д-р Михаил Бронштейн

Оранжевый протест

На фоне успешных оранжевых революций так обидно выглядит наше оранжевое поражение. Обиду следует превратить в понимание, иначе поражение никогда не превратится в победу. Есть техника делания революций, и нельзя ее игнорировать.

Прежде всего следует понимать разницу в начальных условиях. Победившие революции побеждали нелегитимные режимы. Я имею в виду следующее: режимы были нелегитимны в глазах революционеров, им удалось превратить режимы в нелегитимные как в глазах заметного процента собственного народа, так и за границей.

Всего этого не было у нас.

Наша исходная позиция состояла в том, что Шарон «страшно ошибся», или что он запутался в своих сомнительных делах, боится суда, или что на него «давит Америка». Правда это или не правда, частично или полностью – все это не имеет значения с точки зрения процесса революции. Для революции важно только следующее: режим потерял право на существование, его надо сменить, а не «исправлять». Мы не могли освободиться от «комплекса исправления». Это произошло в числе прочего потому, что мы прочно привязали себя к мышлению в терминах «былых заслуг»: «Сионисты-социалисты построили эту страну», «Рабин, Барак и Шарон – боевые генералы, спасавшие отечество» и т.д.

Только способность и готовность анализировать прошлое и зачеркнуть былые ценности сообщает импульс революции. В нашем случае трезвое исследование прошлого сразу показало бы что к чему, и что именно представляют собой эти «старые заслуги». (Например, вспомнилось бы что Шарон плоть от плоти той старой социалистической элиты партии Мапай, и из нее пришел в Ликуд, что он силен в тактике, но не в стратегии, что он уже разрушил Ямит). Однако израильское общество принципиально не хочет исследовать свое прошлое, предпочитая холить и лелеять любимые мифы. Тенденция жить в привычных мифах победила – и пока она будет побеждать, не будет никакой революции.

Речь идет о целом культурном комплексе – именно поэтому его столь трудно изменить. Религиозные сионисты - «кипот сругот» - одна из наиболее проблематичных групп в этом смысле. Их долго учили и приучили слепо доверять «историческому руководству» - от партии (МАФДАЛЬ) и до раввината. Если не верите – попробуйте сказать при правых плохое слово о покойном Реховаме Зееви (Ганди), бывшем председателе партии Моледет. Вам тут же объяснят, что это нельзя делать, и вообще он не мог сделать ничего плохого, потому что «он любил Эрец Исраэль». Я не отрицаю, что он любил родину, но он еще и внедрил вседозволенность как образец поведения для правящей элиты (не он один, конечно, но и он позволял себе то, что обычному человеку не сошло бы с рук – от экспроприации льва из зоопарка до сомнительных связей со строительными подрядчиками). Это – факт, и надо научиться принимать всю сложность жизни. Иными словами – наивная простота чудесна для подростка, но государством управлять могут только взрослые люди. Кто не повзрослеет – тот не придет к власти. Никогда.

Итак, наш «оранжевый протест» не вышел за рамки протеста, т.е. призыва «исправить правительство». Все демонстрации были направлены только на «создание положительного имиджа», все усилия официальных лидеров - «на предотвращение насилия». Представляемая «оранжевыми» лидерами картина: правительство ошиблось, оно должно осознать свою ошибку, сесть и перерешить. Большинство и в мыслях не осмеливались признать действующее правительство, суд, режим – нелегитимными.

Что такое легитимность? Кроме формальной процедуры избрания законной власти, демократическая власть должна иметь легитимацию в глазах граждан, то есть согласие граждан ей подчиняться. Это обеспечивается способностью власти, во-первых, руководить, т.е. выполнять необходимые задачи, и, во-вторых, представлять волю народа, т.е. выражать общественный консенсус, уговаривать, а не подавлять.

