|
До назначенных на 17 марта с.г. досрочных выборов в Кнессет 20-го созыва остается все меньше времени, по истечении которого и можно будет делать окончательные выводы как о привлекательности платформ и списков партий, претендующих на ту или иную долю из 120 мест в израильском парламенте, так и об эффективности заключенных ими союзов.
Политические дилеммы
Как известно, с фактическим исчезновением, начиная с середины 90-х гг. прошлого века, института «больших партий», основной вектор политической борьбы в Израиле определялся противостоянием двух сопоставимых по силе широких партийно-политических лагерей. А именно, левого (куда формально относят и арабские партии) и правого (куда обычно относят и еврейские ультраортодоксальные партии), принадлежность к которым определялась готовностью партий принять подход к кардинальному вопросу израильской политики – путям решения арабо-израильского конфликта, соответственно, по модели, «мир в обмен на территории» и «мир в обмен на мир». Причем доминирующие в этих лагерях партии – соответственно, левоцентристская Авода и правоцентристский Ликуд – вынуждены соперничать друг с другом не только за то относительно небольшое число голосов, «плавающих» между двумя флангами политической карты страны и способных изменить баланс в ту или иную сторону, но и со своими «естественными союзниками» внутри их лагерей, регулярно оспаривающих у «главных партий» их статус.
Этот факт был непростым вызовом для каждой из партий, претендующей на статус правящей, поскольку в последние 30 лет они, как правило, набирали менее четверти мандатов в Кнессете, что делало их меньшинством в любой коалиции, а их лидеры переставали быть одним из двух бесспорных кандидатов на пост премьер-министра. В силу чего перспектива такого лидера сформировать и возглавить правительство зависела от возможности его партии переключить на себя максимальное число потенциальных избирателей своих «партнеров-соперников» по блоку – партий с более акцентированной идеологической и/или общинной-секторальной программой, одновременно стараясь не потерять в их пользу, а также в пользу «партий центра» избирателей из своего «домашнего электората». А именно, «старых мапайников» (исторически связанной с Аводой и ее предшественницей партией МАПАЙ фракции «Первого Израиля» – жителей благополучных городских кварталов и ашкеназских коллективных поселений центра страны), в случае Аводы. А в случае Ликуда – «старых херутников-ревизионистов» (сторонников ядра Ликуда — правоконсервативной партии Херут) и членов исторически связанных с партией «секторальных лобби» — «сефардского», «вязаных кип» и некоторых других.
В свою очередь, союзники-конкуренты Аводы и Ликуда делают все возможное, чтобы убедить своих «коренных» и потенциальных избирателей, что только лишь наличие у этиъ партий максимально широкого представительства в Кнессете позволит лидерам этих партий претендовать на оптимальный набор министерских портфелей, и тем самым обеспечить удовлетворение общенациональных и специфических интересов стоящих за ними общественных групп. И что не менее важно, сделает эти партии, как альтернативные Аводе или Ликуду сильные центры политического влияния в соответствующих лагерях, «первым адресом» для обращения потенциального премьер-министра, минимизировав искушение поискать идеологически более «удобных» и «дешевых»(в смысле министерских и бюджетных требований) партнеров в противоположном политическом лагере.
Пути решения этой дилеммы, были обычно связаны с попытками формирования «надпартийных центров силы», наличие которых, в свою очередь, могло бы исправить главные «перекосы» израильской политики – коалиционную нестабильность, слабую управляемость правящего кабинета, и, соответственно, бесконечные досрочные выборы. (Как известно, выборы «вовремя» проходили лишь 4-5 раз за всю историю страны) В принципе, создание широких предвыборных блоков было обычным явлением израильской политики, хотя и имело свои специфические для каждого этапа характеристики. Первоначально такие блоки создавались путем присоединения к «большим партиям» политически и идейно близких движений. Собственно, именно такова была основа противостоящих друг другу в 60-70-е годы прошлого века левого блока «Маарах» («Блок единства рабочих Эрец-Исраэль») во главе с партией МАПАЙ/Авода и союза двух крупных правых партий ГаХаЛ («Блок [правой ревизионистской партии] Херут и либералов»), ставшего основой блока, а затем партии Ликуд.
Третий этап израильского парламентаризма (часто именуемый «эпохой партийного полиморфизма», условной границей которого считается 1992 год) был свидетелем иного типа партийных союзов, задачей которых было уже не столько достижение политического доминирования в стране в целом, сколько обеспечение относительного перевеса над противниками из противоположного лагеря. А сами блоки выглядели как платформа «конкурентного сотрудничества» лидирующих (то есть, «бывших больших») в каждом лагере партий с присоединяющимися к ним теми «секторальными» движениями, лидеры которых стремились выйти за изначальные рамки своих общин на общеизраильскую арену. Включая возможность использовать механизм «больших» партий для собственного политического продвижения и интеграции в общенациональный истеблишмент их общинных элит.
