Раиса Эпштейн

ДИКТАТУРА МИРОВОЗЗРЕНИЯ

Было бы наивным ожидать, что трагические события в Суккот заставят израильскую левую пересмотреть свои позиции и соответственный ей стиль политического поведения. Ури Дан ("Маарив", 24. 09. 96), опубликовавший свою статью накануне пика этих событий, безусловно, прав, утверждая, что завуалированные терминологией мирного процесса неприятие результатов выборов и ненависть к национальному лагерю являются истинной причиной пропагандистской войны, ведущейся левыми против законного правительства. В этой священной войне не может быть запрещенных приемов. И поэтому проигранный 29 мая внутренний бой вполне может и должен быть компенсирован хорошо подготовленными и спровоцированными атаками извне, даже если это атаки на собственное государство и даже если их результат -15 убитых израильтян. Те, кто в период своей собственной власти ловко манипулировал формулой "жертвы мира", с легкостью найдут словесное решение новой ситуации и без колебания назовут убитых палестинской полицией "жертвами войны", виновником которой является Биньямин Нетаниягу. Те, кто до сих пор продолжает кричать о подстрекательстве правых, приведшем к убийству Ицхака Рабина, не увидят в грубейших атаках на нового главу правительства ничего, кроме легитимной критики. Карикатуры в египетской, а затем и в палестинской прессе, изображающие Нетаниягу в качестве мишени для пуль ХАМАСа, эти карикатуры, опубликованные непосредственно перед взрывом на территориях и публиковавшиеся во время него, не могли, разумеется, возмутить израильскую левую. Но даже когда оружие, полученное палестинской армией из рук правительства Аводы - МЕРЕЦа, было повернуто против ЦАХАЛа, это оказалось в глазах наших миротворцев лишь досадной и временной помехой на пути неотвратимого процесса и аргументом в их руках в новой волне грубых нападок на национальное правительство.

Три месяца понадобилось наивным Мубараку и Арафату для понимания того. что любая их идеологическая и политическая агрессия против Израиля будет благосклонно принята его истинными властителями, остающимися таковыми независимо от каких бы то ни было выборов. Похоже, что понятно им, и кто они, эти истинные властители, от которых в значительной мере зависит как правое, так и левое политическое руководство.

Сила этой более чем реальной власти не только в том, что в руках властителей находятся телекамеры, радиомикрофоны и газеты, а средства массовой информации превращаются благодаря им в инструмент тотальной дезинформации населения. Сила этой власти в господстве над словом и изощренной способности придавать ему желаемый смысл. Слово, проникающее в наше подсознание, меняет наше отношение к действительности и преобразует структуру нашего мышления. Война, названная "миром", лишает нас способности противостоять войне. Враги, названные "партнерами по мирному процессу", начинают казаться обреченными на абсолютную победу. Ни на мгновение не умолкающие заклинания идеологических шаманов втягивают свою жертву в тщательно выстроенную мифологию, подчиняют сознание и превращают народ в стадо, слепо идущее следом за политическим поводырем. Как энтузиазм пламенных сторонников мирного процесса, так и отчаяние его принципиальных противников являются продуктом этого идеологического гипноза и служат единой цели - нейтрализовать всяческое сопротивление. Ибо у отчаявшихся может быть лишь два пути: трагическое приятие существующего или иррациональное восстание против него. Три года ужаса, именуемого мирным процессом, показывают, что шаманы, претендующие на тотальное овладение нашими душами, умеют извлечь пользу не только из первого, но и из второго. Барух Гольдштейн и Игаль Амир - лишь наиболее яркие тому примеры.

