Владимир (Зеэв) Ханин

Турецко-израильская «разрядка»: мотивы Анкары

Процесс нормализации отношений Израиля и Турции, разрешению конфликта между которыми активно способствовал во время визита в Израиль президент США Барак Обама, продвигается с большим трудом.

Политический фон

Проблемы в очередной раз создает в основном турецкая сторона, выдвигая Израилю, вопреки согласованной схеме «восстановления сотрудничества», все новые и новые требования. Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган также фактически отказывается от обязательств, взятых на себя в разговоре с премьер-министром Израиля Биньямином Нетаньяху и президентом США Бараком Обамой, по итогам которого и было объявлено о завершении конфликта, включая обязательство воздерживаться от шагов по делигитимизации еврейского государства. Так, 13 апреля СМИ сообщили, что Анкара и Каир отказались поддержать инициативу НATO по возобновлению встреч министров иностранных дел Израиля и шести арабских стан (Египта, Марокко, Туниса, Мавритании, Алжира и Иордании), которые регулярно проводились в 2004–2008 годах в рамках проекта «Диалог средиземноморских стран». По этим данным, генсек НATO Андерс Фог Расмуссен планировал назначить региональную встречу на 23 апреля, однако Турция отклонила это предложение, заявив, что «время для подобных встреч еще не наступило».

Конфликт между Турцией и Израилем, многолетний стратегический союз которых с приходом к власти в Анкаре более десяти лет назад исламистской Партии справедливости и развития, постепенно сменился конфронтацией и достиг пика в момент инцидента с так называемой флотилией свободы. Речь идет о перехвате израильским спецназом группы кораблей с исламистскими и леворадикальными активистами на борту. Эти корабли шли на прорыв установленной Израилем блокады сектора Газа, который господствующая в нем радикальная исламистская группировка ХАМАС превратила в плацдарм для регулярных ракетно-минометных обстрелов израильского юга и других террористических вылазок.

Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган, который, согласно обнаруженным документам на борту «флагмана» флотилии — корабля «Мави Мармара», был напрямую причастен к организации этой масштабной провокации, сделал все, чтобы максимально использовать пропагандистскую составляющую этой акции. Потому израильское руководство, проявляя готовность к урегулированию конфликта и восстановлению позитивных отношений с Турцией и даже выплате (в качестве «гуманитарного жеста») компенсации семьям погибших, одновременно категорически отказывалось принять требования Эрдогана о принесении официальных извинений Анкаре и снятии блокады с сектора Газа. Но именно в тот момент, когда казалось, что сблизить стороны уже невозможно, Эрдоган проявил готовность принять «сожаления» Нетаниягу и урегулировать конфликт, причем по схеме, которая оказалась намного ближе к выдвинутым еще два года назад компромиссным израильским предложениям, чем к прежней категоричной позиции Анкары.

Зачем это нужно Эрдогану?

Причина такого поворота объясняется, на наш взгляд, тем, что примирение с Израилем было нужно Эрдогану даже больше, чем Нетаниягу. Именно этим объясняется его «уступчивость», разумеется, «упакованная» в по-восточному цветистую фразеологию, призванную убедить как собственное население, так и тех, кто готов еще в это верить в арабском мире, в том, что он одержал над Израилем «моральную и политическую победу». Судя по всему, есть четыре главные конкретные причины, по которым Эрдоган ухватился за первую же возможность «слезть с высокого дерева» своих амбиций.

Во-первых, очевидный кризис политики «неоосманизма», принятой Эрдоганом в момент прихода к власти, причем сразу в обеих ее базовых составляющих. Как известно, эта доктрина рассматривает, в противоречии с идеологией основателя современной турецкой государственности Кемаля Ататюрка, Турцию не столько как «интегральную часть Европы», сколько как наследницу развалившейся в ходе Первой мировой войны Османской империи, где религиозно-исламские элементы идентичности превалировали над этноконфессиональными. Соответственно, новая внешнеполитическая концепция турецкого руководства содержала в себе заявку на политическое доминирование в зоне стран Средиземноморья, ранее находившихся под оттоманской властью, и в этом качестве — на статус одного из главных игроков в арабо-исламском мире и в глобальной политике в целом. А это в свою очередь требовало сворачивания стратегического партнерства с Израилем, на что Эрдоган пошел тем охотнее, что это соответствовало его личным достаточно радикальным исламистским и во многом антисемитским взглядам и острой неприязни к еврейскому государству.

