Моше Фейглин

Стреляем и плачем

Шестьдесят лет освобождению Освенцима, шесть месяцев "программе одностороннего отделения"

На прошлой неделе состоялась памятная церемония ООН, посвященная дню, в который перестал действовать крупнейший конвейер убийства евреев – лагерь смерти Освенцим. Министр иностранных дел Израиля выступил на ней с чувствительной речью. "Это никогда больше не повторится!" – торжественно пообещал он, опьяненный международным порицанием проявлений антисемитизма.Потом руководители всего мира отправились в сам лагерь уничтожения, выслушали взволнованное выступление президента Кацава и приняли чествование от представителей еврейского народа.

Странно было слышать, как президент Франции с трибуны ООН клеймит антисемитизм, и вообще, вся эта организация, ООН, которая насквозь пропитана антисемитизмом – что ей до освобождения этого лагеря, который должен был освободить нации, объединенные ненавистью к евреям – от нас…

По телевизору показали, как почтенный раввин надевает на шею российского президента Путина памятную медаль. Неделю назад этот самый Путин заявил о своем решении продать Сирии баллистические ракеты нового типа, от которых не помогает "Хец", способные уничтожить всех евреев Тель-Авива нервно-паралитическим газом. Но зачем портить такими мелочами атмосферу международного праздника?

С чего это именно в этот день все нас так полюбили? Зачем нам бросаться к ним в объятья, твердо зная, что завтра они опять будут против нас? И какое отношение все это имеет к изгнанию евреев из Гуш-Катифа?

Чтобы объяснить это, нужно понять отношение всего мира к евреям. В качестве "стандарта" в наше время принята культура западная, основанная на христианстве. Ненависть к иудаизму – основа христианства, но для того, чтобы это отрицание иудаизма выражалось в практическом антисемитизме, необходим объект ненависти, нужен достаточно сильный еврей.

Христианство отказалось от попыток совместить материальное и духовное в этом мире. Этот мир объявлен у них полностью греховным. Чтобы духовно возвыситься, нужно отказаться от мира и его удовольствий. Праведность не достижима в этом мире, здесь к ней ведут страдания, а вершина праведности – распятый. Вместо четких критериев морали западная культура использует расплывчатый критерий несчастности. Кто слабее (или, по крайней мере, выглядит несчастнее) – тот и прав. В Освенциме слишком уж очевидно было, кто сильный, а кто слабый. Правда, слабыми тогда оказались ненавистные евреи, так что никто особенно не мешал Освенциму продолжать свое дело. Христиане предоставили немцам сделать грязную работу по воплощению христианской мечты о том, что распявшие бога обречены на вечные страдания. Но явно свою солидарность с немцами христиане выказать не могли – уж слишком очевидно было, кто слаб.

Да, Освенцим – это проблема. Зато государство Израиль – это нечто совсем другое! Как только мы оказались не в крематориях, как только мы победили наших врагов и проявили себя как сильные, вот тут-то и проявилась наша уязвимость. Если мы принимаем на себя западную культуру, мы просто обязаны быть слабыми. На вопрос "почему все так нас полюбили?" ответ прост – нас любят слабыми, а лучше - мертвыми.

Но зачем нам бросаться в объятье этих лицемеров? Почему израильтяне так любят дружить с волками в овечьей шкуре?

В трагедиях подобного рода всегда присутствует общий интерес преступника и жертвы (или, по крайней мере, их руководителей). Сионисты решили создать на земле Израиля еврея "нового типа", израильтянина, который должен был по их представлению отказаться от всего, что традиционно ассоциируется с еврейством. Израильская культура должна была стать культурой западного типа, т.е. основанной на христианстве, а главная ее цель - влиться в семью народов мира. Но мир снова и снова отвергает нас и возвращает евреев "нового типа" к традиционному еврейству. Преодолеть это отвержение можно только одним способом – став несчастными, т.е. с помощью Освенцима.

Не случайно Яд Ва-шем превратился в новый израильский храм. Все прибывающие важные персоны приглашаются в этот храм полюбоваться на трупы евреев и убедиться в нашей несчастности. Проблема только в том, что за 60 лет этот лимон был выжат до конца, и даже новое поколение немцев уже не испытывает никакого стыда за происшедшее. И тут представляется возможность выжать последнюю каплю из этого лимона – а мы ей не воспользуемся?! И ради этого разве не стоит сидеть в обнимку с волками в овечьей шкуре! Они хотя бы на несколько часов принимают нас в общемировую семью, а мы принимаем их культуру. Вот такая сделка.

После церемонии в Освенциме, телевидение перешло к местным новостям, в частности, к программе выселения евреев из Гуш-Катифа. Чтобы подготовить общественное сознание к совершению этого преступления, в новостях 2-го канала показали майора из "Голани", обладателя большой вязаной кипы, готовящего своих солдат к выполнению приказа о выселении. "Отказ от выполнения приказа – это разрушение Третьего Храма!", - вещал религиозный майор. – "Мы выполним приказ! Со слезами на глазах!".

Бедняга майор даже не понимает, какая мораль им движет. Он вполне достоин учить самого папу римского Новому Завету. Неважно, как велико преступление, неважно, как оно страшно – я плачу, и мои транслируемые на всю страну слезы смывают с меня всякую моральную ответственность, даже за разрушение целых общин. Отдельный вопрос – как майор своими красными от слез глазами не видит, что именно выполнение приказа – это разрушение Третьего Храма. Международное лицемерие в Освенциме, участие в нем глав еврейского государства и изгнание евреев из Гуш-Катифа – все это означает усвоение нами христианского сознания, принятие нами роли жертвы. Мы признаем их правоту и подчиняемся требованиям христианства по отношению к евреям – мы имеем право только на страдания.

Чтобы выйти из ворот Освенцима, нужно выйти из плена этой морали – на еврейскую свободу.

Перевод Ш. Бродской

3.03.2005

Другие статьи по теме: Тени Холокоста

Другие статьи о Гуш-Катифе

Другие статьи Фейглина