Заклинания искусно перемежаются с навязчивым шумом радио и телеразвлекаловки в духе "Тель-Авив без перерыва". Чудовищная глупость и бессмысленность этих программ не может быть случайной, ибо благодаря им гражданину даруется возможность отвлечься от политических тревог и связанных с ними беспокойных мыслей. Но задача этого бодрящего шума - не только в отвлечении как таковом, но в создании иллюзии нормальной жизни в совершенно ненормальной ситуации. И когда в такую нормальность врываются голоса каких-нибудь ликудников или поселенцев, пытающихся объяснить, что происходит, их обладатели не вызывают по отношению к себе ничего, кроме гнева и ненависти со стороны тех, кто, желает "жить нормально". А думать - значит приходить к неприятным выводам, что решительно противоречит нормальной жизни.

Но шум нормализации без перерыва несет еще одну дополнительную функцию, ибо предназначен заглушить случайно проникающие в программы радио и телевидения сигналы реальной жизни. Когда в одном из радиоинтервью в дни боев с палестинской армией депутат кнессета от израильско-арабского движения Азами Башара ясно и логично объяснил свое отношение к происходящему, на это, похоже, никто не обратил внимания. Объяснение же арабского доктора философии было следующим: "Пришло время, чтобы израильские политики - как левые, так и правые - поняли одну простую и очевидную вещь. Как немыслимо в их глазах, чтобы израильская армия и полиция повернули оружие против израильских граждан, так немыслимо в наших глазах, чтобы палестинская полиция стреляла по своему народу. Оружие находится в руках палестинской полиции для того, чтобы защищать своих граждан от тех, кто угрожает их жизни. Поэтому когда ЦАХАЛ стал стрелять по палестинским демонстрантам, было вполне естественным и нормальным, что полиция, созданная для их защиты, стала стрелять по солдатам израильской армии".

В то время, когда я пишу эти строки, по радио Галей-ЦАХАЛ передается программа "Есть с кем поговорить". Голоса, струящиеся из приемника, поразительным образом накладываются на мои размышления. Радиослушатель - израильский араб, изъясняющийся на хорошем иврите и демонстрирующий спокойствие уверенного в себе интеллигента, - объясняет ведущему программы Мати Голану, что, вопреки ложным утверждениям израильтян, именно израильское государство, а не палестинская автономия грубо нарушает ословские договоренности. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, развиваетон свою мысль. Ведь евреи на протяжении тысячелетий своего исторического существования никогда не умели жить в мире с другими народами, что и вызвало многочисленные катастрофы, включая последнюю. "Что? - вскрикивает Голан. - Ты хочешь сказать, что это сами евреи виноваты в том, что Гитлер уничтожил шесть миллионов из нашего народа?" - "Я просто излагаю известные всем исторические факты, - предельно спокойно отвечает ему равноправный гражданин Израиля. - Ведь ты же не будешь спорить с тем, что на каждого пол-еврея в любой точке земного шара приходится тысяча антисемитов. И это именно потому, что вы не умеете жить в мире с ближними. Это - не мое личное открытие. Об этом все время говорят ваши собственные газеты..." - "А что говорят ваши арабские газеты?! - кричит впадающий в истерику Мати Голан. - Что Нетаниягу сумасшедший и его нужно госпитализировать?" (Ах, как же приятно слышать, когда даже такие яростные сторонники мира, как этот известный журналист, превращаются хоть на мгновение в не менее яростных защитников "не подходящего им Биби", но, увы, только на мгновение...)

"Чего же ты хочешь от Нетаниягу?" - берет себя в руки ведущий. "Я хочу, чтобы он перестал нарушать соглашения и продолжал мирный процесс", - отвечает радиослушатель. "А вы не нарушаете соглашения. когда стреляете по израильским солдатам?" (Похоже, что Мати Голан совсем разволновался и забыл, что разговаривает с равноправным израильским гражданином, а не с палестинцем с территорий, но и гражданин не обращает внимания на эту фатальную ошибку собеседника, продолжая обосновывать свою ясную и вполне логичную позицию.) "А ты чего ожидал? - иронично вопрошает арабский интеллигент. - Что палестинская полиция будет стрелять в свой народ или позволит, чтобы в него стреляли израильские солдаты?" - "Ну ладно, хватит, - завершает эту интересную полемику миролюбивый журналист. - Я советую тебе прекратить эти подстрекательские речи и смотреть вперед, если ты действительно хочешь мира". - "Я и говорил о мире, - успевает заметить под занавес равноправный гражданин. - А ты непонятно почему раскричался и не дал мне закончить..."