Но через какое-то время выяснилось, что заявка на статус Турции как государства, которое может без особых последствий для себя позволить себе жесткую открытую конфронтацию с Израилем, совершенно недостаточна для того, чтобы претендовать на лидерство в арабо-исламском мире. Антиизраильская риторика Эрдогана действительно сделала его героем «арабской улицы», но правящие элиты Ближнего Востока — монархические дома, «националистические» президентские кланы и приходящие к власти в результате «демократических» революций в ряде стран «Братья-мусульмане» и племенные вожди, весьма нервно отнеслись к определению Анкарой Ближневосточного региона как «естественной» сферы доминирования «наследников Оттоманской империи». (Громкий дипломатический скандал, демонстрации протеста и возмущенные реакции местных политиков, которые сопровождали официальный визит Эрдогана в Египет, где он неосмотрительно предложил арабам копировать «правильную турецкую модель исламской демократии», были лишь одним из многих тому примеров.)

Другой ход турецкого руководства — демонстрация желания поддерживать отношения со странами Евросоюза и США и быть мостом в арабо-исламский мир, заявляя тем самым, что отношения с Израилем — сами по себе, а отношения с другими западными странами — сами по себе, также очень скоро исчерпал свои лимиты. Похоже, что Эрдоган и его советники сильно переоценили не только разногласия между Израилем и США, но и существенно более глубокие на первый взгляд расхождения между Израилем и ЕС, равно как и степень влияния исламского, леворадикального и других антиизраильских лобби в Европе на правительства своих стран. В итоге «неоосманизм» вместо вывода Турции на новый уровень стратегического влияния спровоцировал тенденцию постепенной изоляции Турции, в первую очередь в региональной политике.

Выдвинутая Давутоглу, в тот момент советником премьер-министра Эрдогана, а затем главой МИДа страны, в конце прошлого десятилетия концепция «нулевых конфликтов» с соседями уже несколько лет спустя обернулась прямой противоположностью: Турция через пару лет, в дополнение к «историческим» конфликтам с Грецией, Кипром, армянами и курдами, оказалась в состоянии конфликта с Израилем, Россией, Сирией и Ираном. Плохой новостью для Эрдогана стало формирование нового антитурецкого союза в составе Израиля, Греции и Кипра с перспективой присоединения к нему Болгарии и Румынии. Этот союз, помимо оборонной, имел и важную экономическую составляющую, касавшуюся разработки газовых месторождений Восточного Средиземноморья и транспортировки углеводородов в Европу — также в обход Турции.

А грядущий возможный распад Сирии, включая уже состоявшееся образование курдской автономии на территориях, прилегающих к турецким границам, в дополнение к уже фактически независимому Иракскому Курдистану, создает перспективы возникновения конфедерации курдских автономий, формально состоящих в составе разных государств, которые выдвинут претензии на аналогичный статус курдских территорий в составе Турции. Подобный сценарий (особенно в случае сближения «курдского государства в пути» с формируемым под эгидой Израиля антитурецким балкано- восточносредиземноморским блоком) создаст для Турции тяжелейшую, если вообще решаемую, геостратегическую проблему.

В этих условиях новая ближневосточная концепция Обамы, ознаменовавшая собой отказ от идей «перезагрузки» с арабо-мусульманским миров и возвращение к практике опоры на двух ключевых союзников США в регионе — Израиль и Турцию, может стать для Эрдогана спасительным шансом для выхода из внешнеполитического кризиса, в который завела Турцию политика «неооманизма». Потому у Эрдогана сегодня не так много альтернатив помимо возможности, формально примирившись с Израилем, вернуться к старой концепции «Турции как моста между Западом и Востоком», пусть и на далеко не самых благоприятных условиях.

