Моше Фейглин

Больнее всего, что уже не больно

Атмосфера конца субботы - запах свеч и благовоний, шум текущей воды и звуки мытья посуды после третьей трапезы. Звонит телефон, моя жена Ципи снимает трубку и тут же кричит: "Моше, теракт в торговом центре, беги!!!"

"Там террорист стреляет во все стороны" - думаю я и хватаю свое армейское снаряжение.

Понятно, почему у меня возникла такая мысль - три недели назад, когда я был на улице Яффо в Иерусалиме, я вдруг услышал очереди из автомата - стрелял террорист, стоявший сзади, неподалеку от меня…

Я хватаю оружие и бегу к машине. Я мчусь к торговому центру, расположенному у въезда в поселение. На центральной площади пробка - я даже не пытаюсь прорваться через нее - ведь террорист стреляет и нужно его остановить - я еду по встречной полосе, сигналя что есть мочи - и вот я уже у каньона.

Оставляю машину на обочине, чтобы не мешать движению, и бегу внутрь - пытаюсь получить по дороге ответы от остолбеневших людей, толпящихся вокруг.

Вдруг я вижу склонившихся над раненными санитаров, медики уже прибыли и начали оказывать первую помощь. Я еще пытаюсь сообразить, откуда можно ожидать стрельбы, куда целиться - голова еще настроена на сценарий, которого я ожидал. Но это не стреляющий террорист, оказывается был взрыв.

Реальность воспринимается медленнее, чем события сменяют друг друга.

Я чувствую, что иду по стеклу, я вижу кровь, которой вымазано все; стонут раненые, и вокруг каждого из них - преданые санитары и врачи. Мне нечего делать. "Закончились бинты!", кричит кто-то, и я бегу отдать ему свой личный перевязочный пакет. Напротив сидит молодой парень - тот самый, который молится напротив меня в нашей синагоге. Он держит за руку мертвого мальчика. Он понимает, что мальчик мертв, но не отпускает его руки.

Вокруг куски мяса и волос - видимо, террориста.

Начинают подносить носилки. Я помогаю уложить на них одного из раненых. Его свитер пропитан кровью. Несколько часов спустя, после того, как мы закончили патрулирование жилых кварталов, проверяя нет ли еще опасности, мы собрались в одном из домов для обсуждения первых результатов. Когда немножко улеглась буря - у меня появилось время взглянуть на свои руки - они покрыты слоем засохшей крови, чужой крови.

Что со мной происходит? Не думал я, что так отреагирую, когда столкнусь с подобным зрелищем - не заплакал, не содрогнулся, не стошнило… Человек ли я вообще? Видимо, уже не совсем…

Им удалось содрать с нас человеческое подобие. Множество подобных зрелищ я уже видел по телевизору в предыдущих трагедиях, все эти звуки я уже слышал в радиотрансляциях, описания подобных ситуаций читал десятки раз в утренних газетах.

Просто сейчас я оказался в живой версии того же самого.

Все было в точности таким же.

"Завтра все забудут" - говорит моя старшая дочь Наама в два часа ночи, когда она наконец смогла сесть рядом с родителями и поговорить. Айелет - вторая дочь - ушла спать к подруге, которая боялась спать одна. Одна из одноклассниц Айелет, Ципи Блюмберг, была тяжело ранена несколько месяцев назад; сейчас была убита ее подруга, Керен Шацки, да отомстит Господь за ее кровь. Айелет побежала поддержать свою подругу.

Младшие - Арье и Давид - смотрят на меня с любопытством, когда я врываюсь домой в середине патрулирования, в армейском жилете. "Возьми" - говорю я Ципи, отдавая ей пистолет. - "У меня есть М-16, а ты пользуйся этим, если понадобится; не открывай никому, пока не выяснишь, кто это - есть предупреждения о попытках террористов проникнуть в поселение". Мой дом - самый крайний. Сыновья изумленно наблюдают, как папа дает маме пистолет и выбегает наружу - все эти средства защиты, которые пытаются придумать годами, все эти попытки дать детям ощущение безопасности, теряют сейчас всякую значимость.

Самый маленький, Авраам, пошел спать еще до теракта. Смогут ли заснуть Арье и Давид?

У меня возникает чувство родительской вины. Когда я был ребенком, все было так ясно, так просто, так уверенно - почему я не могу передать это по наследству своим детям…

В половине третьего ночи все закончилось. Сидим на кухне. Стеснение в груди - трудно говорить, только непрерывно переводим дыхание…

Больнее всего, что уже ничего по-настоящему не болит.

Гиллель Тратнер – он только пару месяцев назад женился - тяжело ранен в голову, потерял глаз и весь нашпигован осколками. Его жена легко ранена; еще и еще имена друзей и соседей… Может быть в свое время так же привыкали к убийствам евреи Европы? Может это и есть синдром Освенцима?

Она права, моя дочь Наама - завтра все забудут. Будет очередной теракт, которым надо будет заниматься.

Я знаю, что нужно делать, вижу цель, вижу путь решения проблемы, с началом, серединой и концом. Я иду этим путем, и мне удается убедить пару человек здесь, пару там - но слишком медленно и слишком мало! Не так ли чувствовал себя Жаботинский, когда объезжал Европу и звал евреев бросить все и бежать в Эрец-Исраэль пока не разразилась трагедия?

Они спорят со мной- так же, как спорили с ним. На краю могилы мелкие торгаши продолжают пререкаться , придумывают отговорки и оправдания, почему они не желают смотреть правде в глаза. Нет у них ответов, нет у них альтернативы, только отговорки: "наверняка произойдет то-то", "у тебя не получится, так как…", "если даже ты победишь, то…"

У них нету другого пути из этого ада - но они сделают все, чтобы избежать того пути, который предлагаю я. Ведь мой путь призван спасти евреев для правды, а не для новой лжи. Они же предпочитают умереть, но не обратиться к правде.

Господи! Я не хочу быть Иеремией, не хочу быть Жаботинским. Не хочу остаться в памяти людей как тот, кто предвидел катастрофу. Сделай так, чтобы ко мне начали прислушиваться сейчас, а не тогда, когда будет слишком поздно. Посей в них воодушевление - как тогда, когда десятки тысяч выходили на демонстрации против «Осло» и перекрывали дороги.

Господи, взгляни – вот на полу кровь - это кровь Твоих детей! И один ничтожный подонок разбрызгивает ее во все стороны, и его кровь смешивается с кровью жертв - ведь это оскверняется Твое Имя! Это гибнут Твои дети, и Ты знаешь, что они уже ничего не услышат… Пожалуйста, Господи, сделай! Ради Себя, если не ради нас.

(Моше Фейглин – лидер движения «Еврейское руководство»)

http://www.manhigut.org/russian/

Перевод Шошаны Бродской

Hosting by