Последней в программе "Есть с кем поговорить" выступила в этот день дама, возмущенная неправильной речью Нетаниягу, предварившей его вылет в Америку. Она указала, что он не имел права в такой момент возмущаться критикой оппозиции и напомнила о его роли в убийстве Рабина. Шум нормализации поглотил, как обычно, слабый сигнал из мира реальности, и Мати Голан, облегченно вздохнув, завершил программу.

А накануне, 30 сентября, в "Пополитике" чинилась идеологическая расправа над Моше Кацавом, Ицхаком Леви и Гидоном Эзрой - представителями новой коалиции, не выполняющей обязательств международных соглашений. Ни один из них не получил возможности завершить хотя бы одну фразу, пытаясь ответить на шквал агрессивных вопросов, сыпавшихся со всех сторон. Зато доктор философии Азами Башара, застенчиво спрошенный Нисимом Мишалем на предмет его странного высказывания, предварившего столкновения на территориях, без каких бы то ни было помех сказал все, что хотел сказать. Высказывание было следующим:
"Мы должны осуществить эскалацию (действий, направленных) против преступного правительства Нетаниягу". В отличие от врагов мира из преступного правительства, этот лидер израильских арабов не был атакован доблестным коллективом израильских журналистов. Напротив, его указание на то, что приведенная выше фраза выражает собой легитимную критику правительства со стороны депутата кнессета из оппозиции, нашло в студии государственного канала израильского ТВ почти полное понимание.

Шели Ехимович, звезда израильских СМИ и постоянная участница "Пополитики", выразила, думается, общее мнение присутствовавших журналистов, когда произнесла примерно следующее: "Несколько лет мы жили, как нормальный народ в нормальном государстве. И вот опять армия, генералы, военные действия... Хва-тит! На-до-е-ло!" И впрямь надоело, и не только госпоже Ехимович, Амнону Данкнеру и Томи Лапиду. И так ли уж важно, что является более существенным фактором солидарности с врагами Израиля, переименованными в партнеров по мирному процессу, - жажда власти или нежелание принимать действительность такой, какова она есть? В наших палестинах одно неотрывно от другого, одно воспитано другим, и оба импульса, как это снова проявилось в последних событиях, смертельно опасны нашему существованию в этой стране.

Николай Бердяев в одной из своих книг как-то написал, что коммунистическая Россия - это единственное государство в мире, в основу которого положена диктатура мировоззрения. Философ ошибся в одном - в утверждении, что такая диктатура уникальна. Но израильский опыт показывает, что возможна еще более странная и опасная диктатура мировоззрения, нежели та, которую мы пережили в СССР. Российский политический и экзистенциальный сюрреализм выглядит ныне преддверием сюрреализма, переживаемого нами ныне в государстве, воплощающем еврейскую сионистскую мечту. В этом возвращении к пройденному и выученному, в этой жуткой петле времени, в этом воспроизведении пережитого опыта кроется совершенно особый ужас, непонятный, быть может, тем, кто родился здесь или репатриировался из Америки, Франции или Марокко. Этот нынешний наш опыт - тот же, но он и иной. Без террора и ГУЛага, без явного подавления инакомыслящих и при наличии демократических выборов, приведших к власти новое правительство, мы оказываемся раздавленными машиной диктатуры слов, выворачивающих наизнанку смысл происходящего, подавляющих наши чувства и разум, обессиливающих нас и, как порою кажется, лишающих нас какой бы то ни было возможности влиять на происходящее.

Те из нас, кто является принципиальными противниками политического процесса, заложенного тайным ословским сговором, сумели привести к власти новое правительство. И вот мы сидим перед своими телевизорами, слушаем передачи государственных радиоканалов, читаем газеты - и, хорошо зная, что нам ЛГУТ, оказываемся вдруг духовными рабами этой лжи. Незаметно для нас самих диктатура мировоззрения, столь ненавидимая нами, овладевает и нашим разумом.

Не только им, ее Создателям и Хранителям, но и нам начинает казаться, что альтернативы нет. Только, в отличие от них, верящих или симулирующих веру в безальтернативность мира, мы, с ужасом для себя и с все усиливающимся чувством безнадежности, начинаем верить в безальтернативность конца.

В первый день Суккота мне довелось побывать в Кирьят-Арбе и Хевроне. Не надо объяснять, в каком настроении я ехала туда и какая тревога разливалась в воздухе в этот день, заповеданный евреям для радости. И все-таки радость была. Танцевали евреи после вечерней молитвы в пещере Махпела. Танцевали евреи в саду Кирьят-Арбы на исходе первого дня Суккота. Плохая еврейка, я смотрела на танец этих красивых сильных людей, и слезы струились по моим щекам. Я вспоминала веселье других евреев, в йешиват-эсдер моего городка, - веселье того страшного Пурима, когда в течение нескольких дней один за другим взрывались автобусы в Иерусалиме, Ашкелоне, Тель-Авиве. Левые обвинили тогда религиозных израильтян в святотатстве, в плясках на крови. А я знаю от моего племянника, танцевавшего вместе с другими в той самой йешиват-эсдер, как позже они плакали и продолжали танцевать, танцевали, пели и плакали. Сильные и одухотворенные юноши, часть из которых приехала на праздник в родную йешиву в Йерухаме прямо из армии. Из "Гивати" и "Голани". Из Ливана. Из Хеврона. Из подразделений, о которых не рассказывают. Потом они снова уехали в свои части. Потом в армию ушла следующая группа йешиботников. Потом еще одна, и еще.

В Симхат-Тора, меньше чем через неделю после написания этих строк, они, как обычно, соберутся в своей йешиве, будут петь, танцевать, радоваться. Даже если, не дай Б-г, кто-то из них... Нет, я не хочу об этом думать. У этих ребят нет проблем мотивации. Когда они в форме, трудно отличить их от других. Разве что по цвету беретов - красных, коричневых, черных, фиолетовых, бордовых... Но эти береты носят и их товарищи, на головах которых нет вязаных кип. И все-таки эти, в кипах, наиболее надежно защищены от диктатуры мировоззрения, лживых слов и шаманских заклинаний.

Когда я вижу их, когда я участвую в их молитвах, сидя за перегородкой рядом с другими женщинами и девушками, когда я улавливаю силу и трепетность их великой веры, которую не может поколебать никакая ложь, отчаяние покидает меня. Но я плохая еврейка. И потому очередная телевизионная атака на мое сознание снова ввергает меня в безнадежность, снова отрывает от той единственной реальности, в которой сливаются земля и небо, сила и духовность, ответственность за свой народ и свобода быть собой, евреем, несмотря ни на что.

Они есть - те, что в моем Хевроне и моем Йерухаме, те, что в Иерусалиме и Бейт-Эле. И в Кфар-Дароме, и в Беэр-Шеве, и в Ашкелоне, и в Тель-Авиве, и в поселке Кинерет, и в Кирьят-Шмоне, и в Эф-рате, и в каждом поселке, городке и городе моей страны. Они не обязательно носят кипы. И они не обязательно молятся. И они не обязательно танцуют в праздники, политые еврейской кровью. Но они есть. И неважно - большинство ли их, половина или меньшинство. Они есть и будут. И потому всегда будет надежда.

10.10.1996

К списку статей

Наши баннеры: