|
Евгения Кравчик Моника здесь больше не живет
Как только «Хизбалла» приступила к массированным ракетным
обстрелам территории суверенного Израиля, специальный корреспондент
«НН» выехал на север
Описывать войну в еженедельном издании - сизифов труд, нервничала
я, вырулив ранним утром на запруженное грузовиками Приморское
шоссе. До выхода в свет следующего выпуска «НН» - 7 дней. По меркам
военного времени - вечность! За неделю ситуация настолько
изменится, что сиюминутные бедствия, крупномасштабные победы и
локальные поражения покажутся читателям древнейшей историей.
«Хизбалла» дала залп «катюшами» по городу Нагария, - прервал мои
невеселые мысли ведущий утреннего выпуска новостей армейской
радиостанции «Галей ЦАХАЛ». - Прямым попаданием ракеты убита
женщина».
Значит, ехать нужно не в Кирьят-Шмону, как мне казалось буквально
10 минут назад, а в Нагарию...
Дорога в ад
Ближе к Хайфе радио в машине сдохло: не принимает ни ГАЛАЦ, ни
даже правительственную «Решет бет».
Промаявшись час в непролазном городском заторе, с облегчением
выруливаю на шоссе, ведущее в Крайот. Где-то здесь, в
Кирьят-Моцкине, группа хабадников возносит страстную молитву о
возвращении захваченного в заложники 26-летнего солдата-резервиста
Эльдада Регева. В Нагарии боевого товарища Эльдада - Эхуда
Гольдвассера ждут соседи и друзья: родители военнослужащего
работают за границей, брат путешествует по Индии...
Война режет по живому, рвет кровеносные сосуды, связывающие
человека - с жизнью.
Сегодня в шесть вечера на военном кладбище Кирьят-Шауль предадут
земле останки 22-летнего воина-резервиста Эяля Бенина.
Единственный сын, он не стал «косить» под психа и увиливать от
резервистских сборов. Вместе с семерыми товарищами по оружию Эяль
был хладнокровно уничтожен врагом, причем не на «оккупированных»
территориях, а в легитимных пределах Израиля, на границе с
государством Ливан.
С нашей же суверенной территории был похищен двумя с половиной
неделями ранее и Гилад Шалит. Его армейское командование хватилось
через час после захвата, Регева и Гольдвассера - через 60 минут.
По словам профессора Тель-Авивского университета генерала Ицхака
Бен-Исраэля, замедленная реакция ЦАХАЛа, убаюканного за пять
последних лет иллюзорным «миром», грядущим «свертыванием» и
приуроченными к этим «событиям послаблениями, в том числе снижением
возраста призыва на резервистские сборы и урезанием бюджета...
...Ближе к Акко движение транспорта в северном направлении
иссякает: только по встречной полосе мчат один за другим
автомобили. За стеклами герметично закрытых окон - испуганные
детские лица...
Въехав в отдаленную от моря часть Нагарии, ищу взглядом хотя бы
одного прохожего, чтобы спросить, как добраться до улицы Ха-Замир.
Ни души! К тому же и транспорт не ходит: железнодорожное сообщение
было прервано ранним утром, сразу после первого залпа. Создается
впечатление, что город вымер...
Впрочем, нет! Похоже, мне повезло: в конце улицы замечаю патрульный
автомобиль полиции. Догнав, пристраиваюсь в хвост.
«Внимание! - разносится усиленный громкоговорителем взволнованный
мужской голос. - Всех граждан просим срочно спуститься в
бомбоубежища!»
Позже мне станет известно, что для большинства горожан Нагарии,
обитателей Цфата и Хайфы приказ укрыться в убежище - всё равно что
приглашение на казнь. Нет здесь никаких убежищ (в Цфате их три на
весь город)! А если и есть - то состояние подвалов настолько
плачевно, что лучше уж забиться под лестницу в подъезде и
пересидеть воздушную тревогу там...
Затесавшись в глубину нарядного массива Зеленая Нагария, стражи
порядка приводят меня прямо к нужному дому на улице Ха-Замир. На
застывших у подъезда соседей сигнал тревоги, видать, не
распространяется. Люди в шоке.
