А.Вовнобой

Проблемы подросткового возраста у Государства Израиль

Мы с Вами – репатрианты первого поколения – еще помним дворы нашего детства – Московские, Киевские, Пермские...В этих дворах собирались стайки подростков, и важней всего на свете было получить признание этой ватаги сверстников. Не родителей – «маменькин сынок» – их любовь казалась нам естественной и вечной – поэтому ей можно было не дорожить. Не учителей – «подлиза-отличник», не единственного друга из интеллигентной еврейской семьи, не внимание особы противоположного пола. Нет – подростковая проблема – это социализация, вхождение в общество и прежде всего в общество сверстников.

Но мы с вами разительно отличались от всех в этой дворовой кампании. Каждый из нас это чувствовал и знал – только не мог сформулировать. Я хорошо учился – но и Петя Иванов был отличником. Я не умел и не любил заниматься спортом – но Федя – толстяк и увалень - пользовался всеобщей любовью. Я ведь не слабый и не трус, как подлизывающийся к сильным Юращенко, прозванный Ющем – есть в нем что-то скользко-змеиное. Я просто не люблю драться, не люблю бить в лицо. Может у меня слишком черные волосы и глаза? - Но у Губайдуллина тоже – а он, как все. Любовь к книгам, а не к футболу? Но я же это скрываю, как они могли догадаться? «Другой, чужак», – неявно проступало в их поведении. Однажды во дворе появился новый мальчишка – его семья перехала к нам. О ужас – он был ярко рыжего, прямо красного цвета, и весь усеян веснушками! «Еще один изгой», – подумал я не без злорадства, но с тайной надеждой. Увы, на первый же вызов: «Рыжий, рыжий конопатый!», он спокойно сказал: «Подойди поближе – разберемся!» И от всей его, может и не очень сильной, фигуры веяло такой готовностью «разобраться», что разборки не произошло. А потом все заговорили про футбол, он вставил какое-то очень дельное замечание, и его приняли в компанию. Еще пару раз ему пришлось «разбираться» - и он стал, как все. А я – нет. Мог бы я так же «разобраться», когда мне бросали какие-нибудь пренебрежительные реплики? Конечно мог! Я не боялся, просто я хотел, чтобы меня любили, а не чтобы боялись. Я хотел доказать себя в разговоре, в щедрости, а не в бессмысленной драке. Увы! Все остальные на это смотрели иначе.

А теперь вернемся к нашей политике сдержанности. Как хлопотал отец сионизма Герцель, чтобы мы стали, как все другие народы. И мы сделали это, мы уговаривали, подкупали, мы сражались не на жизнь, а насмерть – и у нас появилась собственное государство – не всякий народ может этим похвастаться. Но мы не стали как в все. Мы так же отличаемся от всех, как галутный еврей моего детства от компании его гойских сверстников. Чем? Тем что не любим драться, хоть и делаем это храбро в безвыходной ситуации? Что считаем, что все проблемы можно и нужно решать справедливо, а не «упавшего –добей»? Что книжные занятия предпочитаем всем другим (сегодня это даже выгодно) ?

А может тем, что считаем свои 10 заповедей выполнимыми здесь и теперь, и не разделяем жизнь на Богово и Кесарево? Не знаю возможно ли сформулировать однозначно современную еврейскую систему ценностей, но всем ясно, что она отличается и от современной европейской и от арабской и от других.

С счастью, и без глубокого понимания сущности какого либо явления, можно выгодно использовать свое знание о нем. Божественна ли наша избранность или долгое рассеяние наложило на нас эту печать – но мы другие и мы не получим от народов мира того, чего добивался Коля Остенбакен от Инги Зайонц. И слава Богу, что не получим: «Они любить умеют только мертвых».

Наш единственный выход - это повзрослеть. 50 лет – для государства детский срок, но пора нам сказать себе и окружающим: «Да, мы другие, но мы уже 50 лет существуем независимо от вашего признания или непризнания, детские болезни и кризис переходного возраста нами изжит».

Во внешней политике - это означает поменьше думать о том, что скажут другие, и побольше чувствовать свою внутреннюю правоту. И драться по малейшему поводу, как рыжий Васька (в первую очередь в «информационной войне»). Тогда, нас хоть и не полюбят, но начнут бояться и уважать. Это не так уж и рискованно – встретив немедленный отпор, агрессор, возможно, ретируется без драки. В противном случае нам все равно не избежать столкновений и подлых ударов «из-за угла».

Во внутренней политике – это означает провозгласить: «Вопреки вашему сопротивлению мы заняли свое место на географической карте и в своих нынешних границах мы будем вести так, как это удобно нам, евреям. Мы строим национальное Еврейское государство, а не безликое государство «всех его граждан». А если кому-то это государство не нравится, он не согласен с его существованием или он хочет уменьшить его площадь – пусть катится из него на все четыре стороны, пока мы не посадили его в кутузку за нарушение лояльности. Тот же, кто останется, пусть и не мечтает, воспользовавшись пробелами в законодательстве или «демографической бомбой», изменить еврейский характер нашего государства. У нас демократическое государство, где уважаются законы, мы насильно никого не держим, но демократия умеет защищаться, в том числе и с помощью исправляющей дискриминации.»

( Следует подчеркнуть, что еврейский характер государства не требует от нас пожертвовать демократией. В Англии демократия вполне уживается с воскресным закрытием магазинов и королевой – главой англиканской церки. Демократической Франции, к примеру, мечеть нельзя строить выше католической церкви и запрещено обрезание девочек, практикующееся у многих африканских народов.)

Когда мы, наконец, начнем действовать исходя из собственной системы ценностей, а не из не вполне ясных нам ожиданий окружающих, Израиль превратится из нервного подростка во взрослого и уверенного в себе человека. Тогда мы сможем лучше разобраться и в чужих интересах и понять, на что мы можем рассчитывать. И другим, давно сформировавшимся государствам станет проще с нами и понятнее, чего от нас можно ожидать. И, соответственно, изменится их отношение к нам, потому что «такой как все» - это эхо, это отражение в зеркале, а не личность. А личность можно не любить, но нельзя с ней не считаться.

И повзрослеть нам тем проще, что евреев всегда называли «древней нацией», смотрящей сверху вниз на рождающиеся и исчезающие народы и государства. Мы владели секретом «вечной жизни», тысячи лет рассеяния мы не исчезали и не ассимилировались. Возможно мы вспомним этот секрет, который мы утратили в пылу подросткового желания «стать как все», и он позволит нам смотреть на европейские и арабские государства, выступающие против Израиля, не как на желанную компанию, в которую нас не принимают, не как на наших судей и палачей, а как на ревнующих братьев, обиженных тем, что первородство досталась не им.

13.07.2001

К списку статей

Наши баннеры: