Евгения Кравчик

Палестинцы из Самарии: семейный портрет

Если с названием "Баркан" у вас ассоциируются только марочные вина, вы не ошиблись: их производят в гигантской промзоне одноименного поселения, расположенного в паре километров от города Ариэль. Но если при слове "поселенец" ваше воображение рисует вооруженного автоматом мрачного "оккупанта", собирательный портрет которого намалевал вчера председатель ООП Абу Мазен на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, - значит, вы (подобно многим израильтянам и большинству иностранцев) находитесь в плену стереотипа.

На этой неделе я дважды ездила на "оккупированные Израилем" территории. В понедельник - в поселок Баркан в Самарии, в среду - в Текоа, расположенную на холмах Иудеи.

В Баркане мне посчастливилось познакомиться с Моше Розеном и его женой Цилей. Дом Розенов похож на музей - повсюду, в салоне, комнатах и во дворе скульптуры, в том числе - более чем оригинальные.

- Сколько же здесь работ… - ахнула я, разглядывая высеченные из камня фигуры.

- Учтите, свои скульптуры и инсталляции я не продаю. Работаю - для души, - уточнил Моше Розен.

- А что это за композиция - "Нагария-2006"? Посвящение Второй ливанской войне?

- Верно! Наш сосед Авнер - ответственный за деятельность отряда спасателей в условиях чрезвычайного положения. Во время Второй ливанской Авнера, как воина-резервиста, мобилизовали и направили на север, в Нагарию. Возвращается оттуда со специально добытым для меня "сувениром" и рассказывает: в жилой дом угодила "катюша", выпущенная боевиками "Хизбаллы". Спасатели бросились по переданному им по рации адресу. Приехали, поднялись на верхний этаж, вошли в квартиру. На кухне за столом сидят муж и жена - ужинают. В потолке зияет дыра…

"Где снаряд?" - спрашивает Авнер.

"Какой снаряд?" - недоумевают пожилые супруги.

Спасатели начинают искать осколки, и один из "милуимников" находит под кроватью искореженный металл: то, что осталось от "катюши". Крышу она пробила, крупный осколок закатился под кровать и, видимо, взрывной волной его накрыло одеялом… Старики вернулись из убежища, обнаружили в потолке зияющую дыру, но снаряд искать не стали и сели ужинать…

Авнер вручил осколок "катюши" своему соседу. А Моше - под впечатлением от рассказа спасателя - соорудил и установил у себя во дворе "обелиск", посвященный Второй ливанской.

Сконструировал Розен и целую ракету.

- Скажите, Моше, встречали ли вы за рубежом скульптурные композиции, в основе которых - снаряды?

- Нигде и никогда, хотя мы с женой Цилей объездили полмира, - говорит Розен. - Ракетные обстрелы - характерная особенность Палестины образца двадцать первого века…

Моше Розену 78 лет, хотя с виду ему и 65-ти не дашь: моложавый, подтянутый, энергичный. Впрочем, глядя на его жену Цилю, тоже никак не скажешь, что эта женщина (в прошлом известный в Ариэле специалист по физиотерапии) уже вышла на пенсию.

Судьба офицера

Самые сильные переживания Розенов связаны с войнами. В Шестидневную войну Циля и Моше жили в Нешере в районе Хайфы. К тому моменту у них уже подрастали две дочки. Моше был офицером-резервистом ПВО. Его часть направили на север.

- В тот день, когда Армия обороны Израиля освободила Иерусалим, люди на улицах Нешера плясали от счастья, - рассказывает Циля. - Я сижу с детьми дома - глаза распухли от слез, меня трясет: от Моше никаких весточек. Телефонов не было - позвонить невозможно. Я не знала, жив муж или погиб…

Вскоре Розен с семьей вернулся на работу в Африку. В общем и целом Моше и Циля прожили на этом континенте 15 лет: объездили добрый десяток государств. Розен пользовался репутацией блистательного специалиста по обработке алюминия и принимал участие в строительстве нескольких фешенебельных отелей.

Одно не менялось на фоне многочисленных переездов: стоило арабам развязать против Израиля новую войну, как Розен тут же - мгновенно! - возвращался в свою часть.

Война Судного дня тоже застала Моше в Африке.

- Я была на девятом месяце беременности и вернулась немного раньше, чтобы рожать третьего ребенка в Израиле, - говорит Циля, - а Моше остался: нужно было закончить работу.

- 6 октября, в Судный день, жившие по соседству со мной ливанские арабы сообщили: в Израиле началась война, - вспоминает Моше. - Я, как угорелый, помчался в аэропорт. "Есть билеты на Тель-Авив?" - "Прямых рейсов нет, но вы можете лететь в Рим", - отвечал кассир.

На другой день в пять часов утра Моше уже был в Риме, но…

- Окошко "Эль Аль" закрыто, - рассказывает он. - Компания TWA тоже отменила рейсы на Израиль. Странно, но в зале транзитных пассажиров очень мало израильтян…

Позднее выяснилось: толпа земляков штурмовала кассы, но - в другом зале аэропорта.

- Там выстроилась километровая очередь, в основном - воины-резервисты, пытавшиеся, как и я, любой ценой прорваться домой, чтобы уйти на фронт, - говорит Моше. - Просидел я в аэропорту весь день. Часам к семи вечера сообщили: скоро отправится рейс на Тель-Авив. Я помчался в кассу и давай орать: "Я офицер противовоздушной обороны, обязан завтра прибыть в свою часть".