Закинув голову, пытаюсь найти ту точку, на которой сосредоточены
взгляды молчаливых горожан. Поручни с балкона на верхнем этаже
вырваны «с мясом», у основания зияет черная дыра.
30-летний кондитер Янив с женой и двумя маленькими детьми живет в
доме напротив.
- В половине седьмого я уехал на работу в Акко, но вскоре был
вынужден вернуться: позвонила жена: «Ракета угодила в пентхауз!», -
говорит он. - В армии я служил в 300-й дивизии, дислоцированной в
районе Зарита, на границе с Ливаном. Досконально изучил повадку
боевиков «Хизбаллы». То, что вы видите, - всего лишь начало... Если
Израиль снова проявит мягкотелость и не покажет Насралле, где раки
зимуют, обстрелы мирного населения лишь усилятся...
По словам Янива, в Зеленой Нагарии проживают в основном молодые
семьи.
- Мы мечтали о собственном доме и четыре года назад купили здесь
квартиру, - говорит он. - Выплачиваем ипотечную ссуду. После
обстрела я отвез жену с детьми к родителям в Кирьят-Ату, но
оставаться там долго невозможно: теснота. Так что бежать нам отсюда
практически некуда...
37-летний сотрудник Электрической компании Галь Бахар в шесть утра
выехал на работу. Дома осталась его жена Зина («В 1990 году она
репатриировалась из Ленинграда») и трое детей - мал мала меньше.
- Вчера мы улеглись спать рано, - говорит Галь, - и не слышали, что
командование тыловых частей приказало горожанам провести ночь в
особо защищенных помещениях. Встали ни свет ни заря. После моего
ухода Зина успела наложить макияж и собралась ехать в Хайфу, где
она работает бухгалтером. В семь часов с минутами зазвонил мой
мобильник: «Галь, где-то поблизости бабахнуло». Я, как мог, Зину
успокоил. Буквально через пару минут - еще один звонок: «Близко
рвануло, слишком близко - в доме напротив!..» Дети, к счастью, в
этот момент находились во внутренней комнате... Пришлось
развернуться. Мчался, не помня себя. А когда добрался до дому,
застал здесь сцену, не поддающуюся описанию. Взрывная волна была
столь огромной силы, что осколком ранило соседского ребенка из
нашего дома, с четвертого этажа. Пришлось везти малыша в
больницу...
В ЦАХАЛе Галь служил в особо секретной элитной части, опыта ему не
занимать.
- Если не покончить с «Хизбаллой» сейчас, ситуация усугубится, -
говорит он. - Шесть лет подряд, с момента нашего отступления из
Южного Ливана, «Хизбалла» усиленно вооружается и проводит боевые
учения. Вы только посмотрите, какие укрепленные пункты сооружены
вдоль всей границы! Многие находятся на возвышенности и буквально
нависают над нашими кибуцами и мошавами. С наблюдательных вышек
отслеживается каждый шаг мирных жителей, любое передвижение наших
войск. А что творится у разделительного забора? Боевики шныряют в
двух шагах от наших солдат, стоит лишь руку протянуть - можно
захватить кого-то из военнослужащих в заложники или расстрелять в
упор...
Галь Бахар подчеркивает: пока правительства Израиля в течение шести
лет уповали на близкий мир и благодушно бездействовали, боевики
«Хизбаллы» не дремали. Собрали исчерпывающие разведданные;
досконально изучили график, по которому военнослужащие из числа
резервистов сменяют друг друга.
- Думаете, зря они назначили операцию по захвату заложников именно на
среду? - размышляет Галь. - Нет, не зря! По средам у резервистов
заканчиваются сборы и они едут домой. Самый скучный, с точки зрения
солдат, день: расслабуха...
- Что же стряслось с нашей разведкой?!
- Вот и я задаюсь тем же вопросом. Ведь, даже отступив из Ливана, мы
по-прежнему острейше нуждаемся в разведданных.
