Давид Хазони

Память в руинах

На протяжении почти столетия библейская археология была одной из опор еврейского национального возрождения. Благодаря профессионализму в сочетании с зачастую волнующей способностью воссоздавать историю древнего Израиля, она сумела сделать многое, чтобы убедить мир, что Библия – не миф, а документ, отражающий истинный характер узловых периодов еврейской истории.

Сегодня, однако, библейская археология оказалась на распутье. Новая школа ученых-библеистов, историков и археологов, стремящаяся к полному пересмотру исторических данных, утверждает, что чуть ли не все важнейшие эпизоды еврейской истории, описанные в Библии, являются не более чем выдумкой. Особое внимание уделяется царству Давида и Соломона, существование которого до недавнего времени считалось несомненным фактом. Согласно новой теории, этого царства никогда не было.

Попытка поставить под сомнение существование объединенного израильского царства должна встревожить не одних только ученых. Эпоха Давида и Соломона – это классический формирующий период еврейской политической истории, аналогичный – по значимости для истории Запада – эпохе афинской демократии или ранней Римской республики. Разумеется, это символ, но, как всякий значимый символ, он заключает в себе также нашу надежду на будущее – надежду, что евреи смогут снова стать политически и религиозно единым народом, могучим и независимым и в то же время высоконравственным и культурным, живущим в согласии с миром и Всевышним. Поэтому ныне модное утверждение, будто это царство вообще никогда не существовало, а было выдумано более поздними авторами для неких политических целей, не может не вызвать глубочайшую озабоченность не только у евреев, но и у всех, кто видит в Библии краеугольный камень своего духовного наследия.

Разумеется, научные результаты не следует искажать в угоду каким бы то ни было интересам. Если царства Давида и Соломона действительно не было, ученые обязаны об этом сказать. Однако качество исследований, на которых базируется это утверждение, оставляет желать лучшего, а если еще вспомнить, в какой момент эта теория появилась на свет – на подъеме волны исторического ревизионизма, который не пощадил практически ни одного еврейского символа, то трудно избавиться от подозрения, что в «новой археологии», как и в других областях науки, стремление сокрушать мифы взяло верх над здравым смыслом.

На протяжении почти двух тысяч лет – со времени окончательного формирования библейского канона – сквозная линия библейского повествования считалась более или менее точной. Хотя многие – включая верующих евреев и христиан – не соглашались с отдельными деталями библейского повествования (с особенным скептицизмом воспринимались обычно описания чудес), существовало широкое согласие относительно того, что некий особый народ – израильтяне – сформировался примерно 3500 лет назад; что этот народ находился в рабстве в Египте, вернулся в Ханаан и, в конце концов, создал объединенное царство под началом Давида и Соломона; что это государство распалось на Израильское и Иудейское царства; что падение последнего в 586 году до н. э. привело к разрушению Храма и Вавилонскому пленению; и что спустя полвека это изгнание завершилось возвращением евреев в свою землю во времена Эзры и Нехемии.

В XIX веке эта точка зрения была оспорена учеными, которые на основании текстологического анализа заявили, что Библия – не более чем «величественный мираж», как выразился Юлиус Вельхаузен (1844–1918), глашатай этой «документальной гипотезы» и школы так называемой «высокой критики». Однако в то время никаких серьезных археологических работ еще не велось. Радикализм позиции этой школы побудил группу исследователей отправиться в начале XXвека в Палестину, чтобы воссоздать истинную картину библейского прошлого посредством археологического поиска его материальных следов.

Самый известный из них, Уильям Фоксвелл Олбрайт, знаток как библейской истории, так и языков и культуры древнего Ближнего Востока, основал школу, позиции которой доминировали в сфере библейской археологии на протяжении большей части того века. Среди учеников Олбрайта были такие прославленные израильские археологи, как Игаль Ядин, Биньямин Мазар и Иоханан Аарони, а также американские ученые Нельсон Глюк и Джон Брайт, автор книги «История Израиля» (1960), ставшей классикой в англоязычном мире. Хотя некоторые их заключения относительно тех или иных библейских событий не выдержали испытания временем, эти ученые, тем не менее, отличались глубоким пониманием той роли, которую археология может сыграть в воссоздании истории, – пониманием, неодолимо привлекательным в свое время и, возможно, способным серьезно помочь в нынешних дискуссиях.

