Е. Левин

Как сохранить русский язык у детей, живущих вне России?

«Сохранение русского языка — наш семейный проект», — говорит д-р Шуламит Копелиович.

Она приехала в Израиль в 1995 году из Челябинска, бросив тамошний иняз. В Израиле поступила в университет Бар-Илан, где сделала докторат на кафедре английского языка. Шуламит замужем, у неё четверо детей. Сейчас она работает в основном мамой, а в свободное время преподает английский.

Из интервью Е. Левина с Ш. Копелиович

А ваши дети говорят по-русски?

Мне повезло — мы всё-таки «сапожники в сапогах». Когда моему первому ребёнку исполнилось три года, я уже закончила докторат, могла обобщить накопленные данные и сделать выводы. До трёх лет мы говорим с детьми только по-русски, «накачиваем» их языком. Потом в течение года перед детским садом учим их ивриту. Ребёнок идет в сад уже с двумя языками. В результате русский не мешает интеграции малышей в коллектив. Сегодня все наши дети двуязычные. Все говорят и читают по-русски. Но мы всё равно много работаем над сохранением языка. Постоянно переводим с русского на иврит и обратно. Поощряем двуязычные шутки. Устраиваем утренники, вечера поэзии, зовём на них друзей. При этом мы не боремся с ивритом. Мы не против того, что о каких-то вещах дети говорят на иврите (например, о религии). Чем ярче, яснее и многообразнее наши связи с ивритоязычной культурой, тем жизнеспособнее будет русскоязычное наследие, которое нам так хочется передать детям.

Почему дети, родившиеся в Израиле, должны знать русский язык? Те, кто считает, что это важно, отвечают по-разному: чтобы общаться с бабушками/дедушками; чтобы не терять связь с культурой родителей; лишний язык никогда не помешает, и т.д. Как бы то ни было, многие родители заботятся о том, чтобы их дети могли говорить и даже читать на языке своей «доисторической родины».

Поскольку детей в русскоязычных израильских семьях много, материалов для изучения и обобщений с лихвой хватило бы на несколько диссертаций. Однако, насколько я знаю, никаких серьёзных исследований в этой области до сих пор не было. Так что опубликованная в Германии монография Шуламит Копелиович «Reversing Language Shift In The Immigrant Family» — едва ли не первая попытка научного взгляда на проблему.

Материал для своего исследования Шуламит собрала в родном Маале-Адумим, проинтервьюировав несколько десятков детей из местной религиозной общины «Маханаим». Практически все опрошенные — ортодоксальные евреи (что для выходцев из бывшего СССР нетипично). Но, в отличие от многих неофитов, участники исследования не отреклись от старого мира — почти все работают по специальности, активно участвуют в культурной жизни Израиля, много и охотно читают по-русски. И большинство из них считают важным, чтобы дети сохранили русский язык.

Из интервью Евгения Левина с Яшей (Яником) Гарбузенко (14 лет)

На каком языке родители говорили с тобой в раннем в детстве?

На русском. До трёх лет я вообще не говорил на иврите и не очень знал, что живу в Израиле. Потом пошёл в обычный детский сад. Это был шок — все говорят на языке, которого я не понимаю. Пришлось учить иврит, выучил довольно быстро. (Мне помогала наша русская воспитательница.) К школе иврит был такой же, как у сверстников.

Насколько я знаю, у тебя есть свой блог. Почему ты решил вести его на русском?

Я завёл ЖЖ по примеру мамы. Поэтому сначала общался в основном с её френдами. Соответственно, и ЖЖ по-русски. С ровесниками я общаюсь в Фейсбуке. Там — на иврите.

Когда ты читаешь русские книги, смотришь фильмы — не возникает ли у тебя сложностей из-за того, что российские реалии непохожи на израильские?

В основном нет. Если уж совсем глухо — спрашиваю у мамы. Иногда, правда, язык оказывается очень сложным. Помню, в детстве мама начала читать мне «Муму». Было сложно из-за языка. Когда мама увидела, что приходится объяснять каждое второе слово, она сама сдалась.

Назови несколько любимых русских книг или фильмов.

Даже не знаю. Недавно прочёл рассказы Окуджавы. До этого читал «Двенадцать стульев», но почему-то не дочитал. Но именно любимые — даже не знаю. С фильмами проще. Сейчас смотрю «Покровские ворота», их показывают по телевизору. Ещё, естественно, «Кавказская пленница», «Операция «Ы»», «Ирония судьбы»… Современное меня интересует меньше. И книги, и фильмы, и музыка.

Впрочем, как показали результаты исследования, КПД этих усилий не слишком высокий. В общении со сверстниками дети в большинстве своем переходят на иврит. Многие начинают говорить на иврите и с родителями, даже если те настаивают на обратном. Детский русский постепенно удаляется от литературного стандарта и превращается в иврус — адскую смесь русских и ивритских лексических и грамматических конструкций (подробному анализу «грамматики» и фонетики этого «языка» Шуламит посвятила целую главу своей книги).

Почему это происходит, понятно и без специальных исследований. Во-первых, даже если дома говорят по-русски, в 6-7 лет ребёнок идёт школу. Отныне для того, чтобы быть успешным, ему нужно хорошо знать иврит, английский, арамейский (для мальчиков, которые учат Талмуд), в некоторых школах — арабский. Для русского просто не остается времени.

