Стивен М. Коэн и Джек Вертхаймер

Так что же случилось с еврейским народом?

Памяти Чарльза С. Либмана

Во время первой встречи на высшем уровне между Михаилом Горбачёвым и Рональдом Рейганом в декабре 1987 американский президент с упоением описывал Генеральному секретарю ЦК КПСС массовую демонстрацию в поддержку права советских евреев на свободную эмиграцию, прошедшую в Вашингтоне за два дня до саммита. Тогда в центре столицы Америки собралось более четверти миллиона американцев, в большинстве своём евреи, прибывшие сюда со всех штатов, даже из Гавайев. Они шли маршем по Вашингтону под лозунгом «Отпусти народ мой!». Американский президент был настолько тронут этим проявлением этнической солидарности во имя демократических прав, что посвятил этой теме долгих пять минут, в то время как его собеседник пытался перевести разговор на более безопасную тему, как, например, контроль над оружием массового уничтожения.

Сегодня, спустя менее 20 лет, практически невозможно представить, чтобы американская еврейская община нашла в себе силы и желание организовать подобную демонстрацию единства еврейского народа. Причина заключается не только в том, что сейчас в мире отсутствует некая кризисная ситуация, которая могла бы вывести американских евреев на подобные мероприятия. Нет, скорее произошли принципиальные изменения в мировосприятии американских евреев. Всё больше фактов свидетельствуют о том, что у американских евреев ослабляется чувство самоидентификации со своими собратьями, живущими в других странах. Одновременно с этим уходит и чувство ответственности перед самой еврейской общиной в Америке. Лозунги о солидарности всего еврейского народа, некогда мобилизовавшие массы, более не работают.

«Израиль – это народ, отличный от всех остальных народов, ибо он с древнейших времён представлял собой одновременно и национальную, и религиозную общину». Так 65 лет тому назад философ Мартин Бубер сформулировал многовековую уникальность еврейского народа. А классическое определение этой уникальности мы находим ещё в Книге Исход, в которой сынам Израиля предписывается быть одновременно «царством священников и народом святым» (Исх., 19:6)

Евреи, как правило, всегда понимали, что обе грани этой двойной идентичности – религиозной и этнико-национальной – переплетены самым неразрывным образом. Но при этом мы находим удивительные примеры, когда первенство отдавалось в первую очередь национальному аспекту. Еврейские комментаторы Библии обращали внимание на порядок произносимых Рут-моавитянкой клятв, обращённых к её свекрови Наоми - «Твой народ будет моим народом, а твой Бог, моим Богом» (Рут 1:16). Т.о., Рут, ставшая символом первой женщины, перешедшей в иудаизм, прежде всего присоединялась к еврейскому народу, а потом принимала веру в Бога Авраама, Исаака и Иакова. Аналогичный подход просматривается и в еврейской литургии, которая помещает коллективное еврейское «мы» не в религиозную общину, но в народ – в молитве мы благодарим Всевышнего, «Который избрал нас из всех народов (амим)».

Безусловно, в традиционных представлениях о еврейском народе мы находим много семейных и даже племенных характеристик. И в то же время, готовность еврейского народа принимать в себя новообращённого говорит о том, что наши «семейные узы» это не просто биологический факт, но ещё и общая история, общая судьба, а также схожие религиозные обычаи и ритуалы на протяжении большей части еврейской истории. В течение веков, пока евреи существовали в качестве национального меньшинства в принимавших их государствах и народах, они представляли собой некую глобальную автономную общину со своим законоуложением. И светские, и религиозные лидеры еврейских общин, разбросанных по всему свету, поддерживали контакты друг с другом, координировали свои действия и по мере сил старались оказывать взаимную поддержку.

Процессы социальных перемен, начавшиеся как в обществе в целом, так и в еврейских общинах в Новое время, начали ослаблять узы взаимоответственности внутри этой международной общины. Тенденция к отчуждённости между еврейскими общинами наметилась ещё в эпоху Просвещения и возникновения современных национальных государств. По мере того, как европейские государства предоставляли своим евреям равные гражданские права, евреи постепенно переставали воспринимать себя как часть автономного народа и начали подчёркивать своё отличие от других сограждан в первую очередь по признаку религиозной конфессии.