На рассвете следующего дня Розен уже был в Израиле.

- Пять часов утра, - вспоминает Моше. - Я даже постучать не успел - Циля открыла. Она понимала: если началась война, значит, я вот-вот вернусь, и ждала. Не успел переступить через порог - сирена. Мы схватили дочек и бросились в убежище…

Когда рассвело, Циля собрала Моше огромный вещмешок. Розен съездил на армейскую базу в Црифин, оттуда его отправили на север - вначале на Голаны, потом на границу с Иорданией…

Говорить о Войне Судного дня Розену непросто: в первые же дни погибли его товарищи-офицеры.

- Мои солдаты спали в палатках, - рассказывает Моше. - Офицеры-резервисты из другого батальона уговаривали меня переночевать с ними на армейской базе "Амос": "К чему лежать за земле, если здесь есть место? Кроме нас, здесь ночуют бойцы Спецназа"… Я вежливо, но твердо отказался: я - командир, бросить солдат совесть не позволяет. Спали мы на территории кибуца Гиват Оз - прямо на земле. В пять часов утра меня разбудил страшный взрыв. Оказалось, что иракцы направили советский самолет "Туполев" бомбить Нетанию. Наши его подбили - он рухнул прямо на базу "Амос", где ночевали офицеры и бойцы Спецназа. Многие погибли, другие были тяжелейше ранены…

- Войну Судного дня я запомнила на всю жизнь, - говорит Циля. - Моше пробыл на фронте, а затем и на резервистских сборах три месяца подряд, а я дома одна с тремя детьми (младшая дочь родилась в первые дни войны в октябре 1973 года). Но ничего иного мы себе не мыслили: война - значит, мужья уходят на фронт…

Из Рамат-Гана - в Баркан

Моше и Циля Розены живут в Баркане почти четверть века.

- После Шестидневной войны я все время удивлялась: "Не понимаю, почему государство не заселяет огромные пустующие территории в Иудее и Самарии? Почему бы не пригласить в Эрец Исраэль со всего мира хотя бы миллион евреев, чтобы расселить их на исконно еврейских землях?!" - говорит Циля. - И хотя мы оба к тому моменту уже успели получить профессию и твердо стояли на ногах (я выучилась на физиотерапевта сразу после демобилизации из ЦАХАЛа), выжить молодой семье было гораздо труднее, чем сегодня. В начале 80-х жили мы в Рамат-Гане и мечтали перебраться на живописные холмы Самарии, но никак не получалось. Однажды мы с Моше отправились в Ариэль, чтобы узнать, можно ли там получить земельный участок. Едем обратно - и вдруг…

Внимание Цили привлек холм, на котором установили стелу с надписью "Баркан".

- Мы поднялись на вершину, глянули вниз: панорама такая, что дух захватывает, - рассказывает Циля. - Осмотрелись: вокруг - ни одного дома, сплошные караваны…

- Решение поселиться в Баркане было принято спонтанно, - добавляет Моше. - Внезапно мы нашли именно то место, поселиться в котором мечтали много лет.

Записываясь на очередь (желающих хоть отбавляй - будущим первопроходцам приходилось терпеливо дожидаться оформления документов), Моше сказал сотрудникам Поселенческого отдела Всемирной сионистской организации, занимавшегося застройкой Иудеи, Самарии и сектора Газа: "Нам караван не понадобится, по специальности я строитель: как только получу участок, сам построю на нем дом".

- Так и получилось, - говорит Циля. - Моше своими руками - на заработанные нами за границей деньги, безо всякой помощи государства! - построил именно такой дом, о котором мы мечтали…

Пару лет назад Циля с Моше отправились в Польшу: Розен давно хотел показать жене те места, где он родился.

- На фасаде здания переоборудованной под кинотеатр синагоги висел плакат с надписью: "Евреи, убирайтесь из Палестины", - говорит Циля. - Вывесили этот плакат поляки, сочувствующие арабам. А я вспомнила рассказ свекрови: когда Това Вартская, мать Моше, в 30-е годы уезжала из польского местечка в Эрец Исраэль, на стене той же синагоги кто-то написал: "Евреи, возвращайтесь в Палестину!"

Мы с Моше и Цилей выходим на террасу.

- Посмотрите налево: вон там виднеются трубы Ашдодского порта, - указывает Моше. - А здесь, по центру, торчит труба тель-авивского Ридинга… Справа от нас - строения хадерской электростанции, правда, ветви деревьев их заслоняют… А сейчас представьте на секунду, что на нашем месте - на вершине этого холма - могут оказаться арабы…

В июле этого года жители Баркана (порядка 380 семей) отметили 30-летие своего поселения. По случаю торжества здесь заложили и строят новый жилой квартал, который назвали Бейт Аба - в честь Абы Ахимеира. И снова - как 30 лет назад - в очереди на получение участков стоят 62 семьи, 20 из них - уроженцы Баркана. Дети старожилов повзрослели, женились и мечтают построить свой дом.

Дети и внуки - второе и третье поколение палестинцев из Самарии…

(фото автора)

"Новости недели", 22.09.2011

Другие статьи Евгении Кравчик

К списку репортажей

Hosting by