Во-вторых, инициированный турецким руководством конфликт с Израилем резко снизил оперативные и стратегические возможности вооруженных сил Турции, которые фундаментально зависят от непрерывных поставок передовых израильских военных технологий. В частности, прекращение военного сотрудничества двух стран привело к острому дефициту БПЛА израильского производства, а также к постепенному выходу из строя уже имеющихся в распоряжении Турции аппаратов вследствие недопоставок запчастей и комплектующих. (Нехватка этого оптимального для выполнения стоящих перед ВВС Турции задач вооружения, по мнению экспертов, была одним из важнейших факторов, подстегнувших Эрдогана пойти на подписание соглашения о прекращении огня с курдскими повстанцами с перспективой предоставления культурной и административной автономии Турецкому Курдистану.)

Конфликт с Израилем также не дает возможности турецкой армии получить критически важные для безопасности этой страны, в свете набирающего темп противостояния с готовым обзавестись собственным ядерным вооружением Ираном, американские «боинги», оборудованные системой раннего обнаружения AWACS, важнейшие компоненты которого разрабатываются израильтянами. По мнению военных экспертов, без самолетов AWACS (и израильских компонентов в них) расположенные на турецкой территории продвинутые американские радары FBX не смогут полноценно выполнять возложенные на них функции. (В этом смысле, «подтолкнув» Эрдогана на примирение с Нетаниягу, Барак Обама, среди прочего, выступил в качестве «лоббиста» американского авиапроизводителя).

В-третьих, парадоксальным образом Израиль сегодня стал основным каналом для вывоза турецких товаров экспорта в страны Персидского залива и другие страны Азии, куда, собственно, и идет наиболее весомая доля турецкого экспорта. Поскольку прежний канал транспортировки через Сирию и далее через Иорданию и Саудовскую Аравию с развитием гражданской войны и хаоса в Сирии стал невозможен, турецкие экспортеры сегодня могут полагаться почти исключительно на израильские порты в Хайфе и Ашдоде, откуда турецкие товары и вывозятся далее на восток. Эти же порты используются для турецкого экспорта в США и Европу, поскольку ранее использовавшиеся для этой цели египетские порты, из-за поразившего эту страну экономического и социального кризиса, становятся все менее и менее функциональными.

Этот аспект экономической деятельности является для Турции особенно важным в свете негативных тенденций, на которые эксперты обратили внимание еще два года назад. Так, в сентябре 2011 года в прессу попало заключение официальных лиц США о том, что внушительный 11-процентный рост турецкого ВВП стал результатом искусственного финансового «пузыря», взрыв которого может спровоцировать глубокий спад турецкой экономики. В документе подчеркивалось, что платежный дефицит Турции уже тогда достиг того же кризисного уровня, что в Греции и Португалии, заставляя Анкару делать колоссальные усилия, чтобы избежать «обвала» национальной валюты. Понятно, что в случае реализации этого негативного для турецкой экономики сценария никакая антиизраильская риторика режим Эрдогана не спасет.

Наконец, Эрдоган осознал и то, что многим в Турции было очевидно и ранее. Жесткое противодействие турецкого руководства, якобы действовавшего в защиту прав Ливана и непризнанной Турецкой республики Северного Кипра, израильским нефтегазовым разработкам и складывающемуся политико-энергетическому альянсу Израиля, Кипра и Греции оказалось весьма непродуктивно. Попытка использовать в качестве одного из каналов давления ливанскую «Хизбаллу», на которую, действуя через Дамаск в период «сирийско-турецкого медового месяца», Эрдоган пробовал распространить свой патронаж, сегодня, оказавшись «врагом № 1» клана Асада, приносит ему больше неприятностей, чем пользы. Но еще важнее то, что Эрдоган сам, как говорят на Ближнем Востоке, «выстрелил себе в ногу». Он обнаружил, что его страна непричастна к возможностям производства, потребления и экспорта углеводородов, возникших в наиболее перспективном из новых месторождений в мире. Как справедливо заметил израильский исследователь Барри Рубин, «в одно прекрасное утро Эрдоган проснулся с ощущением, что ему стоит поторопиться, пока активно поддерживаемый США израильский энергетический поезд еще не окончательно покинул последнюю станцию».