Однако нельзя сказать, что при этом полностью исчезло и представление о солидарности со всем еврейским народом. Многие американские евреи старшего поколения могут подтвердить, что в США в еврейской общине всегда присутствовало чувство сопричастности с судьбой евреев во всём мире, вне зависимости от степени религиозности самих евреев. На протяжении 19 века именно это ощущение сопричастности заставляло американских евреев требовать у правительства США вмешиваться в судьбу своих собратьев, находящихся в опасности за границей. Они учредили Джойнт во время Первой мировой войны, предназначенный для переправки помощи евреям за границей. И на протяжении последующих десятилетий американские евреи создали обширную сеть филантропических федераций и организаций по оказанию помощи, обществ «друзей», групп лоббирования, а также комитетов политического действия. Каждая подобная организация была выражением приверженности общей судьбе еврейского народа во всех уголках земного шара.

И позднее, во второй половине двадцатого века в среде американского еврейства происходило усиление духа сопричастности и солидарности с судьбой всего еврейского народа. Подобное усиление национальной идентификации объясняется, с одной стороны, осознанием страшной трагедии Катастрофы и её последствий, а с другой стороны, возникновением Государства Израиль. Накануне Шестидневной войны в июне 1967 американские евреи проводили кампанию по оказанию мощной финансовой и моральной поддержки осаждённому Израилю. Примерно в те же годы они развернули борьбу за свободный выезд советских евреев из СССР. Высшей точкой этой борьбы стала та самая демонстрация в Вашингтоне в 1987 году, которая так поразила воображение Рональда Рейгана.

А потом что-то стало меняться. Прежде всего, изменилось отношение американских евреев к Израилю. Факты противоречит утверждениям, что именно в этой сфере еврейская община продолжает мобилизовать огромные средства. Как показал опрос, проведённый по заказу Американского еврейского комитета, в 1989 году 73% американских евреев соглашались с высказыванием «поддержка Израиля является очень важной частью моей жизни, как еврея». А в 2005 году, т.е. спустя всего пятнадцать лет, с подобным утверждением соглашались только 57% американских евреев. При этом именно молодое поколение американских евреев демонстрирует более слабую связь с Израилем по сравнению со старшим поколением. Впрочем, это касается не только Израиля. Национальное исследование еврейского населения США, проведённое в 2000 -2001 годах, показало, что молодое поколение в меньшей степени, нежели старшее, соглашается со следующими высказываниями: «Евреи в США и евреи во всём мире разделяют единую судьбу», или - «Когда народ находится в беде, на американских евреях лежит большая ответственность перед евреями, нежели перед не-евреями». Особенно показательна реакция на такое простое утверждение «Я ощущаю сильное чувство принадлежности к еврейскому народу». Если среди людей в возрасте 65 лет и более с этим утверждением соглашались 75%, то среди евреев в возрасте до 35 лет эта цифра падала до 47%.

Последствия изменений этих настроений весьма наглядны. В конце 1980-х годов, т.е. в период первой интифады в определённой среде американских евреев наметилась ползучая тенденция разочарования в Израиле, и с тех пор уже никогда не был достигнут уровень поддержки Израиля, наблюдавшийся в предыдущие годы. Во время второй интифады, начавшейся в 2000 году, демонстрация, проведённая в Вашингтоне на пике волны террора, смогла собрать относительно небольшое количество участников.

Та же тенденция, касающаяся проявления публичной солидарности, относится и к размерам сумм, жертвуемых именно на такие проекты, в которых евреи рассматриваются как единый народ. Так, в 1985 году, т.е. в тот период, когда ситуация на Ближнем Востоке была относительно стабильной, а на Израиль не обрушивались волны иммигрантов (а именно проекты, связанные с помощью Израилю в борьбе с террором и по приёму алии, требуют самых больших денежных вливаний), американскими филантропическими организациями было собрано 656 миллионов долларов. Если бы уровень пожертвований оставался неизменным, то с учетом индекса инфляции за прошедшие годы кампания 2005 года должна была бы принести один миллиард 190 миллионов долларов. В действительности, несмотря на постоянно растущее состояние американских евреев, в 2005 году удалось собрать только 860 миллионов, т.е. на 18 процентов меньше. За этот же период времени общий размер пожертвований в пользу Израиля (с учётом индекса инфляции) рухнул почти на две трети.