Впрочем, общеизвестно, что в насралловском воинстве по определению
нет доброхотов, готовых сотрудничать с израильской разведкой даже
за очень большие деньги. «Хизбалла» - абсолютно закрытая структура.
Вещь в себе!
Пришлось увезти Зину с детьми в Акко, к родителям... – подводит
черту Галь Бахар.
Расположенный в нескольких километрах отсюда приморский город всё
еще кажется жителям Нагарии надежным тылом...
Порог чувствительности
Около дома номер 5 притормаживает колонна автомобилей. Из первой
машины выскакивает министр промышленности и торговли Эли Ишай.
Застывает на секунду с задранной головой, шокированный увиденным.
Не так давно, в день железнодорожной катастрофы у мошава Бейт
Иегошуа, я видела Ишая около сброшенных с рельсов вагонов.
- Страшно смотреть... - вздыхает он, не спуская глаз с черной дыры на
верхнем этаже.
Господин министр, связываете ли вы трагедию, разразившуюся сегодня
в Нагарии, с односторонним отступлением Израиля вначале из Южного
Ливана, а затем и из сектора Газы? - спрашиваю я.
Не вдаваясь в динамику развития событий, должен сказать: абсолютно
очевидно, что «Хизбалла» развязала на севере войну, - увиливает
Ишай от прямого ответа, хотя в предыдущую каденцию ШАС, как
оппозиционная партия, голосовала против демонтажа и «показательной»
(бей своих, чтоб чужие боялись!) депортации поселенцев. - Сейчас
главная наша задача - нанести по позициям «Хизбаллы» смертельный
удар. Боевики во главе с шейхом Насраллой обязаны понять: если они
осмелились нас атаковать, мы ответим многократно более мощным
ударом.
Ишай снова задирает голову и устремляет взгляд в сторону
изуродованного дома.
- Чудовищно... - произносит он. - «Хизбалла» располагает ракетами с
еще большим радиусом действия и наверняка выпустит их по тыловым
населенным пунктам. Вот почему задача ЦАХАЛа на нынешнем этапе - до
основания разрушить разветвленную инфраструктуру, созданную
террористами за последние годы, и оттеснить «Хизбаллу» от границы,
чтобы правительство Ливана дислоцировало на всей ее протяженности
свою армию.
- Господин министр, я постоянно вижу вас в тех местах, где только что
случилось несчастье...
- Вы правы: такой уж у меня характер... - просветлел Ишай. - Я не в
состоянии оставаться в стороне от человеческой боли. В критических
ситуациях я обязан быть рядом с людьми, острейше нуждающимися в
поддержке и участии. К тому же когда видишь граждан, попавших в
беду, - действуешь по-иному: тебе доподлинно известно, в чем эти
люди нуждаются в первую очередь. Как министр промышленности и
торговли, я до глубины души потрясен тем, что уже сегодня, после
первого же залпа, на севере замерли практически все предприятия и
закрылись все магазины, включая продуктовые лавки. Война всегда
причиняет чудовищный экономический ущерб и государству, и частным
предпринимателям. С другой стороны, недопустимо оставить жителей
целого региона без продуктов, минеральной воды, предметов первой
необходимости. Придется позаботиться о бесперебойном снабжении
населения, оказавшегося в осаде в прифронтовом регионе.
Связанные одной цепью
Вслед за Ишаем поднимаюсь на крышу дома, в который пару часов назад
угодила ракета. Тело 50-летней репатриантки из Аргентины Моники
Лерер уже увезли в морг. Заперта дверь, ведущая в квартиру первой
(из числа гражданских) жертвы новой войны.
Благодарю Всевышнего, что моя сестра Иланит с мужем Володей сейчас
за границей, в Европе, а четверо их детей временно находятся у
теток да у бабушек, - произносит, ни к кому не обращаясь, 37-летний
Ханания Вайзман, вместе с которым я поднимаюсь наверх. - Трудно
вообразить, какая участь постигла бы малышей, окажись они дома.
Глядите!
Ханания распахивает дверь, ведущую в пентхауз на верхнем этаже.
Скрежещет под ногами битое стекло. Оказавшись в детской, тупо
смотрю на изуродованные взрывной волной кроватки да разбросанные по
полу игрушки.