Накануне прошлых выборов по такой схеме был создан единый список двух правоцентристских партий – «общенационального» Ликуда премьер-министра Биньямина Нетаньяху и «общенационально-секторальной» партии «Наш дом – Израиль» (НДИ) министра иностранных дел Израиля Авигдора Либермана, большинство избирателей которой составляют выходцы из бывшего СССР. Показательно, что Либерман оценил этот союз двух партий как восстановление упомянутого блока ГаХаЛ (союза ревизионистского Херута и Либеральной партии), на базе которого, как отмечалось, перед выборами 1977 года и возник Ликуд. На этот раз, огласно логике Либермана, в роли Херута выступил истинный наследник идеологии ревизионистов – «социально-рыночный» НДИ, а в роли либералов – политически сдвинувшийся за эти годы к центру и усвоивший либерально-рыночную доктрину Ликуд. А для самого Либермана статус «второго номера» в блоке Ликуд-НДИ теоретически означал его окончательное превращение в политика общенационального масштаба и, в обход многих представителей «старых элит», одним из реальных претендентов на роль лидера израильского правого лагеря.
Партийные блоки и расколы в правом лагере
Все это можно было бы рассматривать как первое проявление тенденции к созданию внутри каждого лагеря искомого сильного центра власти, но практика оказалась иной. Объединение Ликуда и НДИ в один избирательный блок не сопровождалось аналогичным феноменом в левом лагере. В его левоцентристском сегменте за симпатии избирателей – в массе своей «старых мапайников» и бывших сторонников ее идеологических спутников, уже несколько каденций по разным причинам не голосующих за свои «материнские» партии – в 2013 году боролись целых четыре партии. А именно, сама Авода, остатки Кадимы (основанной в 2005 году тогдашним премьер-министром Ариэлем Шароном в качестве «центристской партии власти», но затем заметно «полевевшей»), и выкроенная из бывшего «твердого электората» Кадимы новая партия Ципи Ливни «Ха-тнуа» («Движение»). А также «социально-гражданский» список «Еш атид» («Есть будущее») бывшего телеведущего Яира Лапида (во многом «реинкарнации» антиклерикально-рыночной партии Шинуй его покойного отца Йосефа Лапида), который Лапид-младший позиционировал в качестве очередной «партии центра».
Да и сторонники Либермана и Нетаньяху уже вскоре после выборов 2013 года, пришли к выводу, что объединение НДИ и Ликуда не было такой уж удачной идеей. (Хотя бы потому, что существенная часть избирателей этих партий либо остались дома, либо поддержали альтернативно-протестных списков «угнетенного среднего класса» – упомянутый «Еш атид» и правый блок религиозных сионистов «Еврейский дом»).
Нельзя, однако, не признать, что этот проект первоначально принес его инициаторам и немалые дивиденды, особенно Биньямину Нетаньяху. Действительно, число полученных объединенным списком Ликуд-НДИ на выборах в Кнессет 19-го созыва мандатов (31) было существенно меньше, чем сумма мандатов (42) которые эти партии, баллотируясь отдельно, завоевали на выборах 2009 года. Но это было все же намного больше, чем у любой другой фракции в уходящем Кнессете, что делало Нетаньяху бесспорным и практически единственным кандидатом на должность главы правительства. Поэтому после «цивилизованного развода» с НДИ, глава Ликуда взвешивал возможность предложить аналогичную схему сотрудничества своему другому «партнеру-сопернику» по правому лагерю – блоку религиозных сионистов «Еврейский дом», в пользу которого Ликуд на выборах 2013 года потерял немало голосов из правого крыла своих традиционных избирателей.
Лидер «Еврейского дома» Нафтали Беннет, по сведениям из его окружения, был отнюдь не склонен отвергнуть это предложение без обсуждения. Его соображения были понятны: Беннет, как и лидер НДИ Авигдор Либерман, не скрывает своих амбиций рано или поздно стать премьер-министром. И потому Беннет – как и в свое время Либерман, предпринял небезуспешную попытку выйти за рамки своей общины (в данном случае – религиозных сионистов из религиозных и смешанных коллективных поселений и городских районов по обе стороны «Зеленой черты»). С этой целью Беннет предложил свою «романтично-правую» платформу (в отличие от «прагматично-правой» платформы НДИ) широким слоям израильтян, разочарованных негативными последствиями «процесса Осло». Соответственно, как и Либерман, Беннет вынужден решать все ту же стратегическую дилемму – стать лидером правых «вместе с Ликудом» или «вместо него».
Похоже, что именно история отношений Нетаньяху и Либермана (с которой Беннет, как бывший глава личной канцелярии Нетаньяху был хорошо знаком) привела лидера «Еврейского дома» к выводу, что рисковать накопленным потенциалом ради активов премьер-министра под обещанные им будущие дивиденды, по крайней мере, на этом этапе, не стоит. Впрочем, озвученные Беннетом аргументы против союза с Ликудом носили акцентированно-идеологический характер. Так, в интервью радиостанции «Галей Исраэль», он объяснил свою позицию: «Я не вижу такого союза, мы очень разные партии… наши расхождения с Ликудом включают отношение к иудаизму, традициям, нашей связи с Эрец-Исраэль и национальной самоидентификацией».