Олбрайт не был ни религиозным фундаменталистом, ни библейским буквалистом. Его метод, как он сам объяснял, состоял в том, чтобы «как можно более осторожно» пройти «между Сциллой чрезмерного доверия традиции и Харибдой гиперкритицизма». Он подходил к делу как ученый-гуманист, стремящийся выявить истоки западной цивилизации. «Наша цель, – писал он в 1942 году, – не что иное, как по возможности более полная реконструкция путей, по которым наши культурные предки поднялись к иудео-христианским вершинам духовного прозрения и этического монотеизма». Для Олбрайта цель археологии состояла не просто в изучении и классификации артефактов или в выборочном использовании их для доказательства правдивости Библии, а в том, чтобы свить их с древними текстами и традициями в общую ткань правдоподобного исторического повествования, которое могло бы показать западному человеку историю его становления, начиная с далекого прошлого.

Начиная с олбрайтовских раскопок конца 1920-х годов и вплоть до раскопок его учеников в середине 1980-х годов, было сделано поразительное множество открытий, подтвердивших и обогативших библейскую историю. В сотнях нагорных мест, от Галилеи до Негева, были найдены явные свидетельства существования особого народа, обладавшего оригинальной материальной культурой и появившегося, в точном соответствии с библейским повествованием, на заре Железного века. Были найдены десятки древних еврейских, ханаанских и филистимлянских поселений, а в них – огромное количество материала, подтверждающего основную канву библейского повествования. В Шило – религиозном и политическом центре израильских племен периода Судей – были найдены остатки большого израильского поселения XII века до н. э. В Меггидо, Хацоре и Гезере были найдены большие города, а в них множество строений, сооружение которых Книга Царств приписывает Соломону. Даже в Иерусалиме, где сопротивление арабского мира фактически блокирует возможность масштабных раскопок в районе Храмовой горы, были обнаружены монументальные сооружения библейского периода – постройки и крепостные укрепления в Еврейском квартале Старого города, под Южной стеной и в Граде Давидовом.

В те же годы библейская история получила подтверждение в серии древних письменных памятников, обнаруженных в различных районах Ближнего Востока – от Египта до Ассирии. Согласно надписи, сделанной египетским фараоном Мернептахом (около 1200 года до н. э.), в Ханаане жил народ «Израиль»; библейское описание нападения на Израиль (вскоре после смерти Соломона) фараона Шишака нашло подтверждение в египетских письменных памятниках, обнаруженных в Карнаке; о войне между моавитским царем Меша и объединенными армиями Израиля и Иудеи сообщает сам Меша на стеле в Дивоне. В Иерусалиме был найден глиняный слепок с печати Гемарьягу бен Шафана, который упоминается в Книге Иеремии как главный писец при дворе царя Йеоакима.

Как признавался сам Олбрайт, его «изначально скептическое мнение о точности израильской исторической традиции претерпело ряд основательных ударов по мере того, как одно открытие за другим подтверждало полную историческую достоверность даже таких деталей, которые можно было бы с вполне достаточным основанием считать легендарными».

Казалось бы, столь красноречивое признание, а равно тезисы, подкрепленные находками самого Олбрайта и теми сенсационными открытиями, которые были сделаны уже после его смерти в 1971 году, должно быть по душе современной науке. Но вместо этого два последних десятилетия стали свидетелями возрождения того скепсиса, который преобладал столетие назад. Все большее число ученых заявляет, что библейский нарратив о праотцах, об исходе из Египта, о завоевании Ханаана недостоверен, а некоторые из этих ученых, стоящие на вполне определенных политических позициях, заявляют, что библейская история была взята на вооружение сионистами для того, чтобы оправдать изгнание палестинских арабов с их земли. Наиболее отчетливо эту позицию выразил Кейс Уайтлэм, автор сенсационной книги «Изобретение древнего Израиля: замалчивание палестинской истории» (1996).

