал на очень удобную площадку, немного ниже крыши со снайперами, и даже успел сделать один снимок, прежде чем меня согнала оттуда опешившая от такой наглости полиция.

Внизу снимать было нечего и отправился к ребятам на остановку. Уже оттуда мы наблюдали за происходящим на рынке. Мне показалось, что толпа успокаивается, часть молодых арабов покинула рынок и отправилась вверх по улице, потом дважды какими-то волнами выплеснулись убегавшие арабы. Выстрелов я не слышал, но решил что были использованы пластиковые пули.

Маленькое отступление: У меня есть очень простой рецепт, как покончить с интифадой: надо выгнать всех иностранных корреспондентов. Нет сомнения, что все эти "народные волнения" оплачены спонсорами, как любая другая реклама. Не будет эфирного времени - не будет и волнений: кто же станет волноваться бесплатно.

Потом, внезапно раздался второй хлопок. Чуть погодя мимо нас быстро пробежала группа арабов, они кого-то тащили на руках. Я удивился их слаженности. Бежали очень быстро, пока я наводил на резкость они уже добежали до стоявшей на углу машины наблюдателей ООН. Та резко взяла с места и скрылась за углом. Тогда группа с пострадавшим так же скоро и слаженно двинулась вверх - там на перекрестке стоял амбуланс.

Следом за толпой, сначала я их не заметил, бежали журналисты с телекамерами. Навстречу им быстро шел солдат, за шиворот он тащил очень крупного и толстого мальчишку. Я удивился, как ему удается с ним справиться.

Журналисты как стервятники закружились вокруг них. Это был буквально танец. Танец акулы вокруг жертвы. Казалось, журналисты готовы проглотить их, так вплотную они надвигались своими огромными телекамерами. Подбежало еще несколько арабов. Потом, также сверху, подошел очень импозантный араб с красивой седой шевелюрой. Видимо, он имел какое-то влияние - мальчишку отпустили и он тут же исчез. Если целью было показать, как армия "оккупантов" воюет с арабскими детьми, то она, безусловно, достигнута.

Немного спустя подошел автобус. Кирьят-Арба, туннели, Гило - и вот мы уже в Иерусалиме. Гала"ц передает новости: "В Хевроне поселенцы на рынке устроили потасовку с арабами. Армия использовала гранаты со слезоточивым газом. Один легко пострадавший."

Мы недоуменно переглядываемся: рынок оцеплен армией и нарядами полиции. Все происходило на наших глазах. Ни одного поселенца там не было. Возмущенный Авиад по мобильному принимается звонить на "Галей ЦАХАЛ".

Его перекидывают от одного к другому. Мы уже приехали и пересели в машину Авиада, едем по трассе на Тель-Авив. Наконец, его соединяют с Иноном Магалем, автором новости. Авиад допытывается, откуда в репортаже взялись поселенцы, якобы инициировавшие конфликт. "Мы были там и видели все своими глазами", - яростно кричит он.

Журналист ссылается на Баруха. Авиад немедленно перезванивает Баруху. "Нет, сегодня я с Иноном Магалем не разговаривал", отвечает Барух. В машине включена громкая связь и мы слышим каждое слово. Авиад перезванивает журналисту. Тот немногословен: "Барух ошибается". Авиад перезванивает Баруху еще раз. Тот предполагает, что речь идет о вчерашней демонстрации.

- Нет, - кричит Авиад. - О том, что было полчаса назад. Ты говорил ему, что на рынке были поселенцы?

Барух удивленно мычит, последний разговор с Иноном Магалем был у него вчера. Авиад последовательно дозванивается до редактора отдела новостей, дежурного редактора, требует исправить неверное сообщение, угрожает подачей жалобы. Все бесполезно. Каждые полчаса самая популярная станция Израиля повторяет одно и тоже клеветническое сообщение о напавших на арабов поселенцах.

Я вспоминаю Итамар, высота Семь-Семь-Семь. У поселенцев три врага, в порядке убывания значимости: правительство, левые и арабы.