Однако иссякают не только денежные потоки, уменьшается и количество евреев, готовых жертвовать свои деньги. За декаду с 1990 до 2000 г.г. почти на треть уменьшилось количество еврейских семейств, участвующих в ежегодных кампаниях по сбору средств. И хотя лидеры федераций утверждают, что увеличение жертвуемых сумм может компенсировать уменьшение количества жертвователей, в действительности наблюдается снижение и долларов, и доноров – два взаимосвязанных признака того, что «Объединённый призыв» к «объединённому еврейскому народу» находит всё более вялый отклик.

Так чем же объяснить ослабление этих уз? Здесь можно выделить несколько одновременно действующих социальных факторов. При этом, большинство из них, как это ни парадоксально, отражает и открытость современного американского общества, и относительно безопасную ситуацию, живущих в нём евреев. Одним из наиболее ярких признаков этого благополучия является резкое увеличение смешанных браков у нынешнего поколения американских евреев по сравнению с предыдущими. Примерно половина американских евреев заключают брачный союз с неевреями. Причина (а затем и следствие) этого обстоятельства - у смешанных пар становится меньше еврейских соседей и меньше еврейских друзей, они реже принимают участие в организованной еврейской жизни, они менее привязаны к Израилю и слабее ощущают свою связь с еврейским народом. Что же касается христиан, заключающих брак с евреем/еврейкой, то они, как правило, воспринимают еврейство достаточно узко, скорее как некую веру и религиозный обряд, нежели этническую идентичность.

Более тесные связи между евреями и неевреями проявляются не только в смешанных браках, но и в других областях. Если у двух третей многочисленного еврейского поколения в возрасте 50 – 60 лет, родившихся после Второй мировой войны, по-прежнему большинство друзей евреи, то две трети их детей числят в своих друзьях неевреев. У этого молодого поколения меньше еврейских соседей и меньше евреев – коллег по работе, чем у их родителей 30-40 лет тому назад. В целом можно сказать, что у современного молодого поколения американских евреев гораздо больше шансов вступить в социальную интеракцию с неевреями, чем с евреями. С одной стороны, это может только приветствоваться, но с другой стороны, подобное положение не может не отразиться на их самоидентификации с еврейским народом.

Следует учитывать и ряд других, специфических для Америки факторов. Евреи в Великобритании, Франции, Аргентине, Австралии и Южной Африке, как правило, рассматривают себя как национальное меньшинство в странах своего проживания, в результате чего им близка и понятна идея о единстве еврейского народа, и они ощущают более сильную связь с Израилем. Даже канадские евреи превосходят в этом отношении своих американских собратьев. Однако по целому ряду причин современное американское общество в гораздо меньшей степени настроено на восприятие идей о сильных этнических узах внутри одного народа.

Так чем же отличается Америка от других стран? Прежде всего тем, что в США, несмотря на модные разговоры о мультикультуризме и требования уважать «культурное многообразие», этничность, по крайней мере среди белых выходцев из Европы, является ослабевающей формой самоидентификации. Действительно, в 70-х годах многие приветствовали проявление культурной уникальности той или иной этнической группы, проживающей в Америке. Однако на практике это почти не сказалось на реальной сплачиваемости внутри этнических групп. Как отмечал в те годы социолог Херберт Ганс (Herbert Gans), большая часть демонстрируемых этнических особенностей имела символический характер. При этом сами члены данных этнических групп «искали необременительный и необязывающий путь выражения своей идентичности, который не входил бы в конфликт с другими аспектами их постоянного образа жизни». В результате, заключает Ганс:

«Они избегают этнического поведения, требующего долговременных обязательств по отношению к культуре, которую приходится постоянно практиковать, либо по отношению к организациям, требующим активного участия в своей деятельности. Кроме того, поскольку человек озабочен прежде всего своим личным самоопределением и в гораздо меньшей степени культурной практикой или отношениями со своей группой, он свободен в выборе той идентичности, которая ему лучше всего подходит. А это открывает путь к постоянно меняющейся, разносторонней и индивидуалистической идентификации».