По мнению Уайтлэма, «западная наука изобрела древний Израиль за счет замалчивания палестинской истории... Давнее прошлое присвоено Израилем, поскольку с таких позиций оно изображается в западной библеистике. Современная израильская наука занимается историей древнего Израиля, в ее западной и ориенталистской трактовке, как проекцией современного еврейского государства и его еврейского населения». Обильно заимствуя идеи политически ангажированного арабского мыслителя Эдварда Саида, Уайтлэм видит своей главной задачей создание альтернативной, «палестинской» версии древней истории. «Трудность здесь в том, – пишет он, – что термин “палестинская история” применяется лишь к нынешнему времени, в силу понятного стремления выпятить национальную идентичность обездоленных и рассеянных в изгнании палестинских масс. В результате давнее прошлое отдано на потребу Израилю и Западу».

Переоценка библейской истории достигла новых вершин в конце 90-х годов, когда ряд ученых из Тель-Авивского университета, во главе с руководителем Департамента археологии Израилем Финкельштейном, начали отстаивать теорию, согласно которой объединенное израильское царство, о котором много говорится в книгах Самуила, Царств и Хроник, на самом деле никогда не существовало. Теория Финкельштейна опирается на то, что археологи называют «низкой хронологией» этого периода, т. е. на изменение способа определения возраста археологических находок. Эта хронология отвергает прежнюю классификацию археологических находок, издавна приписываемых временам строительной активности Соломона, то есть X веку до н. э., и датирует их следующим столетием, тем самым перемещая их в период после объединенного царства. Иными словами, стоит принять, что массивные сооружения, найденные в разных частях Израиля, были построены не Соломоном, а его преемниками столетием позже, и тогда не окажется археологических свидетельств царства Давида и Соломона.

Эта теория обрела сенсационную известность после опубликованной в октябре 1999 года в газете «Гаарец» статьи под названием «Правда о Святой земле: после 70 лет раскопок оказалось, что библейской эпохи попросту не было». Автор статьи Зеэв Герцог, коллега Финкельштейна по Тель-Авивскому университету, заявлял, что «великое объединенное царство – историософская выдумка, созданная в конце существования Иудеи как самостоятельного государства». Затем последовали статьи в журнале «Science» и в газете «Нью-Йорк таймс», подчеркивавшие сказанные в интервью газете слова Финкельтштейна: «Нет никаких доказательств существования великого объединенного царства, управлявшего из Иерусалима большими территориями Ближнего Востока». Иерусалим царя Давида, добавлял он, был «всего лишь жалкой деревушкой».

В 2001 году теория фиктивности объединенного царства обрела законченную форму в книге Финкельштейна (в соавторстве с Нейлом Ашером Зильберманом) «Библия, извлеченная из земли. Новые взгляд археологии на древний Израиль и происхождение священных текстов». Книга стала бестселлером в США. Ее ивритское издание, появившееся весной 2003 года, тоже стало бестселлером. Казалось, теории Финкельштейна, подхваченной волной сочувственных откликов средств массовой информации, суждено вот-вот превратиться в расхожую истину.

Учитывая общественно-политическое значение тезисов этой теории, можно было бы ожидать энергичной реакции со стороны многих ученых, которые скептически относились к утверждениям «новой археологии». Таковая была, но энергичной ее назвать трудно. Были доказательно опровергающие теорию Финкельшейна публикации в различных научных журналах и выступления ведущих израильских археологов на разного рода конференциях. В частности, Барух Хальперн из Пенсильванского университета, работавший вместе с Финкельштейном на раскопках в Мегиддо, результаты которых легли в основу новой теории, тотчас выступил против нее. «В исторической науке, – сказал он в недавнем интервью одному из американских журналов, – решающую роль играет не абсолютная, а вероятная достоверность той или иной гипотезы, и в данном случае вероятность того, что традиционная датировка верна, намного больше таковой теории Финкельштейна».