«Сухой остаток»

Поэтому не вызывает удивления, что окончательная формула примирения оказалась существенно ближе к компромиссному варианту, представленному израильтянами (и тогда высокомерно отвергнутого Анкарой), чем к изначальной жесткой позиции турецкой стороны. Так, категорическое требование к Нетаниягу «покаяться» перед турками в прямом эфире мировых СМИ в конечном итоге свелось к личному телефонному разговору по защищенной линии, причем, согласно разъяснениям канцелярии израильского премьера, извинения были принесены не турецкому правительству, а «турецкому народу». Как не без иронии заметили израильские и некоторые зарубежные комментаторы, в переводе с дипломатического языка на обычный извинения Нетаниягу прозвучали так: «если в наши действия кто-то обидели, то мы об этом сожалеем».

Выраженная израильской стороной готовность выплатить компенсации семьям погибшим означала не признание того, что целью израильских спецназовцев было непременно застрелить вооруженных активистов исламистской организации INN и, следовательно, взять на себя юридическую ответственность за их гибель, а лишь желание сделать жест «доброй воли», предоставив гуманитарную помощь семьям погибших. Наконец, Нетаниягу дал понять, что прежнее категорическое требование Анкары снять все без исключения пограничные и транспортные ограничения в отношении сектора Газа не рассматривается. Как подчеркнул, комментируя слова премьер-министра, глава военно-политического штаба Министерства обороны Израиля Амос Гилад, «морская блокада направлена не против обычных палестинцев, а против террористических группировок, которые контрабандой провозят в сектор Газа огромное количество оружия». С чем турки, судя по всему, были вынуждены молча согласиться. Взамен Израиль проявил готовность «смягчить режим работы пограничных переходов» — расширить ассортимент разрешенных к ввозу в сектор Газа товаров «пропорционально готовности правительства ХАМАСа Исмаила Хании соблюдать условия прекращения огня». А это, как несложно заметить, израильские власти всегда делали и так, вне контекста своих отношений с Турцией, США, Египтом, Евросоюзом или любой другой страной.

Все это было мало похоже на «капитуляцию» Нетаниягу, как об этом было объявлено командой турецкого премьер-министра. Единственный успех Эрдогана имел место в пропагандистской сфере, и он приложил максимум, чтобы отработать этот ресурс до конца. В последующие после «примирения» с Нетаниягу несколько недель Эрдоган сделал несколько резонансных заявлений разной степени убедительности — от утверждения, что Турция «не удовольствуется меньшим», чем полное снятие блокады с сектора Газа и «выплата миллионов долларов компенсации за каждого убитого турецкого шахида» (что, правда, сопровождалось куда менее впечатляющими призывами к правительству Израиля «проявить понимание и не торговаться из-за каждого доллара»), до полуанекдотичного заявления, что он «записал телефонные извинения Биньямина Нетаниягу» (надо полагать, с тем, чтобы при случае предъявить ему «политический счет»).

Показательно, что именно в этот момент израильские власти в ответ на серию ракет, выпущенных из сектора Газа по территории Израиля на второй день визита туда президента США Барака Обамы, применили вполне ожидаемые для ХАМАСа санкции. Они на несколько дней закрыли пограничный терминал с сектором и отменили свое решение втрое расширить морскую зону, в которой судам из Газы разрешено действовать без досмотра израильских сил безопасности. Это, разумеется, не помешало лидерам ХАМАСа (которых в очередной раз просто поставили перед фактом, в данном случае — примирения их «самого большого друга» с их «самым большим врагом») выразить «глубокое удовлетворение и радость» по поводу того, что они назвали «победой Турции над Израилем» и наступления «новой эры на Ближнем Востоке».

Таким образом, обе стороны сблизили первоочередные оперативные интересы. Снижение уровня конфликта — это критический турецкий интерес, но это же отвечает и интересам Израиля. Однако воинствующий антисионизм, исламистская идеология и гегемонистские амбиции команды Эрдогана никуда не делись. Поэтому пока эта команда находится у власти, вряд ли стоит ожидать от Турции готовности наладить прежние теплые отношения с Израилем в ближайшем будущем.

«ИБВ», 8.5.2013

Д-р Владимир (Зеэв) Ханин - сотрудник отделения политологии Университета Бар-Илан, политический комментатор радио «Голос Израиля» и телеканала "Израиль плюс". Занимает должность главного ученого министерства абсорбции.

Другие статьи Зеева Ханина

К списку аналитических статей

Hosting by