В квартире появляется 59-летний дед «эвакуированных» по счастливому
стечению обстоятельств внуков. Виктор Гиндуш, репатриант из
Биробиджана, спешит вместе с нами подняться на крышу.
С каркасов солнечных бойлеров содраны не только зеркала, но и
сверхпрочная металлическая обшивка. Какой же чудовищной
разрушительной силой обладает снаряд, по инерции именуемый в
Израиле «катюшей»?!
Никакая это не «катюша», - говорит Гиндуш, отслуживший по полной
программе в советских погранвойсках. - В Союзе я не раз видел
последствия взрывов «катюш», но здесь многое остается неясным. Если
бы боевики «Хизбаллы» выпустили по Нагарии «катюши», было бы много
огня, а значит - и сажи. Это - явно какой-то новый, неизвестный
мне снаряд. Может, стреляют из особо точных дальнобойных пушек... А
может - из усовершенствованных ракетных установок...
Вместе с Виктором и Хананией спускаемся обратно в квартиру. Виктор
по-прежнему не в себе. До него еще не дошло, что заграничное
путешествие детей спасло жизнь четверым внукам.
- На работу я уехал рано, - говорит он. - Нюся, моя жена, была дома и
вскоре позвонила: «Нагарию обстреляли». Я всё бросил и помчался из
Нешера сюда...
Владимир, сын Виктора, - водитель семитрейлера.
- Работает очень тяжело, нуждается в полноценном отдыхе, - объясняет
отец. - Володя с Иланит давно мечтали попутешествовать по Европе,
но денег не было. Ждали получения нужной суммы из фонда на
повышение квалификации. Но ведь и я работаю! Вот и сказал сыну с
невесткой: дам вам денег на поездку - развейтесь.
Виктор, как загнанный зверь, мечется от стены к стене, из одной
комнаты в другую. Всего четыре месяца назад он собственными руками
произвел в квартире сына ремонт. Специально подобрал краски теплых
солнечных тонов - чтобы у внуков было светло на душе!
- Вся работа пошла насмарку... - приговаривает он. - С другой стороны
– чудо, никто из внуков не пострадал... В свое время, когда мой сын
проходил срочную службу в боевых войсках, неподалеку от него
разорвался снаряд...
- Служил Володя в Ливане, - дополняет Ханания на иврите, видимо,
уловив, о чем мы с Виктором говорим по-русски. - Муж моей сестры
никакой мне не деверь, Володя мне - родной брат!
Ханания женат, воспитывает четверых детей.
Перед отъездом в Швейцарию Иланит с Володей оставили у соседки
ключи и попросили меня хоть пару раз появиться в их квартире, -
говорит он. - В среду, как только «Хизбалла» под прикрытием огня
атаковала наших солдат, я подумал: придется переночевать у сестры в
Нагарии, так как во время ракетных обстрелов в пустующую квартиру
могут проникнуть воры. Вот и приехал сюда в половине одиннадцатого
вечера, а в шесть утра отправился на работу, в Кирьят-Бялик. В
такси услышал сообщение о ракетном обстреле Нагарии. А вскоре
позвонила та самая соседка, которой я оставил ключи: «Приезжай -
повреждена квартира твоих родных»...
Ханания - бывалый воин-пограничник. Правда, служил он в основном в
Иудее, Самарии да в Иерусалиме, с боевиками «Хизбаллы» лицом к лицу
не сталкивался.
- Одно дело - нейтрализовать лазутчика, совершенно иное - оказаться
под ракетным обстрелом, - говорит он. - Несопоставимые вещи. В
первом случае ты преследуешь конкретного, зримого врага - результат
операции зависит от твоей боевой выучки и хладнокровия. Ракеты же
подобны слепой стихии, а перед ней все равны: и опытные воины, и
немощные, беспомощные старики. Даже заряд взрывчатки, подложенный в
автомобиль или мусорный ящик, можно вовремя обнаружить и
обезвредить. А тут обстрел ведется с территории другого
государства...
- Страшно?
