проф. Исраэль Ауман

Речь лауреата Нобелевской премии (2005) на конференции в Герцлии

В последние месяцы меня часто спрашивают, приложимы ли какие-то принципы теории игр к анализу политической ситуации на Ближнем Востоке и к попыткам урегулирования арабо-израильского конфликта, в частности. На этот вопрос я отвечаю утвердительно. Но, прежде чем приступить к обсуждению данной проблемы здесь и сейчас, мне кажется необходимым сделать следующее заявление.

Отношение израильского правительства к беженцам из Гуш-Катифа и Северной Самарии есть свидетельство нашего национального позора. Многие из беженцев до сих пор, по прошествии почти полугода со времени депортации, обитают в тесных гостиничных номерах. Эти люди лишены минимальных условий, необходимых для обустройства нормального быта. Большинство беженцев так и не получило от государства ни постоянного жилья, ни долгосрочного временного жилья на приемлемой для них основе. Многие из бывших жителей Гуш-Катифа и Северной Самарии лишились работы, лишились источников заработка. Их дети растут в ситуации тяжелой социальной депрессии и вызванного ею отчаяния.

В данной связи уже имело место несколько попыток самоубийства. Многие семьи беженцев, если не большинство, до сих пор не получили ни копейки из обещанной им правительством денежной компенсации. Тем же, кто сумел компенсацию получить, приходится тратить полученные средства на хлеб насущный – вместо того, чтобы с помощью этих денег начать обустройство на новом месте.

И речь здесь идет не о врагах, не о паразитах или преступниках. Мы говорим о людях, тяжко трудившихся всю свою жизнь. Бывших совсем еще недавно продуктивными членами общества. Создавших своими руками, в невероятно трудных условиях, процветающие поселения, в которых существовали великолепные общины. Государство разрушило их жизнь, и никто не желает теперь обратить внимание на их участь. Средства массовой информации закрывают глаза. Ни слова, ни звука. Но я не хочу молчать. И не стану гадать о том, как все это скажется на безопасности Израиля, на прочности его социальных устоев.

Ну, а теперь - к вопросу о применимости теории игр к сложным политическим проблемам и к насущным проблемам Израиля, в частности. Здесь главным является рассмотрение ситуации одновременно под разными ракурсами. Большинство из нас желает мира и безопасности, но это – лишь одна, израильская, сторона медали. А что с другой стороны? Хочет ли другая сторона того же самого? Здесь нет никакой однозначности. Но почему это важно? Что нам до желаний другой стороны?

Это важно по следующей причине. Бывают практические ситуации, в которых все расположены к сотрудничеству того или иного рода, но при этом каждая из сторон опасается своего партнера или партнеров. Примерно так обстояло дело в годы холодной войны, когда и Запад, и Восток были равно заинтересованы в предотвращении ядерной катастрофы. Что же до стратегических опасений, то они были связаны тогда главным образом с тем, что каждая из сторон боялась внезапной атаки противника. В такой ситуации содержались объективные предпосылки для сдержанности и значительных взаимных уступок.

Но бывают совершенно другие практические ситуации, в которых одна из сторон не заинтересована в сохранении мира и в поддержании мирными средствами существующего баланса интересов. Например, в начале XIX столетия император Наполеон не хотел мира со своими соседями. И нацистская Германия в 30-е годы прошлого века тоже не хотела мира.

В ситуациях подобного рода, когда сохранение мира не является приоритетом для одной из сторон, всякая уступка другой стороны воспринимается как свидетельство слабости. При таком положении вещей политические уступки и всевозможные «жесты доброй воли», продиктованные желанием избежать конфронтации и войны, становятся контрпродуктивными. Иначе говоря, они достигают не задуманного результата, а прямо противоположного, побуждая потенциального агрессора к выдвижению все новых и новых требований. Частым итогом политики уступок, характеризуемой в таких ситуациях как «политика умиротворение агрессора», становится отсроченная война, которую мирная сторона принимает в менее благоприятных для себя условиях.

У агрессора создается впечатление, что в отношениях с мирным партнером можно натягивать нить бесконечно. Но нить рвется в конце концов, война оказывается неизбежной, и, принимая ее, мирная сторона осознает, что теперь ей придется расплачиваться лишней кровью за то, что она совершила прежде в тщетной надежде умиротворить агрессора.

Какова, сообразно этим критерием, ситуация у нас, на ближневосточной арене? Полной уверенности у меня нет. С противоположной стороны, в арабской среде, несомненно имеются люди доброй воли. Люди, готовые жить с нами в мире. Но вопрос в том, как много таких людей? Каковы их реальные позиции в арабском обществе? Как велико их влияние на политику своих народов и государств? Доминируют ли они в соответствующих политических структурах, задают ли они там тон? По моим впечатлениям, ответ на все эти вопросы далек от того, чтобы внушать оптимизм нам, израильтянам.

Картина политических заявлений и массовых настроений, которую демонстрирует нам арабское общество, располагает к выводу о том, что люди, для которых мир с Израилем является подлинной целью, составляют там незначительное меньшинство. И они, во всяком случае, не определяют практическую политику противоположной стороны. Но если целью для арабов, как политического сообщества, не является мир с Израилем, то в чем состоят их цели? Знать ответ на этот вопрос нам чрезвычайно важно.

