Между Канадой и Рамаллой

Монолог резервиста-добровольца

Добропорядочный гражданин ради любви к отечеству
должен забывать о понесенных обидах.
Николло Макиавелли «Рассуждения»

Наш герой Ари – «йоред», то-есть, уехал из Израиля в Канаду 6 лет назад. Вполне обосновавшись в этой спокойной стране, он вдруг приезжает в Израиль, чтобы служить в отделении добровольцев ЦАХАЛа. Отслужив две недели на КПП Каландия (выезд из Рамаллы в сторону Иерусалима), он возвращается в Канаду. Если Израиль ему важен, почему он не остается жить здесь? Если не важен, то почему приезжает служить в армии? Вот что рассказал об этом сам Ари:

Батальон «Тиква»

Еврейское самосознание мне прививали с детства мои родители. Это был, конечно, адаптированный к советским условиям вариант, но я научился гордиться своим происхождением и знал что у евреев есть своя страна. В юности стремление стать «своим среди своих" привело меня в Израиль. Обиды и боль, причиненные "своими" подчас так тяжелы, что свои начинают выглядеть вполне чужими. Именно таким стал для меня Израиль в конце 90-х. Я уехал потому, что не желал оставаться частицей израильского общества. Когда в сентябре 2000 началась эта сегодняшняя война, я некоторое время стремился игнорировать её, не желая "портить себе нервы", не видя в ней ничего нового - напротив, подобный сценарий казался мне вполне реальным развитием событий еще в 1993-94 гг. Однако скоро я почувствовал, что не могу далее оставаться безучастным к тому, что происходит в Израиле, несмотря на расстояние, разделяющее нас. Участие в демонстрациях в поддержку Израиля, организованных еврейской общиной Канады, особого удовлетворения не приносило. Обострение ситуации весной 2002 года, а также беспрецедентная антиизраилская компания, проводимая СМИ во всём мире (включая Канаду), навели меня на мысль том, что только личное участие в событиях может дать моральное облегчение. Я связался с частью, в которой раньше служил, но там мне объяснили, что я не могу у них проходить резервистские сборы, так как постоянно живу заграницей. Проведя летом 2002-го серию переговоров (по телефону из Канады) с различными инстанциями ЦАХАЛА, я обнаружил, что появилось новое отделение "добровольной службы для милуимников"- батальон «Тиква»*. Приехав навестить родителей в ноябре 2002-го, я получил в армии необходимые бумаги. Вернувшись в Канаду, я заполнил эти формы и летом 2003-го, за 3 месяца до предполагаемой поездки в Израиль, послал их в армию. Переписка отняла 4 месяца - армейская бюрократия оказалась не подготовленной к случаям вроде моего. Даже по приезде в Израиль я еще не был уверен, что мне удастся задуманное. Я прошел дополнительную проверку, был зачислен в "милуим", и через 4 дня, после краткой общевоинской подготовки уже в солдатской форме находился на КПП Каландия, возле Рамаллы, проверяя документы у всех выезжающих из Рамаллы в сторону Иерусалима.

Почему Ари уехал из Израиля?