- Как вам сказать? Наша семья много бед пережила: четыре года назад в
теракте на перекрестке Ягур погиб 34-летний муж моей сестры Шимшон
Сталколь, ехавший в автобусе 941-го маршрута. Мы с Шимшоном вместе
служили в армии - я его с Симой и познакомил... Три племмяницы
осиротели. Спустя еще полтора года - новое несчастье: в результате
производственной аварии погиб мой брат, Джеки. Его ударило током.
Два месяца пролежал в коме... А четыре месяца назад скончался наш
отец, Йосеф, благословенна его память.
Родители Ханании репатриировались из Марокко в 1948 году. Прошли
семь кругов ада: ютились в палаточных городках... Недоедали...
Терпели высокомерие «старшего», ашкеназского брата. Но не
озлобились и не прониклись ненавистью к стране, о восхождении в
которую мечтали всю сознательную жизнь.
В настоящее время Ханания работает на предприятии электронной
промышленности.
- 90 процентов сотрудников - репатрианты из СНГ, - говорит он. -
Замечательные люди. Чем-то похожи на Виктора и его сыновей...
Виктор тем временем успел выкурить сигарету и пришел в себя.
Техник-электрик, он по праву принадлежит к числу тех, о ком
говорят: «золотые руки». Возможно, благодаря какому-то
генетическому, врожденному трудолюбию Виктору по приезде в Израиль
не довелось пережить особых сложностей и драм абсорбции.
- В ульпане я проучился всего пару недель, - рассказывает он, - после
чего устроился на работу. Тяжелый физический труд никогда меня не
пугал: в Союзе я работал в инструментальном цехе на заводе. Был
токарем, фрезеровщиком, строителем и даже водителем - всё
перепробовал. Из Биробиджана судьба забросила нас в Узбекистан.
Семь лет там прожили. Я устроился на тепловую электростанцию.
Вначале был помощником машиниста, а затем и машинистом турбин.
Позже работал на котлах. В общем, освоил много профессий...
Неудивительно, что и в Израиле Виктор сходу почувствовал себя
востребованным: начальства повсюду много - были бы исполнители!
- Работать я устроился в одну из муниципальных служб города Нешер, -
вспоминает Виктор. - Как-то начальник спросил сотрудников: «Кто из
вас умеет красить?» Я никогда в жизни кисть в руках не держал, но
вызвался. Начал малярничать. Занимаюсь этим почти 16 лет.
- Кстати, мы с Виктором вместе работали, - вставляет Ханания слово,
услышав знакомое название - Нешер. - Но подружились еще до того:
семья Виктора жила в одном доме с моими родителями.
- Там наш сын Володя и познакомился с Иланит, - улыбается Виктор.
...После чего стал моим родственником, - добавляет на иврите
Ханания.
Поженились Иланит с Володей вскоре после того, как сын
демобилизовался со срочной армейской службы, - говорит Виктор.
- Младшей их дочери - полтора годика, - сообщает Ханания. - Старшему
сыну - 12 лет.
Напоследок выясняю, что звонить родным за границу Виктор с Хананией
не намерены: пусть отдохнут спокойно.
Прежде, чем распрощаться с обитателями дома на улице Ха-Замир,
захожу в усыпанную битым стеклом детскую. Младшая внучка Виктора
находится у бабушки в Нешере, старший внук - у тетушки в Тверии. В
глубоком (так, по крайней мере, кажется сейчас Виктору) тылу. В
безопасности...
Броня крепка
При выходе из подъезда сталкиваюсь с нервозным молодым человеком.
Расслышать имя, к сожалению, не удается, но фамилия его -
Турджеман.
- Я с утра в шоке, не могу успокоиться, - признается он. - Ракета
угодила в дом, где живет моя бывшая жена с двухлетней дочерью. Как
услышал – тут же бросился в Нагарию. Вывез обеих в Крайот...
Наша беседа прерывается на полуслове: к дому подкатывает
«упакованный» кортеж. Из бронированного автомобиля выходит
генеральный инспектор полиции Моше Каради. Мощный торс полицейского
номер один защищен бронежилетом, на голове - каска. Вокруг
суетится свита.