В печально известных соглашениях «Осло» и в ряде других документов, подписанных Израилем в последние годы, ООП (и затем - палестинская администрация) принимали на себя обязательство прекратить чудовищную антиизраильскую и антисемитскую пропаганду, которая ведется в арабских школах, университетах и средствах массовой информации. Это обязательство так и не было выполнено. Напротив, подстрекательская пропаганда в палестинских школах и СМИ приобретает с каждым годом все более и более дикий характер.

Виноваты ли в этом сами израильтяне? Еще как виноваты. Ведь мы никогда не были достаточным образом тверды и последовательны в своем требовании о выполнении этого обязательства. Арабская пропаганда, ведущая планомерную подготовку геноцида, оставляет нас равнодушными. Мы как будто не обращаем на нее никакого внимания. Не видим, не слышим, не обсуждаем. А ведь ситуация, при которой арабских детей учат в школах тому, что Государство Израиль нужно стереть с карты мира, намного опаснее самых ужасных терактов, «Касамов» и пр. Эти школьники вырастут. Они вырастут очень скоро, и их сегодняшнее воспитание в существенной мере определит их поведение завтра.

Кстати, дети «Осло» уже выросли. Это они взрывают сегодня наши автобусы, убивают ни в чем не повинных людей, становятся террористами-смертниками. А ситуация с подстрекательской пропагандой в палестинской системе образования, СМИ и т.п. становится с каждым годом все хуже и хуже. И происходит это с нашего, еще раз отмечу, молчаливого согласия.

Корректная оценка ситуации, в которой существует Израиль, обязана учитывать следующее: а) цели противоположной стороны и то, каким образом эти цели влияют на собственные шаги противоположной стороны и на ее реакцию в отношении предпринимаемых нами шагов; б) возможности нашего влияния на цели противоположной стороны, в связи с необходимостью продвижения наших собственных целей. Следует признать, что мы потерпели системный провал в решении обеих этих задач. Принимая во внимание истинные цели противоположной стороны, приходится констатировать, что наши шаги лишь поощряют противника к усилению террора. И, напротив, мы не предпринимаем практически ничего из того, что могло бы повлиять желательным для нас образом на цели противника.

Другим методологическим аспектом теории игр, релевантным в связи с израильско-палестинским конфликтом, является принцип «повторяющихся игр». Этот принцип гласит следующее: продолжительное взаимодействие конкурирующих субъектов может породить возможность сотрудничества между ними, для которого не нашлось бы достаточных оснований в иной ситуации, при единичном контакте. Иными словами, длительная интеракция порождает общие интересы и, как следствие, предпосылки к сотрудничеству.

Например, при обязательном возвращении к игре возникает гипотетическая возможность «наказания» в будущем за тот или иной экстремальный способ игрового поведения на данном этапе. Это наказание не обязано быть примененным, но сама возможность его применения создает положительный динамический момент. Соответственно, в условиях длительной интеракции каждая из сторон опасается «наказания» на следующем этапе за нарушение правил сейчас, и этим может быть обусловлена возможность сотрудничества.

Из этого вытекает необходимость играть терпеливо, не соблазняясь поиском скорых решений там, где они невозможны. Противоположная сторона должна усвоить, что мы обладаем достаточным для этой игры запасом терпения. Арабы всегда говорили, что у них «есть время». Они готовы терпеть лишения и продолжать борьбу еще десять, двадцать, пятьдесят лет – до тех пор, пока не сумеют вышвырнуть нас из этой страны. А наша проблема в том, что у нас вечно нет времени. Мы спешим. Нам нужен «мир сейчас».

Что же до будущего, то оно, к сожалению, волнует нас намного меньше. И мы убеждаем себя в том, что «дальше так продолжать нельзя». Твердим себе: «Необходимо что-нибудь предпринять». Но что именно? «Что-нибудь». И в отсутствие осмысленных вариантов активного миротворческого действия мы разрушаем свои цветущие поселения, превращаем в обездоленных беженцев десятки тысяч своих сограждан, приносим щедрые жертвы идолу мира, который снова и снова оказывается безжалостным богом войны. Ведь нам главное - «что-нибудь предпринять».

Таким образом, сама наша одержимость идеей установления мира, сама наша устремленность к нему оказывается тем фактором, который лишь отдаляет нас от достижения этой цели. Определенный нами для самих себя «уровень процентной ставки» слишком высок. Но если мы запасемся терпением, если мы скажем самим себе, что так – именно так – продолжать можно, и убедим в серьезности принятого нами решения противоположную сторону, перспектива установления мира с соседями наверняка окажется значительно ближе. Может быть, это даже подарит нам «мир сейчас». Но произойти это может только в том случае, если наша готовность «продолжать так» не будет вызывать у арабов сомнения. А тот, кому «мир сейчас» необходим абсолютно, не получит мира ни сейчас, ни в будущем.

Перевод Д.Конторера

"Вести", 9.02.2006

Другие статьи о последствиях выселения Гуш-Катифа

К списку репортажей

Hosting by