Поэтому на этих выборах «Еврейский дом» по-прежнему выступает в качестве главного конкурента Ликуда и НДИ (а также еще более правых партий и ШАС) за голоса «старых ревизионистов», «русских израильтян» и представителей социальной и географической периферии израильского общества. И, разумеется, умеренных фракций национально-религиозного сообщества страны, члены которого традиционно делят свои симпатии между «своей» секторальной партией МАФДАЛ (ядро нынешнего блока «Еврейский дом») и другими правыми и религиозными партиями. И все это – вопреки тому, что повышение электорального барьера и поляризация политического спектра страны казалось бы, должны диктовать сплочение сил в рамках каждого политического лагеря.
Более того, список реальных или потенциальных расколов в правом лагере на этом не был исчерпан. Один из них имел место в самом блоке «Еврейский дом». Личные и политические разногласия Нафтали Беннета с Ури Ариэлем, главой вошедшего в «Еврейский дом» перед прошлыми выборами одного из компонентов распавшегося правого блока «Национальное единство» – партии религиозных поселенцев «Ткума» – едва не привели к ее уходу из объединения. Лишь в самый последний момент Нафтали Беннет сумел предотвратить раскол, пойдя на удовлетворение почти всех требований лидера «Ткумы», касавшихся, в первую очередь «бронирования» для членов его партии «проходных» мест в объединенном списке «Еврейского дома». До того как этот кризис был преодолен, сторонники Ури Ариэля взвешивали возможность заключения союза с новой партией «Яхад», возникшей в результате откола от возглавляемой ультраортодоксами партии сефардов- традиционалистов ШАС группы сторонников бывшего главы этой партии Эли Ишая. (Подробнее см. нашу статью «Еврейский ультраортодоксальный сектор Израиля накануне выборов в Кнессет 20-го созыва» на сайте Института Ближнего Востока, 23 февраля 2015 г).
Опросы показывают, что в суме обе партии могут набрать примерно столько же мандатов, сколько до раскола имел ШАС. То есть 11, из которых 6-7 приходится на долю партии Арье Дери, и 3-4 «стоит» сегодня, судя по этим же опросам, партия «Яхад». Если это так, то новый проект балансирует на грани электорального барьера. Решением проблемы, вместо несостоявшегося союза с «Ткумой», может явиться «технический блок» с праворадикальной партией «Оцма йехудит» («Еврейская мощь») во главе с Барухом Марзелем и Михаэлем Бен-Ари. На прошлых выборах эта отколовшаяся от правого блока «Национальное единство» партия выступала под названием «Оцма ле-Исраэль» («Сила Израиля») и приблизилась, но не прошла тогдашний 2%-ный электоральный барьер, отправив в корзину около двух «правых» мандатов. Тем меньше шансов у этой партии в одиночку пройти нынешний, повышенный до 3.25% барьер, что и обусловило готовность ее лидеров буквально в последний момент перед закрытием регистрации списков для выборов в Кнессет заключить союз с партией «Яхад».
Впрочем, речь пока идет именно о техническом блоке, который по первоначальному замыслу прекратит свое существование, как только он позволит обеим партиям преодолеть электоральный барьер, после чего действовать в Кнессете в качестве самостоятельных фракций. Не стоит игнорировать и нарастающие противоречия в блоке ультраортодоксов (называемых в Израиле «харедим») ашкеназского происхождения «Яхадут ха-Тора». Эти противоречия включают идейные и политические разногласия между входящими в него «хасидской» партией «Агудат Исраэль» и «литовской» «Дегель ха-Тора», «консервативным» и «умеренным» лагерями в каждой из них, а также наличия там т.н. «новых харедим», все менее уютно чувствующих себя в этом блоке и озабоченных поиском нового «политического дома». Впрочем, если прямые организационные и электоральные последствия этих расколов проявятся в будущем (хотя и не исключено что уже в ближайшем), уже на этих выборах такие последствия может иметь появление на «политическом рынке» еще четырех альтернативных списков «харедим». Эти списки, включая партию ультрарелигиозных феминисток «У бэ-схутан» («Благодаря им»), в сумме могут отправить «в отвал» около одного «харедимного» мандата. Иными словами, повышение электорального барьера пока не привело к сплочению не только правого лагеря в целом, но и даже его секторальных сегментов.
А вот в широком левом лагере, в отличие от прошлых выборов, такие тенденции, напротив, просматриваются, но эта тема, несомненно, достойна отдельного рассмотрения.
Институт Ближнего Востока 9.03.2015
Ханин В. (Зеэв), Профессор отделения общей политологии и региональной политики Университета Ариэль в Самарии, преподаватель политических наук Университета Бар-Илан, Израиль