В сопровождении начальника Северного полицейского округа Каради
поднимается на верхний этаж. Пробыв там пару минут, выходит.
Дежурящие на улице дюжие пограничники с нескрываемой
подозрительностью следят за каждым движением прохожих. Кроме меня,
впрочем, никого у поврежденного здания уже нет.
- Господин Каради! - включаю я диктофон. - Считаете ли вы, что против
Израиля развязана полномасштабная война?
Никакой войны пока не ведется... - отмахивается главный
полицейский. - После вчерашнего инцидента на северной границе ЦАХАЛ
бомбит позиции «Хизбаллы». А мы и вовсе не армия, мы - полиция. И
наша цель - защита мирных граждан. Население находится в
критических условиях уже много лет подряд. На мой взгляд, наша
страна достаточно сильна, чтобы убедительно «разъяснить»
противоположной стороне: хватит у нас запаса прочности, чтобы
наголову разгромить врага, посмевшего покуситься на наше
спокойствие. У меня создалось впечатление, что и граждане ведут
себя адекватно: нет в Нагарии паники, люди исполняют все указания
командования тыловых частей.
Если присмотреться внимательней, наверняка заметишь, что исполнять
рекомендации тылового командования некому: горожан в Нагарии
практически не осталось. Безо всяких намеков и прямых указаний
состоятельная часть населения поспешно эвакуировалась, а неимущие
(в их числе немало репатриантов) окопались в душных подвалах или в
жилых помещениях, окна которых выходят на юг.
Впрочем, стекла в бронированных «джипах» полицейского командования
толстые, двойные: попробуй разглядеть, много ли людей на улице...
Приграничный госпиталь
Еще немного - и я бы выехала на шоссе, ведущее в Цфат, но тут на
противоположной стороне около автобусной остановки «нарисовалась»
озабоченная дама средних лет.
- Не подскажете, как проехать в больницу?
- Развернитесь и езжайте прямо!
...В последний раз я побывала в Нагарийской горбольнице года четыре
назад и была удивлена, узнав, что в результате многолетней
реконструкции здесь оборудован еще один ярус - подземный. На случай
войны.
Сегодня в кабинете заместителя управляющего, врача-ортопеда Даниэля
Моше беспрерывно звонит телефон. Мой диктофон фиксирует отрывок
одной из бесед.
- Пока мы полностью не перешли в режим чрезвычайного положения, -
отвечает доктор Даниэль невидимому коллеге, - но я бы просил, чтобы
врачи были готовы к работе в две смены... Желательно, чтобы к
вечеру на внеочередное дежурство вышли терапевты и сотрудники
хозяйственной части...
И далее:
К сожалению, нет у меня возможности мобилизовать достаточное число
хирургов... Требуется восемь врачей - по одному в каждое из
терапевтических отделений. Плюс - дежурные лаборанты.
- Напряженка? - спрашиваю я, как только повешена трубка.
- Пока - нет... - Доктор Даниэль спокоен и хладнокровен. - Вчера
вечером мы эвакуировали всех больных, включая 60 рожениц с
младенцами, в расположенные в подземном отсеке помещения. Тесно,
зато безопасно...
- Сколько человек госпитализировано у вас в данный момент?
- Вчера было 700, но сегодня после обстрелов число пациентов
стремительно выросло. Пришлось досрочно выписать многих из тех, кто
уже выздоравливает. Сейчас в общем и целом занято 580 коек, хотя
подземный отсек рассчитан всего на 450 мест. Зато восемь
действующих в бункере операционных защищены не только от попадания
конвенциональных ракет, но и от химической и биологической атаки.
- Кто-либо из больных паникует?
- Я бы не сказал... Наша больница особая - она обслуживает всю
Западную Галилею, порядка 450 тысяч человек. Половина - арабы и
друзы, половина - евреи. Специфический контингент. Кстати, и среди
сотрудников больницы немало арабов, но ведут они себя примерно. 25%
персонала составляют репатрианты из СНГ. По этому показателю
Нагарийская больница в стране рекордсмен.
