Елена Боннэр

Об Израиле и мире

Отрывок из речи на Форуме свободы в Осло

....За годы, прошедшие с момента падения Берлинской стены, весь мир неимоверно – исторически чрезвычайно быстро – изменился. А вот стал ли он лучше, благополучней для шести миллиардов восьмисот миллионов человек, населяющих нашу маленькую планету? На этот вопрос, несмотря на все новые достижения науки и техники, на тот процесс, который в привычной терминологии мы называем прогрессом, никто однозначно ответить не может. Мне кажется, что мир стал более тревожным, более непредсказуемым, более хрупким. Эта непредсказуемость, тревога и хрупкость в разной степени ощущается и всеми странами, и каждым человеком в отдельности. И жизнь общественная и политическая становится все более и более виртуальной, как картинка на дисплее компьютера.

При этом внешний фон жизни, формируемый телевизором, газетой или радио, прежний: конференциям, саммитам, форумам, различным конкурсам – от красоты до поедания бутербродов – нет числа. На словах сближение, а в реальности разобщение.

И это не потому, что вдруг грянула экономическая депрессия и к ней вдобавок свиной грипп. Это началось 11 сентября. Вначале гнев и ужас вызывали террористы, обрушившие башни-близнецы, их подельники в Лондоне, Мадриде и других городах, шахиды, взрывающие себя на заведомо мирных объектах вроде дискотеки или свадьбы, семьям которых за это Саддам Хусейн платил по 25 тысяч долларов. А позже во всем виноватым стал Буш и, как всегда, евреи, то есть Израиль. Пример – Дурбан-1 и рост антисемитизма в Европе, отмеченный несколько лет назад в выступлении Романо Проди. Дурбан-2 - и главный спикер Ахмадинежад предлагает уничтожить Израиль.

Вот об Израиле и евреях я и буду говорить. И не только потому, что я еврейка, но в первую очередь потому, что ближневосточный конфликт в течение всего времени, прошедшего с окончания Второй мировой войны, является плацдармом политических игр и спекуляций больших держав, арабских стран и отдельных политиков, стремящихся на так называемом "мирном" процессе подтвердить свое политическое имя, а может, и получить Нобелевскую премию мира. Когда-то она была высшей нравственной наградой нашей цивилизации. Но после декабря 1994 года, когда одним из трех ее новых лауреатов стал Ясир Арафат, ее этическая ценность сильно поколебалась. Я не всегда радостно воспринимала очередной выбор Нобелевского комитета норвежского стортинга, но этот меня поразил. И до сих пор я не могу понять и принять то, что Андрей Сахаров и Ясир Арафат, теперь оба посмертно, являются членами одного клуба нобелевских лауреатов.

Во многих публикациях (в "Размышлениях", в книге "О стране и мире", в статьях и интервью) Сахаров писал и говорил об Израиле. У меня есть небольшая статья об этом, верней, даже не статья, а свод цитат. Если ее опубликуют в Норвегии, то многие норвежцы будут удивлены тем, как резко их сегодняшний взгляд на Израиль расходится с взглядом Сахарова. Вот несколько из них: "Израиль имеет безусловное право на существование", "имеет право на существование в безопасных границах", "все войны, которые вел Израиль, – справедливые, навязанные ему безответственностью арабских лидеров", "на те деньги, которые вкладываются в проблему палестинцев, давно можно было их расселить и благоустроить в арабских странах".

Все годы существования этой страны идет война. Несколько победных войн, несколько войн, в которых Израилю не давали победить. И каждый – буквально каждый - день ожидание теракта или новой войны. Уже были и "Ословские мирные инициативы", и "Рукопожатие в Кэмп-Дэвиде", и "Дорожная карта", и "Мир в обмен на землю" (земли всего ничего: с одного края в ясную погоду невооруженным глазом виден другой).

Теперь в моде новый (старый, между прочим) мотив: "Две страны для двух народов". Вроде хорошо звучит. И нет противоречий внутри миротворческого квартета, в который входят США, ООН, Европейский союз и Россия ("великий миротворец" с ее чеченской войной и абхазско-осетинской провокацией). Но при этом и Квартет, и арабские страны, и палестинские лидеры (и ХАМАС, и ФАТХ) предъявляют Израилю несколько требований. Я буду говорить только об одном из них – требовании принять палестинских беженцев. И здесь необходимо немного истории и демографии.

