|
"Фестиваль Рабина" каждый год продолжается с еврейской даты убийства - 12 хешвана по 4 ноября. Уже 20 лет левые по всем каналам поют дифирамбы его наследию, а для меня, как и для подавляющего большинства израильтян, его наследие - это в первую очередь полторы тысячи убитых за прошедшие 22-года арабского террора и создание на библейских землях фермы по выращиванию террористов, под названием "Палестинская автономия".
Именем Рабина нас загнали в ситуацию, где мы должны решать вопрос: убивать или самим быть убитыми. Из такой ситуации нет выхода без душевной травмы. Характерно, что в дни, когда поминают 20-летние наследие Рабина, не проходит и нескольких часов без того, чтобы арабы не напали на евреев. С ножом, камнями, бутылками, автоматами, наезжая машиной или обстреливая ракетами... Не удивительно, что свидетели терактов уже готовы убить террориста собственными руками. "Почему этого террориста не убили на месте?", - удивляется старушка - божий одуванчик, смотрящая вместе со мной кадры теракта в Ришон ле-Ционе. "Не скатываемся ли мы до их уровня, не убьет ли террор нашу душу?" - спрашивает мой друг в Фэйсбуке. И оба они правы, - не правы только те, кто об этом молчат. Потому что восхваляющие наследство Рабина молчат о том, что страшной ситуации, порождающей такие вопросы, можно и нужно было избежать.
Права старушка и по своему правы граждане Ришон ле-Циона, поймавшие террориста и не желающие отдавать его подоспевшей полиции. Потому что мы - на войне, а на войне не судят каждого отдельного солдата и не всегда есть возможность брать пленных. На войне стреляют по врагу не зависимо от того, нанес ли он уже удар или только готовится и выжидает нового удобного случая. А в наших условиях все хорошо понимают, что если террорист выживет, то вскорости освободится из тюрьмы и опять начнет убивать.
Прав и мой друг, потому что даже если необходимо казнить террориста, мало кому принесет радость стать палачом. Призывающие к милосердию (а не к справедливости) по отношению к террористам делают это в первую очередь ради спасения наших собственных душ. Голда Меир сформулировала это так: "Я никогда не прощу арабам то, что они заставили наших детей учиться их убивать". Но в поколении Голды Меир у детей-солдат действительно не было другого выхода. Они воевали и победили. У нас же - у премьер-министра Рабина и у всех израильтян, включая новых репатриантов, приехавших сюда в начале 90-х, уже появилась возможность жить без войны.
Когда после выборов 1992 года Рабин пришел к власти, мирное сосуществование с арабами было реальностью, более того, сам естественный ход событий улучшал и упрочивал сложившееся положение. Окружающие нас арабские страны уже не решались начать войну против нас. Пошел на спад и арабский террор внутри страны. Первая интифада (бунт арабов в 1988-1989 годах), успехам которой арабы обязаны Рабину на посту министра обороны, закончилась, как только он ушел с этого поста. Дороги стали спокойными, еврейские поселения в Иудее и Самарии активно строились и заселялись. Говорю об этом как свидетель. Летом 1991 года мы переехали в Карней Шомрон, и я с любопытством раскатывала на новой, купленной по репатриантской скидке машине и в Шхем, и в Рамаллу, и в Хеврон, а на работу каждый день ездила по главной улице Калькилии. Объединявшая тогда множество террористических движений ООП одновременно лишилась всех своих покровителей и спонсоров. СССР развалился, Саддам Хусейн проиграл, а поддержавший его Арафат лишился спонсорства нефтедобывающих стран. Мощная алия упрочивала демографический перевес евреев и способствовала взлету израильского хай-тека и экономики в целом. Надежда арабских экстремистов нас уничтожить - главный стимул их террора - таяла на глазах, а сам лидер ооповских террористов вынужден был отсиживаться в Тунисе. Арабы Иудеи, Самарии и Газы были готовы признать нашу власть и только мечтали о возвращении еврейских покупателей и работодателей, утраченных во время последнего бунта. Посмотрите на график жертв террора. Опустившаяся в 1990 году кривая вновь взлетает вверх в 1993-м после того, как стало известно о запланированном норвежскими соглашениями отступлении Израиля.
Заключенный Рабиным в 1993 году договор Осло дал арабам понять, что Газа нам не нужна, что мы находимся в Иудее и Самарии временно, и этим он снова подал арабским экстремистам надежду избавиться от нас. А возможность для этого Рабин предоставил, доставив из Туниса опытного террориста и его банду, вооружив их и вручив им власть. 
Осуждающие сейчас на всех площадях насилие левые должны были бы в первую очередь вспомнить как без колебаний Рабин отдал палестинских арабов под оккупацию Арафата, повторяя, что приехавшие из Туниса бандиты разберутся с подвластными "без БАГАЦа и Бецелема". Арабов, много лет успешно помогавших израильтянам бороться с террором, арафатовцы долго и мучительно убивали на площадях, а наша армия стояла в нескольких километрах и не вмешивалась. Так арабов приучали к тому, что террорист - это звучит гордо, а быть террористом к тому же очень выгодно. У террористов деньги и власть, а над простыми работягами висят страшные подозрения в "сотрудничестве с сионистами". Опыт показал, что бандитская автономия накрыла своей страшной тенью так же и арабов-граждан Израиля. Почти все арабы, которые сегодня нас режут, жгут, давят и стреляют, родились уже после заключения норвежских соглашений. Рабин и его клика привели к тому, что арабские дети, родившиеся после "Осло" и в Хевроне и в Ум-эль-Фахме, не знают игр лучше, чем "итбах аль яхуд".
Так нас, евреев-израильтян, сделали соучастниками "партнеров по переговорам", создавших новый народ - "народ палестинских террористов". Мы не просто терпим это, хотя могли бы давно покончить с террористической "автономией", что ЦАХАЛ не раз уже демонстрировал. Мы это еще и оплачиваем и снабжаем террористическую власть всем необходимым. И этот построенный и поддерживаемый с нашей помощью завод по производству террористов оставил нам только один выбор: убить террориста, или самим быть убитыми.
Нет никакого смысла для очистки совести всерьез обсуждать, нужно ли стрелять в террористов на поражение, или только "нейтрализовывать" их, а после тщательно выхаживать в еврейских больницах и откармливать в тюрьмах. Не это является настоящей моральной дилеммой. Давайте честно признаем, казним ли мы арабских убийц на месте или отпустим их в очередной раз из не такой уж страшной израильской тюрьмы, мы все равно не избавимся от своей доли вины за то, что оказавшись под властью террористической "Палестинской автономии" они с детства растут убийцами. Как бы мы дальше с ними не поступили - они уже искалечены раз и навсегда.
Но жалею я не их, а своих братьев-евреев, которых "наследие Рабина" принуждает каждый день задавать себе такие зловещие вопросы. Потому что даже если мы успеваем убить террориста, прежде чем он убил нас, непоправимый вред он нам уже нанес. И нравственная реакция на сложившуюся ситуацию может быть только одна. Каждый день, который мы продолжаем как "наследники Рабина" сотрудничать с террористической властью автономии, только усугубляет нашу вину, как бы мягко мы не вели себя с пойманными убийцами. Сегодня наш выбор не между жизнью и гуманностью, а между навязываемым нам "наследием Рабина" и гуманной жизнью...
11.2015