Даниэль Моше возвращается к болезненному опыту 80-х, когда
несколько «катюш» угодило прямо в больничные корпуса.
- Трое сотрудников хозяйственной части были ранены, - вспоминает он.
- Пришлось разработать план молниеносной эвакуации и оборудовать
«катакомбы». Вчера среди ночи всего за час мы спустили в подземный
отсек 150 больных...
Даниэль Моше родился в Софии, столице Болгарии. Родители привезли
его в Израиль в двухлетнем возрасте. Поселились в Кирьят-Ате.
Диплом врача Даниэль получил в Италии, в городе Пиза. Служил в
медицинском корпусе ЦАХАЛа. В 1981 году, во время операции «Мир
Галилее» попал в Ливане в крутую переделку: наши самолеты по ошибке
обстреляли своих же солдат. Им-то Даниэль и оказал первую
медицинскую помощь в тылу врага. За четкую - под огнем! - эвакуацию
60-ти раненых он был награжден знаком отличия.
События сегодняшнего дня властно вернули седовласого ортопеда к
воспоминаниям о Ливанской войне. В семь утра, когда доктор Даниэль
выехал на работу, на перекрестке около полицейского участка упала
ракета и ранила сидевшего за рулем водителя.
«Катюша» разорвалась в двухстах метрах от того места, где я
находился, - рассказывает он. - Я помчался в больницу, чтобы
принять первых раненых. В десять утра другая ракета угодила в
больничный забор и разорвалась в нескольких десятках метров от
корпусов.
- Каково состояние раненых?
- Одному (бедняга - глухонемой!) пришлось ампутировать ногу, он пока
в тяжелом состоянии, - констатирует доктор Даниэль. - Еще десять
человек получили легкие ранения. Остальные 24 - в шоке.
- Когда в последний раз вам пришлось принять так много раненых?
- Несколько лет назад, когда на Нагарийском железнодорожном вокзале
взровался палестинский камикадзе, - говорит доктор Даниэль. - В тот
день в приемный покой было доставлено порядка ста пострадавших...
Спустившись в легендарное подземелье, я оказываюсь в прифронтовом
эвакогоспитале. Больные и раненые лежат повсюду, в том числе и в
коридорах: коек на всех не хватает. Жарища страшная - кондиционеры
не работают. Мечутся санитары, пытаясь установить вентиляторы у
постели самых тяжелых пациентов.
43-летний Шимон Шехтер - тот самый строительный подрядчик, который
несколько часов назад был ранен осколком на перекрестке у здания
полиции.
- Я притормозил у светофора... - произносит Шимон невнятно, с
невероятным усилием. - Собрался на работу в южную часть города.
Услышал шипение и свист, а затем - взрыв. В ту же секунду всё лицо
и руки залило кровью... Дальше ничего не помню: видимо, потерял
сознание.
Каждое слово дается Шимону с трудом: осколком ему разорвало носовую
полость. Извинившись, Шехтер откидывается на подушку, но тут же
берет себя в руки.
- «Хизбалла» никогда не стремилась к миру, - произносит он. - Ведь
если в нашем регионе воцарится мир, Насралла с боевиками окажется
не у дел...
Голова раненого бессильно падает на подушку...
В одной из палат отделения детской хирургии застаю ту самую молодую
женщину из дома номер 12 по улице Ха-Замир, сын которой был
несколько часов назад ранен. Лея Кениг - бухгалтер, в настоящее
время (двое маленьких детей!) работает секретарем. Муж, Ави,
находится за границей.
- Около семи часов утра в квартире взрывной волной выбило все стекла,
- говорит она. - Сынишка, двухлетний Офир, в тот момент находился в
салоне. Рядом была и семилетняя дочь Эден. Один из осколков угодил
Офиру в локоть правой руки. Хлынула кровь. Я страшно испугалась.
Потащила детей во внутреннее помещение и вызвала «скорую». В
больнице Офира прооперировали...
Впорхнувшая вместе со мной в палату смуглая журналистка французской
газеты спрашивает взволнованную мать, каков, по ее мнению, выход из
создавшейся ситуации.