На протяжении последних десятилетий внутренняя солидарность среди всех американских белых этнических групп продолжала ослабляться. Кстати, следует при этом отметить, что американские евреи демонстрируют более высокий уровень групповой солидарности и более низкий процент смешанных браков, чем , скажем, итало-американцы или американские поляки, чьи предки прибыли в США примерно в период массовой эмиграции евреев из Восточной Европы. Тем не менее, большая часть некогда традиционных признаков еврейской культуры в Америке – высокий процент иммигрантов среди еврейского населения, еврейские районы, идишская культура и еврейская кухня – всё это фактически сошло со сцены. В наши дни американские евреи считаются, да и сами считают себя частью белого американского населения без особых внутренних различий, а не отдельной ярковыраженной этнической группой в «мультикультурной радуге». В наши дни подобным термином, как правило, обозначают афро-американцев, а также выходцев из Латинской Америки и из Азии.

Более того, зачастую критики современного американского общества изображают евреев как партнёров и союзников «правящей монокультуры» - выражение, заменившее собой термин «правящий (белый) класс».

Современные модели социального поведения в Соединённых Штатах также оказывают ощутимое влияние на отношения между индивидуумом и группой в целом. Роберт Путнам в своём известном исследовании «Баулинг в одиночку» (Robert Putnam, “Bowling Alone”, 2000) отмечает, что в последнее время тот «социальный клей», который скреплял американцев, значительно ослаб. Подобный феномен характерен и для отношения американских евреев к своей общине. В настоящее время американские евреи меньше посвящают часов добровольной работы на пользу общества, кроме того, снизился также и их приток в еврейские организации. Как показало Национальное исследование еврейского населения США 2000-2001 годов, всего лишь за 10 лет в 90 –х годах членство в американских еврейских организациях упало почти на 20%!

Несомненно, некоторые показатели участия евреев в общинной жизни оставались постоянными, или даже несколько улучшились. Не уменьшилось членство в синагогах и еврейских общинных центрах. На прежнем уровне остаётся (а в некоторых случаях даже улучшается) степень исполнения таких ритуальных обрядов, как празднование пасхального Седера или зажигание шабатних свечей. Кроме того, увеличился процент американских евреев, принимающих участие в образовательных программах всех уровней. Но эти радующие положительные сдвиги, тем не менее, не оказали существенного воздействия на ощущение связи американских евреев со своим народом и не усилило их чувство солидарности. Напротив, вышеперечисленные позитивные явления сопровождались ослаблением именно этих чувств.

Чтобы понять, почему это происходит, мы должны принять во внимание другой фактор, а именно, характерное для Америки стремление к конгрегационализму (автономное управление религиозной общиной), индивидуализму и терпимое отношение к экспериментированию с религией. Всё это приводит скорее к разнообразию, нежели к единообразию и, несомненно, придаёт американской религиозной жизни творческий и живой импульс. Но, как следствие подобного плюрализма, религиозная жизнь в Америке непрерывно распадается на отдельные группы и течения. В такой же степени это актуально и для американского иудаизма во всех его проявлениях, за исключением, возможно, ортодоксального течения. Нигде в мире движения реформистского, консервативного и реконструкционистского иудаизма не являются такими активными и влиятельными, как в Америке. Но их энергичная деятельность, благодаря которой они привлекли к себе три четверти всех членов американских синагог, в то же время привела к отстранению этих евреев от своих собратьев по вере в других странах. Особенности это проявляется в их отношению к Израилю, где ортодоксальный иудаизм играет доминирующую роль и представляет собой общепринятую модель иудаизма даже для тех израильтян, которые не посещают синагогу и не исполняют религиозных обрядов.