Я не смогу назвать одну конкретную причину, по которой я уехал - жизнь, ведь, явление многостороннее. Причин было несколько. Неимоверно угнетала политическая ситуация. В отличие от многих наших соотечественников я получал информацию не из тогдашней русскоязычной прессы (т.е. со вторых рук), а из ивритской среды. Ужасало и приводило в бешенство предательство власть имущих левых, бездумно копировавших Запад, гнавших страну в пропасть. Удручала слабость, необразованность и отсутствие политического профессионализма у правых. От основной массы населения я тоже не ждал ничего хорошего: политическая инфантильность вперемешку с восточной музыкой не предвещали ничего обнадёживающего. Страна совершенно явно катилась в кровавое никуда. Я не страшился риска - просто не мог больше найти ему оправдания. Серьезной помехой для нас в те годы было и отношение израильтян к выходцам из СССР - неприязнь, нередко враждебность и подозрение во "всех смертных грехах", стремление нас "использовать". Всё это, постоянно подогреваемое ивритской прессой, не способствовало врастанию в местную жизнь. Не последним делом было и наше материальное положение, которое можно было назвать балансированием у черты бедности. Я приехал в Израиль один, в 1988 году из Ленинграда. Там я учился в мединституте и, параллельно, сначала учил, а затем преподавал иврит. В Израиле я не собирался продолжать заниматься медициной. Еще в России я стремился разрушить стереотип образованного галутного еврея с большой головой и хилым тельцем. Всегда считал, что еврей должен уметь за себя постоять, в Питере с антисемитами дрался при каждом удобном случае В Израиле я намеревался работать руками, тем более что мне всегда нравилось строить, чинить технику и др. Первый год я жил в Иерусалиме. Помню, пошёл искать работу вскоре после приезда.Зашёл на одну фабрику в Ромеме (оснащеную оборудованием образца начала 20-го столетия - так мне показалось), нашёл хозяина.Он меня выслушал и сказал: "Эта работа тяжелая, годится только для арабов. Еврей здесь работать не станет". И не принял меня. Работу я вскоре, конечно, нашёл: санитаром в доме престарелых, и довольно скоро купил квартиру в Ариэле. Стоила она недорого, я работал и банк дал мне машканту. Чужие люди, с которыми я работал, подписали гарантии. В 1989-ом меня взяли в армию. Служил 1 год, так как ко времени призыва мне уже исполнилось 24 года. И вот незадача – я солдат-одиночка, армия согласна была оплачивать мне съемное жилье, но не могла выплачивать машканту (возврат которой был намного меньше средней арендной платы). Поэтому мне пришлось добиваться разрешения на работу и близкого к дому места службы (в Шхеме). Днем служил в Шхеме, вечером подрабатывал в Ариеле. Так как я призывался всего на год, ни о каких специальных курсах в армии речь не шла; служил я вместе с очень простыми ребятами - "амха", в основном сефардами. Из вынужденно тесного общения с ними у меня и сложился первый устойчивый образ среднего израильтянина: нагловатый, беспардонный, основные темы разговоров - деньги, пища и секс. Любимая музыка - арабская. Большинство из них относились к ашкеназaм не слишком дружелюбно, со смесью зависти и презрения. Очень это напоминало отношение к евреям в СССР. А я-то думал, что я, наконец-то, приехал к своим! К арабам-мусульманам я относился как к врагам, но мне претило, когда кто-нибудь пытался их намеренно унизить или показать свою власть. Но тех, кто нападает на солдат, я считал, следует устранять без всякой жалости, даже если речь идет о подростках, кидающих камни. Aрмия же получала в те годы совсем другие указания. Мы служили какими-то живыми мишенями, и мне было страшно обидно не за себя, а за армию моей страны – как можно позволять арабам так унижать свой престиж? Власть нужна не для того, чтобы осложнять жизнь бюрократическими глупостями, а чтобы наводить порядок. Враждебные действия должны пресекаться немедленно по законам военного времени. Как-то, когда я ждал попутной машины на шоссе у Ариэля, меня попытался сбить арабский грузовик. Он расплющил бы меня в лепешку, если б мой товарищ, не оттолкнул меня с силой в сторону. Нам удалось догнать грузовик на перекрестке Тапуах, когда он стоял в колонне проверяемых машин. Мой товарищ побежал к КПП, добиваться задержания водителя, а араб, увидев нас, попытался развернуть машину и сбежать. Я вскочил к нему на подножку и ударил его, говорят, выбил зубы. В результате подоспевшая армейская полиция увезла меня. За этот инцидент я получил по нынешним временам вполне мягкий приговор – неделю условно, сегодня сидят годами и за меньшее. Но из военной администрации, где я служил меня уволили. А, главное, у меня осталось тяжелое чувство несправедливости – ведь это он хотел меня убить, а наказали меня!