Но до широкой аудитории такого рода опровержения не доходят – научные журналы она не читает, а в средствах массовой информации – как в Израиле, так и на Западе – «новая археология» доминирует безоговорочно. И не столько потому, что она получила признание в ученых кругах, сколько по той причине, что несогласные с ней археологи не хотят или не могут принудить своих оппонентов к открытой дискуссии. В то время как Финкельштейн и Герцог пропагандируют свои взгляды в популярно написанных книгах, статьях и многочисленных интервью, их научные оппоненты демонстрируют поразительную беззаботность или брезгливое нежелание обсуждать те вопросы, которые широкая публика полагает важнейшими для себя: отражает ли библейский нарратив реальную историю прошлого и в какой мере тезисы «новых археологов» меняют наше понимание древней истории?

Более того – большая часть израильских археологов вообще отказалась от попыток представить широкому читателю доступно написанные труды по истории этого периода и вместо этого сконцентрировалась на создании многотомных детальных каталогов своих былых археологических находок. И в самом деле, достаточно одного взгляда на самую, быть может, важную в израильской археологии книгу последних двух десятилетий – «Археология библейской страны» Амихая Мазара (1990), – как становится ясно, что эта область знаний стала слишком специализированной, чтобы претендовать на какой-либо вклад в создание живого исторического повествования.

Гуманистический подход Олбрайта к давнему прошлому Мазар отвергает как «упрощенный и фундаменталистский», тогда как свою методологию он превозносит как «высоко профессиональный, секулярный и свободный от теологических предрассудков».

Несколько лучше выглядит в этом плане «Археология древнего Израиля» Амнона Бен-Тора (1992), но и она представляет собой не столько исторический труд, сколько каталог найденных продуктов жизнедеятельности древних евреев, ханаанейцев, филистимлян и египтян. Хотя Бен-Тор и является непреклонным сторонником достоверности библейского описания объединенной монархии, его, тем не менее, смущает мысль, что археология может оказывать воздействие на общественное мнение. По его мнению, попытки углубить наше понимание библейской истории, используя археологические открытия, бессмысленны. «Такие выражения, как “защита ” или “подтверждение” Библии... совершенно неуместны. Разве религия нуждается в защите? Разве можно доказать библейские истины? Какое отношение это имеет к вере?.. Воистину невозможно оценить количество средств и сил, вложенных в бесконечные поиски Ноева ковчега на горе Арарат, могилы Моисея на горе Нево, колесниц фараона на дне Красного моря или остатков Содома и Гоморры на Мертвом море, затеянных под влиянием иррациональной потребности доказать историческую достоверность библейского повествования».

Для ученых типа Бен-Тора вопрос о том, что означает археология для широкой публики, не только не существен, но вообще представляется неким «нарушением археологической самости», которое угрожает научному статусу этой дисциплины. Желание определить степень правдоподобия библейской истории представляет собой, по словам Бен-Тора, «корень всех зол библейской археологии».

Коль скоро в научном мире преобладают такие настроения, не удивительно, что археологи классического толка склонны скорее преуменьшать значение тех открытий, которые, по их мнению, слишком радикально меняют устоявшиеся теории. Пожалуй, самым выразительным в этом отношении является пример Адама Зертала, раскопки которого в Самарии признаны в своем роде образцовыми. В 1983 году Зертал обнаружил на горе Эйваль возле Шхема остатки квадратного сооружения площадью в 2,5 кв. метра, фланкированного каменными наклонными пандусами; сама платформа была заполнена пеплом и костями животных. Эта уникальная находка – отлично сохранившийся жертвенник всесожжения – обнаружена на той самой горе, где, согласно Библии, Иошуа бин-Нун воздвиг жертвенник после переправы израильтян через Иордан. Обнаруженные там же орудия труда позволили определить дату находки – XII век до н. э., то есть тот отрезок времени, когда евреи пришли в Ханаан. Более того, среди останков жертвенных животных на алтаре не оказалось свиных костей, а это считается первейшим признаком еврейской принадлежности культового сооружения.