Чтобы объявить правительство нелегитимным необходимо (но еще не достаточно) доказать, что эти два условия не выполняются. То-есть:

Первый пункт – объяснить почему правительство (на самом деле: правящий режим) ни к черту не годно. Например: «просрали войну», или «продали Родину москалям». В нашем случае были очевидны многочисленные факты коррупции, но никто не решился выставить ее как символ борьбы, потому что формальные лидеры «оранжевых» (Совет поселений, раввины военных ешивы) и сами зависят от источника коррупции. Религиозный истеблишмент не отрезал питающей их пуповины от государственной социалистической системы (государственное финансирование религиозных советов, религиозных школ, военных ешив и т.п.). А главное, представители «оранжевых» в кнессете связаны с нею, как Ганди; или проворонили ее тотальное разрастание, как раввины. Не обвинив себя, не устранив собственные ошибки нельзя идти вперед. И в будущем не удастся. Ленин пошел вперед, только «разъяснив», в чем ошибались прежние поколения революционеров. Нельзя делать революцию, ощущая себя рабом «славного прошлого». Так не бывает. Надо уметь критически относиться к себе.

Второе: объявляя режим нелегитимным, надо быть альтернативой ему. Воля народа – понятие абстрактное, но можно утверждать: у нас есть реальная альтернатива, лучше эту волю отражающая. (Помните лозунг «У Рабина нет мандата»? Предъявите сразу у кого он есть!) Надо иметь кадры для замены 10-15 ключевых должностей и простой принцип альтернативного режима. В нашем случае не существовало ничего похожего. Вся «оранжевая» альтернатива – некий туман «жизни по Торе». Никто не понимает о чем конкретно идет речь, включая тех, кто об этом говорит. Общая картина такова – будет некое руководство, не имеющее пока что конкретных имен, и оно будет подчинено раввинам, о которых ничего не известно, кроме того, что они – раввины. Так революции не делают – так вообще ничего не делают.

У нас была и есть большая проблема – коррупция, порожденная «ползучим социализмом». Есть огромное количество чиновников, кормящихся за счет существования обширных социальных программ, и «красные директора», восседающие во главе полугосударственных монополий. Излишнее вмешательство государства, перераспределяющего наши деньги, всегда порождает коррупцию - это является общемировой проблемой. Со времен Бен-Гуриона социалистическая элита привыкла «отнимать и делить», подкупая государственными подачками различные сектора израильского общества.

Об этой проблеме в контексте борьбы вообще никто не говорил и не думал. «Гуш Катиф» понимался как совершенно отдельная тема, безо всякой связи с общим культурным фоном. Здесь высветилась ахиллесова пята «оранжевых» лидеров: если люди суть рабы социальной помощи от государства, то не ждите от них решительного протеста по отношению к правительству. В данных условиях протест был необычайно мощным – но не достаточным для революции. «Оранжевые» попротестовали – и не более того. У «оранжевых» не было альтернативы для всех, для страны. Религиозные сионисты построили свое «альтернативное общество» - в поселениях и в религиозных районах, создали там себе свои удобные общинки - но это было «хорошо в себе». Приятно жить в теплом коллективе, но совершенно не видно, как он изменит режим. А если приглядеться поближе, то мы увидим, что и эти «теплые коллективы» больны теми же болезнями – и прежде всего отрицанием демократии.

Вопрос демократии – это самая болезненная точка. Единственный наш шанс был – апелляция к народу, т.е. к реальной демократии, помимо и поверх формального аппарата демократического представительства, судов и др. Но что мы увидели? Мы увидели, что большинство «оранжевых» раввинов и правых членов кнессета отнюдь не зажглись этой идеей. И жители Гуш Катифа тоже не жаждали референдума (не все, у меня нет статистики, но есть реальные примеры). Почему? Каков был их аргумент? Что народ не имеет права ни за что ни про что прогнать человека из дому и разрушить его? Нет, аргумент был другой: наши принципы есть вечная истина и следовательно не гоже ставить ее на суд народный. Иными словами – а вдруг народ решит неправильно? Что будем делать? Лучше проиграть просто так... Единственные, кто был готов спросить народ и кто инициировал внутрипартийный референдум – это Фейглин. Только после этого к нему присоединились ликудовские «повстанцы». Интересно, что Мики Эйтан – официальный рыцарь демократии – был против референдума. На самом деле «оранжевые» просто не верили своему народу, оглушенному левыми СМИ и развращенному длительной пропагандой «мирного процесса». А если не веришь народу – сможешь ли сделать революцию?