Трудности абсорбции

Я закончил службу в 1990-м, приехали ко мне родители, жена. Мы с женой двинулись осваивать Эрец-Исраэль: переехали в Мигдалим – поселение неподалёку от перекрестка Тапуах. Поселок маленький, далеко от городов. Ездить на работу приходилось довольно далеко – в Иерусалим, в Кфар-Сабу. Моя жена, прекрасно учившаяся и работавшая в России врачом, сдавала экзамен на врача 6 (!) раз безрезультатно. При этом она хорошо знала иврит и успешно закончила курсы по подготовке. Она каждый раз стандартно не добирала 2-4 бала. Настораживало то, что ей почему-то отказывали показать результаты экзамена, и мы даже не смогли подать апелляцию. Местная врачебная корпорация в те годы (1991-93) твердо стояла на страже своей монополии. Жена полтора года мыла полы, затем работала на конвейере на конфетной фабрике. В 1995 она пошла на “компьютерные» курсы, затем на курсы повышения квалификации в Михлала ле-минхаль. Несмотря на востребованность, работу по этой специальности она до самого отъезда из Израиля так и не нашла. Брать поселенцев в Тель-Авиве на такую работу не хотели. Да и в целом у людей отношение к «территориям» было двойственное – вроде они наши, да не совсем. Вроде мы там строим, селимся, а при этом параллельно идет обсуждение, что все это могут отдать арабам. Мои сионистские идеи, с которыми я приехал в Израиль, не находили здесь понимания. Даже многие мои соседи (не все, конечно) в поселении были далеки от сионистской идеологии. Это были люди сугубо светские и практичные – дешевое жилье, можно за копейки нанять на работу араба – причем тут сионизм и «еврейский труд»?

В первые годы в Израиле я все никак не мог привыкнуть к тому, что далеко не все члены Кнессета заинтересованы в том, чтобы Еврейское государство росло и развивалось. Некоторые из них, на мой взгляд, ратовали просто за уничтожение государства. Мне казалось, что место таких депутатов как Дэди Цукер, Шуламит Алони, Йоси Сарид (помните, были такие) не в законодательном органе страны, а в тюрьме, ведь они открыто призывали (и действовали) разрушать сами основы Еврейского государства. Их призывы не прошли бесследно: c начала 90-х потекли, всё ширясь, реки еврейской крови в Израиле. Сама же страна оказалась полностью дискредитированной в глазах всего мира. Действия правых также не отличались последовательностью. В Ариэле, к примеру, ежегодно на День Независимости флаги Израиля вывешивали рабочие…арабы – это не согласовалось с моим пониманием сионизма. Последним политиком, вызывавшим у меня симпатии был Шамир. Он отчаянно торговался с арабами на переговорах в Мадриде и не собирался ничего уступать. Поселения строились, заселялись. На мой взгляд Шарону не стоило тогда закупать караваны, можно было бы организовать быстрое массовое строительство. Но главное упущение Ликуда состояло в том, что не велось никакой пропагандистской работы. Правительство не предпринимало усилий, чтобы убедить израильтян, что эта земля – наша. Никто не объяснял новым репатриантам, какие усилия были предприняты, чтобы никто из полумиллионной алии не остался без крова, без еды, чтобы все могли лечиться, учить иврит. Именно из-за отсутствия грамотной пропаганды, а не из-за чего-то другого, Ликуд не переизбрали на следующих выборах.

Ужасно раздражала местная пресса – ведь я мог с самого начала свободно читать на иврите. То напишут, что все новые репатриантки – «зонот» (шлюхи, ивр.), то, что все репатрианты – мафиози, что дипломы у всех куплены, и т.д. Ну ладно, допустим это все трудности абсорбции, но в 1993 году на нас обрушился «договор Осло». Окружающие меня израильтяне, казалось, не понимали, что это путь к медленному уничтожению государства. «Будем торговать с арабами, экономика расцветет», - радостно говорили они. А я видел, что страна катится в пропасть, и ничего не мог поделать. Да, я ходил на массовые демонстрации, хотя и не видел особой в этом пользы – просто не мог иначе. На выборах 96 года я голосовал за Нетаниягу и за партию Моледет, но и они ничего не сделали из того, что обещали. Не находя для себя больше оснований для жизни в Израиле, я сделал все для того, чтобы уехать.