И, тем не менее, реакция ведущих археологов и в этом случае варьировала от вялого недоверия до полного отрицания возможности рассматривать эти находки как свидетельство завоевания евреями Ханаана, сопровождаемого недостойными предположениями, будто Зертал руководствовался политическими соображениями – сочувствием к деятельности поселенцев на Западном берегу. Зертал, человек секулярный, член кибуца левого толка, был потрясен не столько даже этими обвинениями, сколько тем непробиваемым молчанием, которое воцарилось после первых сообщений о его находке.

Аналогичный прием был оказан и другим археологам, чьи открытия были связаны с библейским периодом. С конца 80-х годов археологи стали избегать всего, что могло бы привести к лучшему пониманию библейской истории. Вместо этого они сосредоточились на раскопках, имеющих отношение к добиблейскому или постбиблейскому периоду, а в Иерусалиме серьезные археологические изыскания библейской направленности полностью прекратились. И это вопреки тому, что есть серьезные основания надеяться обнаружить там крайне интересные сооружения библейской эпохи, вроде остатков построенной Соломоном стены и дворца Давида.

Так что не приходится удивляться тому, что заявления ученых вроде Финкельштейна или Герцога о том, что Иерусалим времен Давида и Соломона был «жалкой деревушкой», не встречают должного отпора. А между тем доказательства, необходимые для опровержения таких утверждений, находятся буквально на расстоянии вытянутой руки. Некоторые из тех мест, которые можно было бы исследовать в надежде положить конец этим высказываниям, очень хорошо известны. И, тем не менее, ничего в этом направлении не делается. Зато щедро финансируются проекты, не представляющие интереса для широкой общественности.

Каким должен быть адекватный ответ на теории «новой археологии»? Прежде всего, необходимо аргументированно продемонстрировать всю шаткость доказательств, которыми оперируют Финкельштейн и его школа. Традиционная библейская археология, хоть она и далека от идеала, тем не менее, имеет огромное доказательное преимущество в виде самого библейского текста. В случае двух интерпретаций археологического открытия – одного, соответствующего библейскому повествованию, и другого, не совпадающего с ним, – всегда разумнее выбрать библейское прочтение. И не потому, что библейский текст вне критики. А потому, что в этом случае два факта – открытие и текст – обнаруживают тенденцию подкреплять друг друга.

Доказательная же база «новой археологии», напротив, крайне слаба, поскольку она принципиально отказывается рассматривать библейский текст как легитимный исторический источник. Поэтому каменная стена, найденная в ходе раскопок, может быть опознана именно как каменная стена, но почти никаких других осмысленных выводов относительно нее сделать нельзя. Была ли она частью дворца или крепости? Была она построена в IX веке до н. э. или в VII? Была она разрушена в результате такого-то вторжения или другого? И даже была она построена тем царем или этим? Все это – вопрос интерпретации. В результате выводы «новых археологов» порой базируются лишь на смелой экстраполяции истолкований предшествующих находок или же на умозаключениях, выведенных из в высшей степени спекулятивных гипотез относительно политических или культурных условий того времени. В отличие от естественных наук, опирающихся на экспериментальную базу, «чисто археологическое» воссоздание исторической реальности всегда основано на гаданиях и бездоказательном заполнении зияющих лакун. Для того чтобы вообще делать мало-мальски надежные выводы, археология нуждается в опоре на исторические документы. И если, изучая библейский период, археолог изначально отвергает базисный корпус связанных с этой эпохой документов, он обрекает себя на блуждание в сфере спекулятивных гаданий.

Это особенно очевидно, когда речь идет о новых теориях, относящихся к царству Давида и Соломона. Суть дела в том, что не было ни одного нового археологического открытия, которое бросило бы тень сомнения на достоверность давно признанной датировки тех монументальных сооружений, которые принято относить к эпохе объединенного царства. Более того, открытия последних лет лишь подтверждают достоверность библейского повествования. Возможно, самым поразительным из открытий последнего десятилетия было обнаружение первого внебиблейского упоминания о Давиде – в надписи, найденной в 1993 году на раскопках в Тель-Дане, сообщающей о битве против царя «из дома Давидова». Записные скептики, пребывая в плену собственных парадигм, отвергали простейшее и естественное прочтение этой надписи, конструируя всевозможные альтернативные толкования, лишь бы избавиться от необходимости признать, что «дом Давидов» когда-либо существовал. Однако огромное большинство ученых (включая Финкельштейна) восприняли это открытие как убедительное подтверждение того, что некий царь по имени Давид, как минимум, жил, правил и основал династию где-то на Ближнем Востоке. И хотя Финкельштейн продолжает упрямо отстаивать минималистское прочтение этого факта, настаивая, что Давид и Соломон были «не более чем вождями племен», большинство его коллег уверены, что надпись из Тель-Дана – весомое свидетельство достоверности библейского описания объединенного царства.