Вот она и не произошла. Только Фейглин и его соратники верили в народ. Именно поэтому его так ненавидят и боятся все – включая и раввинов и «рыцарей демократии». При этом я отнюдь не собираюсь идеализировать Фейглина. Ошибок у него было – воз и маленькая тележка. Он обещал, что отступления не будет, «потому что мы не дадим». Дали, потому что общество (т.е. большинство народа) все еще рабы. Рабы в своем мышлении, в своем сознании, во всей своей жизни. Раб не может повести за собой революции, да и участвовать в ней он не может. Раб способен только на бунт, «бессмысленный и беспощадный». Если подумать, то станет понятно, что это не только красивая цитата, но и точное определение: рабы могут только разрушать. Революция есть быстрое отрицание и немедленное строительство – это не дано рабам. Даже если господа рабов – это раввины ешив или профессора университетов (между ними нет большой разницы). Делегитимация власти предполагает альтернативное мышление и построение. Только тогда появляется и смелость и практический смысл звать демонстрантов на прорыв проволоки в Кфар Маймон.

Чтобы совершить революцию нужно заранее подготавливать парламентский союз – и его потенциальная возможность была. Но для этого необходимо видеть в союзниках свободных партнеров, а не потенциальных рабов («А кто твой рав? А чей ты раб?»). Сначала с потенциальными союзниками достигается взаимопонимание, взаимоуважение, строятся неформальные отношения, но не в последнюю минуту, а намного раньше Этим союзники и отличаются от интересантов, появляющихся только после взятия власти. Например, можно было вести с Биби свободную дискуссию о рынке (а не мыслить только в терминах социальной помощи), договариваться с вменяемыми левыми о соблюдении прав человека, и т.п. То есть, надо было последовательно строить альтернативное и свободное общество – хотя бы в мыслях. Революция всегда обещает изменения – и она не лжет. Революция действительно приносит изменения.

Лжет – переворот, являющийся чистым захватом власти. Переворот сменяет правителей, но не общественное устройство. Надо понять, что и «оранжевые» лидеры говорили на уровне переворота. Вспомните, что проект заселения Гуш Катифа был в свое время инициирован израильскими левыми при широкой общественной поддержке. Сегодня он дорог только «правым». Гуш Катиф был предан постепенно и всеми. Поговорим пока только о правых.

«Израильские правые» не создали своей государственной идеологии: они жили «дедовским капиталом» европейской мысли или национальной традиции. Рано или поздно капитал кончается, если его не воспроизводить. Бегин был не более, чем демагог. Шамир забыл выйти из подполья. Биби говорил о национальной экономике, забыв о том, что на сэкономленные им средства Шарон выселяет евреев. Правые журналисты пишут так же как и левые, оперируя теми же терминами, и лишь заменяя оценки ( вместо «плохо» - «хорошо», и наоборот). Правые не создали альтернативы – идеологической, общественной, политической. Лидер и идеолог ревизионистов Жаботинский не успел увидеть государство Израиль, в котором Бен-Гурион подавлял его последователей и пользовался его идеями. Мне скажут: зато Бен-Гурион создал государство. Я отвечу: да! И добавлю: Бен Гурион сказал в старости: я умру в государстве Израиль. Я не уверен за моего сына. Мой внук не умрет в государстве Израиль.

Надо понять эту ситуацию: Бен Гурион знал, что он сеет семена разрушения. Учтем это, не забывая его заслуг. Шарон – политический внук Бен Гуриона. Детали не так важны, хотя и их полезно знать. Без «общего знания» нельзя начать революцию, без знания деталей нельзя победить.

Революцию надо сделать прежде всего в сфере мысли, желательно начать с себя. Мы все виноваты в том, что не произошло революции, и мы будем виноваты, если она не произойдет и в дальнейшем.

Д-р Михаил Бронштейн – математик, политолог, специалист по кризисным ситуациям. Один из руководителей аналитического объединения «Сридут».

28.11.2005

Статьи о погроме Гуш-КатифаУроки поражения

О войне и экономике, 2002

Hosting by