Во-вторых, дети, живущие в Израиле, просто не понимают, зачем им нужен русский язык, если иврита вполне достаточно на все случаи жизни. Они, конечно, видят, что он зачем-то нужен их родителям. Но зачастую это плохой стимул.

В-третьих, большинство детей, участвовавших в исследовании, выросли в многодетных семьях. А, как пишет сама Шуламит, это плохо сказывается на сохранении языка, поскольку дети меньше общаются с родителями и больше — между собой. Впрочем, ситуация далеко не безнадёжная. Как показали результаты исследования, значительная часть детей, даже предпочитающих иврит, всё равно способны в течение полутора-двух часов беседовать по-русски на достаточно сложные темы. Многие неплохо читают и даже пишут на русском (второе, естественно, реже), а отдельные подростки, всю жизнь прожившие в Израиле, знают русский практически так же, как их московские или питерские сверстники. Shulamit Kopeliovich. Reversing Language Shift In The Immigrant Family Так как же сохранить русский язык у детей, родившихся и выросших в эмиграции? Уверен, что этот вопрос волновал израильскую исследовательницу далеко не в первую очередь. И, тем не менее, в её монографии Shulamit Kopeliovich. Reversing Language Shift In The Immigrant Family есть несколько важных и полезных наблюдений:

1. Для многих подростков русский — язык взрослых. Чем больше ребёнок общается с родителями, тем богаче его язык. Поэтому во многих семьях ребёнок в 2-3 года знает его гораздо лучше, чем в 6-7, когда начинает интенсивно общаться с ровесниками. Соответственно, чем лучше отношения в семье, чем интереснее детям с родителями, тем больше шансов у родителей добиться своего.

2. Изучение языка происходит куда успешнее, если это не цель, а средство, если ребёнок чувствует, что это нужно для чего-то полезного и интересного: занятий в кружке, участия в театральных постановках и т.д. Например, дети, которые ходили в русский клуб «Что? Где? Когда?», специально учились читать и писать, чтобы играть в полюбившуюся игру.

3. Отношение ребёнка ко многим вещам зависит от мнения сверстников. Поэтому если ребёнок окажется в компании, где русский знать «круто», он с большой охотой будет его использовать.

4. Чем позже ребёнок научится читать по-русски, тем сложнее ему будет воспринимать книги, рассчитанные на его возраст, и тем скучнее покажутся тексты, которые он сможет понять (сказки, детские рассказы и т.д.). Поэтому для сохранения языка очень важно научить детей читать до семи-восьми лет — тогда они смогут приобщиться ко всему богатству детской литературы на русском языке.

5. Довольно часто родителям кажется, что все их усилия сохранить родной язык идут прахом: дети переходят на иврит, не желают читать и даже разговаривать по-русски. Не стоит отчаиваться и опускать руки. Ведь язык, который родители стараются передать детям, — это язык высокой культуры. Детям и подросткам она обычно не слишком понятна и интересна, но с возрастом отношение часто меняется. Копелиович приводит немало примеров, когда эмигранты, «забывшие» русский в подростковом возрасте, позже, в армии или университете, вдруг вспоминали язык родителей, начинали говорить и читать. Поэтому, даже если сын-школьник решительно не хочет знать «великий и могучий», возможно, ещё не всё потеряно.

6. И наконец, самое главное. В современном Израиле русскоязычная жизнь весьма разнообразна: существуют сотни книжных магазинов, десятки газет и журналов, множество кружков и клубов по интересам, несколько русскоязычных телеканалов, Интернет. Однако для того, чтобы ребёнок-эмигрант смог воспользоваться этим богатством, он должен раздобыть «ключ от сокровищницы» — некое базовое знание языка. А его он может получить только в семье! Иными словами, если родители, дедушки и бабушки не будут говорить, читать, петь песни по-русски, никакие кружки и библиотеки не помогут — ребёнок всё равно забудет язык.

Из интервью Евгения Левина с Яшей Идельсоном (16 лет)

А на каком языке ты общаешься с братьями и сёстрами?

С младшей сестрой — только по-русски, она других языков не знает. С братом — в основном по-русски. А вот со старшей сестрой в основном на иврите.

Тебя не удивляет, что родители хотели, чтобы дети говорили по-русски?

Нет, не удивляет и никогда не удивляло. Мне казалось совершенно естественным, что они хотят, чтобы я знал ещё один язык. Мне казалось, что так и надо. Я даже не думал, что может быть иначе.

На каком языке тебе проще/приятнее общаться/читать — на русском или на иврите?

Сейчас разницы практически нет, я свободно говорю и читаю и на русском, и на иврите. Раньше, в детском саду, было проще на русском, в 1-2 классе тоже. Но сейчас разницы нет.

При чтении русских книг, просмотре фильмов — не возникает проблем?

Как правило, нет. Если возникают, спрашиваю родителей. Обычно, прежде чем начать читать книгу, я сначала выясняю направление — о чем она. Конечно, бывают книги, где описывается совсем другая жизнь, — например «12 стульев». Но я знаю об этой жизни.

Назови несколько любимых русских книг/фильмов.

Мне очень нравятся фильмы Гайдая, Данелии… Из книг — Ильф и Петров, Булгаков…

Разумеется, даже в лучшем случае русский язык будет для детей-эмигрантов вторым. Однако, приложив усилия, можно добиться, чтобы ребёнок, родившийся в Израиле (США, Германии, Канаде), достаточно хорошо говорил и даже читал по-русски. Так что всё зависит от того, захотят ли родители тратить на это свои силы.

Букник, 10.2010

Hosting by