|
Евгения Кравчик
Слово не воробей, вылетит - запишут
В день оглашения отчета государственного контролера все израильские
СМИ муссировали одну-единственную тему, затронутую Элиэзером
Гольдбергом в тысячестраничном документе: финансирование минстроем
так называемых «незаконных» еврейских поселений, хотя настоящее
«землетрясение» должна была вызвать совсем иная статья - беспредел,
творимый полицией с благословения прокуратуры при прослушивании
телефонных разговоров граждан
«Русский след»
Впервые наша газета подняла эту щекотливую тему порядка трех лет
назад, когда министр Авигдор Либерман публично обвинил генерала
Моше Мизрахи в том, что полиция прослушивала и стенографировала
частные беседы его жены и дочери, а также разговоры с главой
правительства Биньямином Нетаниягу.
Откровения Либермана были восприняты в штыки не только
государственным прокурором Эдной Арбель, но и тогдашним юридическим
советником правительства Эльякимом Рубинштейном.
Гнев юридической элиты вызвал и тот факт, что первоисточник
скандальной информации - «какой-то русский», Станислав Яжемский,
бывший сотрудник Отдела полиции по раскрытию международной
преступности. Он отказался осуществлять - пусть и по поручению
высокого начальства в лице Мизрахи - явно противозаконные
манипуляции с магнитофонными записями, сделанными (на первый
взгляд) по решению суда. Именно Яжемский обратил внимание на то,
что условия ордеров на прослушивание, издаваемых по просьбе полиции
председателями судов, постоянно нарушаются: вместо того чтобы
стенографировать только беседы, имеющие прямое отношение к
выдвинутым относительно граждан подозрениям, слушается и
конспектируется абсолютно все диалоги, в том числе и на чисто
политическую либо сугубо личную тему.
Оказавшись перед проблемой нравственного выбора: смолчать и таким
образом покрыть тогдашнего начальника Отдела по раскрытию
международной преступности Моше Мизрахи либо разоблачить
беззакония, Яжемский избрал последнее. Из-за чего был вынужден
покинуть Израиль: как только в его руках оказались сенсационные
вещдоки, относительно него тут же было возбуждено служебное
расследование, а членам его семьи начали угрожать...
Адвокату Ханану Гольду, представляющему интересы Яжемского,
потребовалось немало времени и упорства, чтобы уверить юридического
советника правительства в кристалльной честности своего клиента,
готового в любой момент дать показания против Мизрахи.
Наконец, 23 октября 2003 года Эльяким Рубинштейн огласил отчет,
прецедентов которому нет: на 62-х листах печатного текста были
изложены многочисленные нарушения, допущенные в Отделе по раскрытию
международной преступности в ходе санкционированного судьями
прослушивания телефонных разговоров. Рубинштейн пришел к выводу,
что полиция записывала и стенографировала разговоры, не имевшие
никакого отношения к расследуемым ею подозрениям относительно
видных политических и общественных деятелей страны, в том числе
бывшего премьер-министра Нетаниягу и нынешнего - Ариэля Шарона.
Ограничения, сформулированные судьями в ордерах на прослушивание,
постоянно нарушались: конспектировались семейные и интимные беседы,
диалоги, посвященные политике, состоянию здоровья, то есть все то,
на что распространяется Закон по охране прав личности.
Факты, приведенные в отчете, дали Эльякиму Рубинштейну основание
рекомендовать министру внутренней безопасности сместить генерала
Мизрахи с должности начальника Главного следственного управления
Центрального штаба, предварительно выслушав его аргументы в свою
защиту.
Государственный прокурор Эдна Арбель, с «благословения» которой
Мизрахи систематически нарушал постановления судов, бросилась на
его защиту. 24 октября, на другой день после оглашения отчета
юридического советника, Арбель «слила» в прессу адресованное
Рубинштейну письмо, из которого явствовало: начальник Главного
следственного управления чист, как стеклышко. Фигурировала в том
письме и такая недвусмысленная фраза: «Разговоры деликатного
свойства (пусть и считанные) были переданы вскоре после их записи и
нам, и вам, но никто из нас не дал распоряжения прекратить их
стенографировать: мы были убеждены, что речь идет о материале,
который может иметь отношение к следствию».
Иными словами, Арбель, избранная на минувшей неделе верховным
судьей, «заложила» и себя, и Рубинштейна, и Мизрахи, признав:
политика в Израиле интересует полицию и прокуратуру ничуть не
меньше, чем уголовщина. А может - и больше.
Эльяким Рубинштейн категорически опроверг брошенное ему в лицо
обвинение: до своего ухода в отставку в январе с.г. он утверждал,
что ничего не знал о нарушении полицией условий ордеров на
прослушивание телефонов политиков.
Вопиющие нарушения
За период с августа 2002 года по июнь 2003-го ведомство
государственного контролера провело выборочную статистическую
проверку законности прослушивания телефонов граждан. Было
проанализировано 206 прослушиваний, осуществленных в 2001 году.