Американская религия не только идёт путем постоянной модернизации, но она ещё направлена непосредственно на индивидуума и на его духовные переживания. И здесь, особенно в последнее время, американские евреи шагают в ногу со временем, в чём их так активно поощряют раввины и деятели еврейского образования. Современный американский иудаизм пропитан выражениями, заимствованными из мистики, из области надперсональных переживаний и альтернативной медицины. Например, во время шабатней службы раввин скорее прочитает проповедь о шабате не как о символе вечного Завета между Всевышним и еврейским народом, но как о дне успокоения для медитаций и успокоения эмоций. Он будет убеждать присутствующих, что в этот день следует подводить итоги пережитому за прошедшую неделю и пытаться отвлечься от ежедневных забот и тревог. Да и во многих современных образовательных еврейских программах подчёркивается их терапевтический характер – начиная с детсадовских программ и заканчивая университетскими программами.

И, наконец, следует остановиться на новом глобалистском мировосприятии, которое так приветствуется западными, прежде всего, европейскими интеллектуалами. Ради стирания всех и всяческих границ между народами – национальных, этнических, или религиозных – данное постмодернистское течение выдвигает на первый план транс-национального и транс-культурного индивидуума. Оно призывает человека отбирать для себя самые различные образцы человеческой культуры и из них строить свою собственную уникальную личность. Последователи этого течения отрицают понятие «исконный» любого типа, но при этом приветствуют «гибридность». Они подчёркивают, что любая культура, даже та, которая выглядит абсолютно гомогенной, на деле является смесью различных культур и плодом многочисленных влияний. Эти идеи оседают в сознании образованных евреев и подрывают представление о еврейском народе, как имеющем свою собственную культуру, свои отдельные интересы и свою уникальную миссию.

Все эти факторы в высшей степени осложняют задачу мобилизации американских евреев на проведение совместных акций, укрепляющих солидарность еврейского народа. Многие из них в принципе готовы выступить в поддержку хороших дел, но при этом они отдают предпочтение универсальным задачам – протест против геноцида в Дарфуре, помощь жертвам урагана Катрина, борьба с бедностью в Америке. Многие раввины, педагоги и еврейские лидеры стараются найти обоснование подобному универсализму в традиционном учении иудаизма, но как только речь заходит о специфически еврейских задачах, многие из них в смущении умолкают.

За пределами организованной еврейской общины озабоченность евреев именно своими национальными проблемами открыто критикуется как недостойная и архаичная. Например, известный экономист Джефри Сакс, возглавляющий в настоящее время Проект миллениум при ООН, недавно порицал еврейских филантропов за то, что они предпочитают жертвовать свои деньги на израильские и общинные проекты, и не хотят при этом мыслить глобально. Автор либерального журнала «Американская перспектива» (“American Prospect”), признавая тот факт, что «две трети пожертвований американских евреев идёт на не-еврейские проекты», тем не менее с раздражением отмечал, что «еврейские филантропы, жертвуя свои деньги на поездки в Израиль и на еврейские школы... скатываются к примитивному трайбализму». Раньше евреев укоряли за то, что они «безродные космополиты», сейчас же их обвиняют в чрезмерной заботе о своих собратьях. Как в случае с любой карикатурой, трудно сказать, какое из этих суждений менее справедливое.

Но в любом случае Сакс и иже с ним ломятся в открытую дверь. Еврейские профессионалы, отличающиеся сверхповышенной чувствительностью к новым веяниям, вместо того, чтобы противостоять этой тенденции, пытаются шагать в ногу со временем. Когда-то давным давно лозунгом Объединённого еврейского призыва (United Jewish Appeal) был – «Мы едины» (We Are One). Почти таким же вездесущим был призыв «Сдержи обещания» (Keep the Promise) - современный перефраз изречения наших мудрецов «Каждый еврей в ответе за своего собрата». Подобные лозунги и призывы отражали убеждения не только тех, кто собирал деньги, но и самих доноров. И лозунги звучали как узнаваемо еврейские. Трудно себе представить, что Объединённый путь (United Way - национальная федерация добровольческих и благотворительных обществ) или Объединение католических благотворительных организаций выдвинут своим лозунгом «Мы едины»!