По официальному статуту ООН беженцами считаются только те, кто бежал от насилия и войн, но не их потомки, родившиеся на другой земле. Когда-то и палестинских беженцев, и еврейских беженцев из арабских стран было приблизительно равное число – около 700-800 тысяч. Евреев (около 600 тысяч) принял новорожденный тогда Израиль. ООН официально признала их беженцами, но никогда им не помогала. Палестинцы же считаются беженцами не только в первом, но и во втором, третьем и теперь уже четвертом поколениях. По данным Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам и организации работ (БАПОР), число зарегистрированных палестинских беженцев выросло с 914 000 в 1950 году до 4 600 000 и продолжает расти. Все эти люди в настоящее время имеют права беженцев, включая право на получение гуманитарной помощи.

Население Израиля составляет около 7 с половиной миллионов человек, из них два с половиной миллиона – этнические арабы, называющие себя палестинцами. Представьте себе Израиль, когда туда вольются еще пять миллионов арабов и число арабов в нем будет существенно превышать число евреев. А рядом будет создано палестинское государство, полностью очищенное от евреев, потому что кроме требования возвращения в Израиль палестинских беженцев выдвигается также требование очистить от евреев и передать палестинцам Иудею и Самарию, а в Газе на сегодня уже нет ни одного еврея.

Итог получается странным и пугающим. И не потому, что Израиль будет фактически уничтожен, – не то время и не те евреи. Он пугает тем, какая короткая память у высокого миротворческого Квартета, у руководителей государств, которые Квартет представляет, и у народов этих государств, если они подобное допустят. Ведь их план "Два государства для двух народов" – это создание одного государства, этнически чистого от евреев, и второго, где потенциально также будет возможность создать такое же. Юденфрай – Святая земля. Мечта Адольфа Гитлера наконец-то осуществится. Вот и думайте те, кто еще не потерял способность думать: где и в ком сегодня сидит фашист?

И еще один вопрос давно как гвоздь сидит во мне. Он к моим коллегам-правозащитникам. Почему судьба израильского солдата Гилада Шалита в отличие от судьбы заключенных Гуантанамо вас не волнует?

Вы добились возможности посещать Гуантанамо представителями Красного Креста и прессы, юристами. Вы знаете условия их содержания, быта, питания. Вы встречались с теми, кто подвергался пыткам. Итогом ваших усилий стало запрещение пыток и закон о закрытии этой тюрьмы. Президент Обама подписал его в первые дни своего пребывания в Белом Доме. И хотя он, как и президент Буш до него, не знает, что дальше делать с узниками, можно надеяться, что новая администрация что-нибудь придумает.

А за два года, которые Шалит находится в руках террористов, мировое правозащитное сообщество ничего не сделало для его освобождения. Почему? Он – раненый солдат – полностью подходит под действие Женевской конвенции о защите прав военнослужащих. В ней четко сказано, что заложничество запрещено, что к пленным, тем более к раненым, должны допускаться представители Красного Креста, и много еще чего там сказано о его правах. То, что представители Квартета ведут переговоры с теми, кто держит Шалита неизвестно где и неизвестно в каких условиях, наглядно демонстрирует их пренебрежение к международным правовым документам, об их полнейшем правовом нигилизме. А правозащитники тоже не помнят о таких документах?

И еще я думаю (кому-то это покажется наивным), что первым крохотным, но реальным шагом к миру должно стать освобождение Шалита. Именно освобождение, а не обмен на тысячу или тысячу пятьсот заключенных, находящихся в израильских тюрьмах по приговорам судов за реальные преступления.

И возвращаясь к моему вопросу – почему молчат правозащитники – я не нахожу другого ответа кроме: Шалит – израильский солдат, Шалит – еврей. Значит, опять сознательный или неосознанный антисемитизм. Опять фашизм.

Прошло 34 года с того времени, когда я в этом городе представляла на церемонии вручения Hобелевской премии мира моего мужа Андрея Сахарова. Тогда я была влюблена в эту страну. Прием, оказанный мне здесь, запомнился мне навсегда.

Сегодня я испытываю тревогу и надежду (так Сахаров назвал свое эссе, написанное для Нобелевского комитета в 1977 году). Тревогу – из-за нарастающего во всей Европе, а возможно, и шире, антисемитизма и антиизраилизма. И все же надежду, что страны и их руководители и люди повсюду вспомнят и примут этический завет Сахарова: "В конечном итоге нравственный выбор оказывается самым прагматичным".

grani.ru, 19.05.2009

Hosting by