В Канаде проходить во второй раз процесс абсорбции было тоже не просто. Однако, отношение к человеку там уважительное и это здорово помогало. Поначалу приходилось тяжело работать на хозяев. Сейчас я устроен: работаю в своей автомастерской, жена - в компьютерной фирме, сын учится.

Впечатления на КПП Каландия

В нашем добровольческом батальоне собрались самые разные люди. Сефарды и ашкеназы, из самых разных частей страны, есть и в кипе. “Русских”, кроме меня не было. Все за сорок и старше, поэтому, наверное, не могли проходить службу в своих батальонах. Я видел как многим было трудно на тренировках бежать и стрелять – там были люди и за 60. Молодыми были только 2 девушки, одна студентка, другая работает. Интересно, что именно они действовали наиболее эффективно и твёрдо во время нашей совместной службы. Проверки мы производили довольно поверхностные – за нами был еще один КПП, поближе к Иерусалиму. Наша задача была выпускать из Рамаллы только тех, кто имел на это право: арабов из восточного Иерусалима или с разрешением на въезд и иностранцев с израильскими визами. Стремясь понять, с кем я имею дело, я заговаривал с проходящими через КПП иностранцами и арабами. Они отвечали, что они были по делам в Рамалле (там действуют несколько организаций, основанных американцами, вероятно арабами), либо (это в основном молодые норвежцы и шведы), что они приехали с так называемой «гуманитарной миссией». Некоторая очень небольшая часть арабов тоже обладала иностранными паспортами, выданными в последние годы в основном в Америке. Израильтянам въезд в Рамаллу запрещен и, хотя на въезде в Рамаллу проверки практически нет, на выезде у них могут быть большие неприятности. Если бы Алеф Бет Иегошуа, который собирался прикрывать Арафата своим телом, попался мне на выезде из Рамаллы, я б его не выпустил – пусть бы разбирался с полицией.

Надо сказать, что израильтяне все еще продолжают покупать в Рамалле или пользоваться другими услугами – ведь там сильно дешевле. Но теперь уже им приходится пользоваться арабскими посредниками. Несколько арабов, с которыми я там разговорился, рассказали, что они везут детали машин или стройматериалы своему еврейскому заказчику в промзону Атарот. За две недели я собрал небольшую статистику об арабах, пересекающих КПП. Значительная часть – это арабы из Восточного Иерусалима с голубыми удостоверениями личности. С ними было больше всего проблем – они ведут себя нагло, намеренно стараясь оскорбить, бросают удостоверение, а не подают его в руки или быстро прячут и не хотят показывать как следует. Арабы – жители «территорий» имеют два вида удостоверений: оранжевые, выдаваемые ранее Израилем или зеленые, которые выдает автономия. В удостоверениях пишется место рождения. Как правило пожилые люди обладали оранжевым удостоверением, выданным давно, и там в основном записано место рождения Иудея, Самария или Газа. А люди помоложе, имели новые зеленые арафатовские удостоверения, выданные в последние годы, и нередко там записано место рождения – Кувейт, Ливан, Иордания или, почему-то чаще у женщин, Саудовская Аравия. Так что не надо мне объяснять, что вся цель «процесса Осло», «Дорожной карты» или еще каких-то планов построения «палестинского государства» - это избавиться от арабов. Мы их сюда импортируем, сначала в Автономию, а потом, в рамках воссоединения семей и в сам Израиль*. Как-то раз во время дежурства у нас зашёл разговор о политике и одна из наших девушек сказала: «Или они нас отсюда выживут, или мы их. Другого пути нет». Услышать подобное высказывание из уст светской израильской студентки 7-8 лет мне казалось нереальным, и у меня появилась надежда, что еще не всё потеряно.