- Откуда мне знать? Я не политик... - отвечает Кениг устало.
- Израильская армия бомбит территорию Ливана, в ответ на что вас и
обстреляли, - «услужливо» подсказывает зарубежная коллега. - Но
готовы ли вы, как мать, столь дорогой ценой расплачиваться за
нападение Израиля на соседнее государство?
- Боевики «Хизбаллы» первыми напали на Израиль и захватили наших
солдат в заложники... - возражает Лея Кениг.
Получив от ворот поворот, «политически подкованная» француженка
ретируется. Еврейская боль, как и еврейские трагедии - не ее тема.
Вот тут-то и поднимает голос Амос, сосед Леи по дому, примчавшийся
проведать раненого ребенка:
- На протяжение четырех лет жителей северного региона периодически
обстреливали, но Израиль не предпринимал никаких ответных действий,
- говорит он. - Сколько же можно терпеть это издевательство?! С
момента вывода наших войск из Ливана Насралла постоянно бахвалится,
что «сионисты трусливо бежали» и что «нет у них чувства
собственного достоинства». С моей точки зрения, исключительно ради
того, чтобы возродить в народе уважение к себе, как к нации, мы
обязаны нанести по «Хизбалле» смертельный удар. Я убежден, что
жители северных районов страны сожмутся в железный кулак и
потерпят несколько дней - лишь бы позволить армии провести в Ливане
капитальную «зачистку».
Из детского направляюсь в приемное отделение. В просторном холле
включен телевизор.
- Несколько минут назад «Хизбалла» дала залп по Цфату, - звучит за
кадром голос диктора. - По предварительным данным, одиннадцать
человек ранено, состояние одного - критическое.
Через пару часов 33-летний отец четверых детей Ницо Рубин, не
приходя в сознание, скончается в цфатской больнице «Зив». На другой
день в результате прямого попадания ракеты в жилой дом в поселке
Мирон будут убиты бабушка и 4-летний внук. Вместе с родителями и
старшей сестричкой мальчик эвакуировался в тыловой Мирон из
прифронтовой Нагарии.
В субботу, 15 июля, был дан первый залп по Тверии. Чудом обошлось
без жертв. Объектом ракетных обстрелов стали Акко, Нешер, кибуц
Ехиам, мошав Зарит и многие другие населенные пункты.
Всего за три дня (с четверга по субботу включительно) враг выпустил
по Израилю более 760 ракет. Четыре человека было убито, порядка 500
мирных граждан - искалечено. Останки погибшей в Нагарии на улице
Ха-Замир Моники Лерер перевезены в Аргентину: близкие решили
похоронить ее на родине.
Новая неделя началась с прямого попадания
усовершенствованно-смертоносной сирийской ракеты «Фаджер» в
вагонный ангар Хайфской железной дороги. 8 сотрудников было убито,
порядка 50 ранено, пятеро - тяжело...
Сразу после обстрела Хайфы и Крайот командование тыловых частей
ЦАХАЛа предупредило жителей Гуш-Дана: по сигналу тревоги они
обязаны спуститься в убежища (если таковые имеются) или...
укрыться в подъезде ближайшего дома.
Продолжаются обстрелы Сдерота и Нетивот.
Эйфория по случаю прекращения «оккупации» и грядущего «свертывания»
сменилась войной на два фронта.
Фото автора. На снимках:
Поручни балкона в доме номер 5 на улице Ха-Замир в Нагарии вырваны,
в основании зияет черная дыра
Виктор Гундиш: «Дети уехали в Европу, а четверо внуков остались у
тетушек да бабушек»
Доктор Даниэль Моше, заместитель управляющего Нагарийской больницы:
эхо Ливанской войны
Шимон Шехтер: «Раздался взрыв. Мое лицо и руки залило кровью...»
Леа Кениг с 2-летним Офиром и 7-летней дочкой Эден в больничной
палате: «Хизбалла» напала первой!»
"Новости недели", 27.07.2006
Другие статьи о войне "размежевания"
Другие статьи о терактах
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|