Ну а в наши дни, когда речь заходит о единстве еврейского народа, риторика коллективизма звучит крайне приглушённо, если и звучит вообще. Объединение еврейских общин (United Jewish Communities – UJC) – новое наименование зонтичной организации, объединяюшей еврейские филантропические федерации, проводит свои кампании по сбору пожертвований под новым лозунгом – «Живи щедро – ты приносишь в мир столько добра!». Этот лозунг апелирует не к чувству коллективной ответственности филантропа, но к к его личным добродетелям, когда человек делится свои богатством от душевной широты и благородства.

Ну а что представляет собой «еврейский мир», на который направляется эта щедрость? В представлении UJC это мир, состоящий, главным образом, не из институций, а из отдельных индивидуумов. Еврейский мир - это американские евреи, «живущие за чертой бедности», «беднейшие слои израильского населения», «одинокие голодающие еврейские пенсионеры в бывшем Советском Союзе, которым приходится выбирать между платой за квартиру или за лекарства», а также «евреи всех возрастов и религиозных убеждений», которым требуется субсидированные образовательные программы. В списке различных нуждающихся групп UJC вы не найдёте проектов в поддержку Израиля или в поддержку еврейской общины в целом. Таким образом, еврейский народ рисуется не как единый коллектив, чью религию и цивилизацию следует развивать, чьи культурные учреждения требуют непрерывной поддержки и чьи будущие поколения следует постоянно образовывать, но как многие тысячи нуждающихся индивидуумов, живущих здесь и сейчас.

И что же из этого следует? Что конкретно мы потеряли в результате того, что еврейский народ стали представлять в виде группы индивидуумов, а не единого народа, а еврейство описывать как сугубо личную идентификацию?

На этот вопрос мы бы со всей прямотой хотели заявить следующее: с библейских времён и до наших дней истинным пониманием того, что значит быть евреем и принимать на себя ответственность за будущее еврейского народа, являлось представление о евреях как о единой всемирной семье и выражение заботы о каждом члене этой семьи. Евреи являются не просто скоплением отдельных последователей определённой религии, каждый из которых ведёт свой личный поиск смысла жизни. Это прежде всего народ, чьим отличительным знаком было признание его уникальной коллективной роли в истории. Выражаясь классическим теологическим языком, это знак избранности. Не рассматривать евреев как единый народ – означает отказаться от стержневой сущности еврейства.

Даже с точки зрения индивидуума последствия утери этого стержня были бы катастрофическими. Ощущать себя частью еврейского народа означает располагать себя в истории, насчитывающей более 3200 лет. Это означает переживать ощущение высшей связи, смысла и судьбы. Это ощущение укрепляет веру, даёт импульс религиозной деятельности, придаёт смысл участию в коллективной жизни. Для того, чтобы почувствовать, насколько естественной была эта связь ещё совсем недавно и насколько глубоко была она связана с иудаизмом, достаточно обратиться к теологу реформистского движения Юджину В. Боровицу, который в 1965 году писал следующее:

«Единство еврейского народа – неотделимая часть еврейской религиозной мысли и еврейской религиозной практики. Жить именно еврейской религиозной жизнью означает жить среди еврейского народа, в общине Завета... Когда минимум 10 евреев собираются на молитву, они представляют весь Израиль, его прошлое и будущее, здесь и повсюду».

Можно приводить огромное количество цитат и из светских еврейских источников, написанных несколько иным языком, но передающих ту же мысль о коллективном еврейском предназначении. Но независимо от языка, на котором провозглашается идея единства еврейского народа, мы уверены, что многие формы еврейской общественной деятельности не смогут выжить без этой идеи. В конечном итоге, исчезновение идеи о единстве еврейского народа становится симптомом падения морали и национального самоуважения. Народ, который более не гордится собой и своей историей, который не желает заботиться о своих ближних, не может рассчитывать ни на уважение со стороны других народов, ни на исполнение какой-бы то ни было уникальной миссии в этом мире.

Впервые напечатано в журнале Commentary, июнь, 2006.

Эхо, 22.08.2006

Другие статьи о будущем еврейского народа

К списку аналитических статей

Hosting by