Рядом с нашим КПП днем всегда стояла группа израильтянок, представительниц организации в защиту прав арабов. Они ждали любого повода написать на нас жалобу, подробно записывали рассказы арабов, которых не пропустили, или которые просто хотят на что-то пожаловаться.

Мы стояли на КПП по 8 часов в день, и сразу же обнаружилось, что оборудование оставляет желать лучшего: в дождь и в холод нет надежного укрытия, освещение не продуманно - в темное время суток солдаты освещены лучше подходящих к ним из темноты арабов. Наш КПП – бетонные блоки и навес, так что никаких условий для тщательного досмотра нет. Мне показалось, что армейское начальство больше озабочено тем, чтобы не скапливалась арабская очередь, чем тем, чтобы не пропускать никого без соответствующих документов. Еду привозят первый раз в 9 утра, хотя утренняя смена начинается в 6.часов. Лампочку перегоревшую поменять - и то проблема. И все же я остался очень доволен. Я почувствовал какой настрой у людей, заметил изменения в их сознании и поведении и радовался этому.

В Канаде

Многие канадские СМИ заняли с момента обострения ситуации в Израиле антиизраильскую позицию. Крупнейший телеканал СВС фактически занимался антиизраильской пропагандой. Я стал искать сближения с канадской еврейской общиной и обнаружил, что в ней существует группа СIC – Canada-Israel Сomity, которая занимается отношениями Канады с евреям и с Израилем. Я так же стал принимать участие в работе «медиа-групп» - группе наблюдателей за прессой. Эта группа патрулирует прессу, решения Канадского правительства, работу ООН и т.п. на предмет антисемитизма и антиизраилизма. Они пишут письма, встречаются с членами парламента, с министрами. Мне кажется, что в последнее время телевизионные репортажи Канадского телевидения из Израиля стали более объективны. Возможно, канадцы постепенно осознают какую угрозу представляет мусульманский фундаментализм и многочисленные арабские теракты их убедили в том, что израильская армия имеем дело не с беззащитными детьми. Кроме того, надеюсь, тут сказалось и влияние нашего комитета. В том, что ХАМАС, ФАТХ и Исламский джихад в 2003 году внесены в Канаде в список запрещенных террористических организаций, мне кажется, есть и большая заслуга нашего комитета. Сейчас мы пытаемся добиться выдачи Германии для суда над ним бывшего нацистского преступника Эриха Цунделя, который занимался в Канаде пропагандой антисемитизма и отрицает Катастрофу.

Планы на будущее

На сегодняшний день я не планирую возвращение в Израиль. Слишком пугающими выглядят для меня капитулянтские планы, которые один за другим предлагают израильские политики. Я не вижу для себя действенного пути, находясь здесь, остановить это медленное сползание в пропасть. Но я собираюсь через год снова закрыть свой гараж на три недели, и приехать в Израиль служить, если, конечно, эта война до тех пор не кончится, что, к сожалению, маловероятно. Помните, в России антисемиты говорили: «Еврей воюет в Ташкенте». Один мой дед погиб на войне под Полтавой. Другой прошел всю войну и дошел до Вены. Когда мой народ воюет, я не буду отсиживаться «за Уралом». Меня настораживают упорные слухи о насильственном выселении евреев из их домов. Если подобное действительно попытаются осуществить в широком масштабе и с применением армии, то это чревато гражданской войной. И, если это, не дай Бог, произойдет, то и в этой войне я так же приму участие. Но я буду не на стороне тех, кто выселяет и депортирует евреев и разрушает их дома.

Записала монолог Ася Энтова.

---------------------------------------------------

* Координаты батальона «Тиква» для желающих:

Телефоны: 03-5693807, 03-5693808. Факс: 03-5693688

**Статистическая справка: в рамках воссоединения семей за последние 10 лет Министерство внутренних дел Израиля выдало гражданство более чем 100 тысячам арабов.

"Вести", 05.02.2004

Hosting by