Выяснилось, что в 50% случаев стенографировались и
конспектировались семейные разговоры, касающиеся, среди прочего,
медицинских вопросов и частных дел, никоим образом не имеющих
отношения к ведущемуся полицией расследованию. Таким образом,
полиция попирает Закон об охране личности и ущемляет элементарные
гражданские права родных, близких и знакомых подозреваемых,
относительно которых ведется следствие.
Процедура получения санкции на прослушивание такова: офицер полиции
подает председателю суда прошение, в тексте которого должно быть
четко указано, какие подозрения выдвинуты относительно того или
иного гражданина и на каком основании требуется
«разгерметизировать» его телефоны. Судья, в свою очередь, указывает
границы прослушивания: допустимо ли конспектировать и
стенографировать абсолютно все беседы, ведущиеся подозреваемым,
либо только ту их часть, которая касается непосредственно
следствия. Задача полиции – не выходить за рамки, установленные
судьей. То есть «пропускать мимо ушей» любовные, интимные, семейные
и другие сугубо частные беседы.
Из отчета госконтролера явствует: ограничения, установленные судом,
были проигнорированы в 21% случаев.
Самое вопиющее нарушение - прослушивание и стенографирование
разговоров граждан с адвокатами, представляющими их интересы в
суде. Израильский закон гарантирует полную неприкосновенность
диалогам адвокатов с клиентами - в противном случае защита в суде
обвиняемых утрачивает всякий смысл. Однако полиция, как явствует из
отчета госконтролера, грубо попирает элементарные требования
закона.
Выявлены и факты подслушивания и «расшифровки» разговоров известных
в стране политических деятелей, причем запись производилась без
санкции высокопоставленного офицера полиции, как того требуют
внутриведомственные инструкции.
Госконтролер обнаружил, что в 48% случаев стенограммы и конспекты
телефонных разговоров касаются сугубо семейных, интимных вопросов,
в том числе касающихся состояния здоровья. Так, в отчете упомянута
стенограмма разговора жены подозреваемого с подругой, в ходе
которого она делится собственными проблемами и рассказывает, что ее
сыну оказывает помощь психолог. Другой разговор проливает свет на
конфликты жены подозреваемого с мужем и ее намерение развестись.
Третий касается состояния здоровья мужа. Записывались и
стенографировались разговоры, касающиеся деятельности частного
предприятия, а также сугубо личные беседы сотрудницы, не имеющей к
полицейскому расследованию ни малейшего отношения.
Вопиющий факт: среди стенограмм обнаружен разговор сотрудницы
одного из подозреваемых, в ходе которого молодая женщина делится со
своей матерью тем, как она страдает от пережитого в детстве
насилия. Другая женщина, не имеющая к следствию никакого отношения,
в ходе доверительной беседы с подругой говорит об отношениях ее
сына с отцом – бывшим мужем, с которым она в разводе, а также о
том, что она услышала от... воспитательницы детского сада, который
посещает ребенок. В полиции хранятся даже записи разговора
потерпевшей с сотрудницей центра оказания помощи жертвам
сексуального насилия!
Четыре из 206-ти выбранных наугад дел касались прослушивания
телефонов политических деятелей. В трех из четырех случаев
сотрудники ведомства госконтролера не обнаружили документов,
указывающих на то, что прежде, чем обратиться к председателю суда с
просьбой выдать ордер на прослушивание, сотрудники отдела полиции,
ведущего следствие, испросили бы аналогичное разрешение у
начальника Главного следственного управления либо у главы
полицейской разведки. Не обнаружено и документов, подтверждающих,
что в высшем эшелоне полиции обсудили, допустимо ли вообще
прослушивать телефоны столь высокопоставленных политических
деятелей, - ведь среди бесед, которые они ведут, могут быть и
разговоры крайне деликатного (в государственном масштабе) свойства.
Самым скандальным оказалось одно из четырех упомянутых выше дел,
так как в ходе прослушивания стенографировались и конспектировались
такие разговоры политика, которые к следствию не имели вообще
никакого отношения. Делалось это без разрешения высшего руководства
полиции и в нарушение установленных судом ограничений.
Вместо эпилога
Скандальные данные, приведенные в отчете Элиэзера Гольдберга, дали
основание оппозиционерам от партии ШАС выдвинуть на голосование в
кнессете вотум недоверия правительству. Правда, основной оратор –
Амнон Коэн – не счет необходимым акцентировать на попрании полицией
элементарных прав граждан, растекся мыслью по древу и в результате
тема подслушивания «утонула» в море других, более актуальных, с
точки зрения слуг народа, проблем.
Правительство не пострадало: большинство депутатов не поддержало
предложение Коэна и партии ШАС.
А это означает: ведя по телефону сугубо личную беседу, думайте не
только о разумном, добром и вечном, но также о сотруднике полиции,
который вас прослушивает. Потому что объектом интереса стражей
законности в правовом демократическом государстве может стать
каждый!
"Новости недели", 13.05.2004
Статьи на тему: Демократия и право
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|