Но самый важный урок, следующий из находки в Тель-Дане, состоит в том, что значительная часть библейского прошлого все еще скрыта в земле и ждет своего обнаружения. И если темп открытий, связанных с библейским периодом, и впрямь драматически снизился в последние годы, то не потому, что археологи ничего не находят, а потому, что они перестали искать. В этом плане апатия археологов-традиционалистов играет на руку ревизионистам: первые прекращают поиски материальных свидетельств библейского периода, а вторые утверждают, что таковых попросту не существует, поскольку «за семьдесят лет раскопок ничего не найдено». На самом деле в сотнях мест под поверхностью земли по всему Ближнему Востоку таятся подлинные сокровища еврейской истории, и семьдесят лет библейской археологии обнаружили лишь мизерную часть их.

Утверждения новой археологии сенсационны, но шатки, тогда как вероятность обнаружения решающих доказательств ошибочности этих утверждений, напротив, достаточно высока. Чтобы реализовать эту вероятность, необходим простой, но весьма дерзкий в нынешней интеллектуальной атмосфере шаг: ведущие библейские археологи в Израиле и за границей должны возродить принципы и нормы деятельности отцов-основателей этой научной дисциплины. Следует инициировать масштабные раскопки в Израиле и прочих местах для поиска материалов о библейской эпохе, которая, будучи все еще малоисследованной, оказывает глубокое воздействие на умы и души людей.

Помимо того, ученым надлежит взять на себя трудную, но крайне важную задачу соотнесения своих исследований со всей совокупностью открытий в сфере библейской археологии. Классическим примером такого рода работ можно считать книгу Олбрайта «От палеолита до христианства». Изданная в 1940 году, она и поныне является источником важнейших исторических сведений. Написанная живо, она интересна и широкой аудитории. Разумеется, нельзя ожидать, что любой специалист-археолог сумеет столь живо и масштабно изобразить библейскую эпоху, но ориентироваться на работу Олбрайта как на некий образец было бы весьма полезно. Только книги такого рода, адресованные широкому кругу интеллигентных читателей, а не одним лишь специалистам, могут стать надежной преградой на пути превращения ревизионизма «новой археологии» в неоспоримую догму.

Но не только у специалистов – у широкой общественности тоже есть своя роль в этом деле. В течение многих лет после создания государства Израиль археология была чем-то вроде общенационального хобби, превратив всю страну в подобие лаборатории по изучению древней еврейской истории и дав людям возможность прикоснуться к тем камням, на которых зиждется их прошлое. Частные благотворительные фонды, университеты и правительственные учреждения объединились в этих усилиях, и тысячи добровольцев и ученых принимали участие в раскопках. Тогдашнее увлечение археологией отвечало глубинной потребности израильской, а также широкой еврейской и христианской общественности во всем мире открыть для себя древний Израиль. Сегодня возобновление проекта такого же рода стало бы подтверждением того, что и поныне эта потребность по-прежнему актуальна.

Нападки на традиционный библейский нарратив не блещут приметами подлинной науки, и теории ревизионистов вовсе не обязательно должны восторжествовать в битве идей. Но если они смогут расшевелить археологический истеблишмент, ныне чурающийся как масштабных полевых работ, так и опирающейся на собранные материалы научной интерпретации древней истории евреев, это вполне может привести к лучшему пониманию процесса становления нашего народа и цивилизации в целом.

"Вести", "Nota bene" №8, 04.2005

Перевод Д.Конторера.

Давид Хазони - главный редактор израильского журнала «Тхелет»

Hosting by