|
Евгения Кравчик
«Замужем за... ведомством»
Сразу по окончании летних каникул иерусалимский адвокат Нафтали
Верцбергер подаст в суд от имени Ханы, матери семи детей, не
имеющий прецедентов иск. Хана обвиняет государство в лице Общей
службы безопасности (ШАБАК) в причинении ей и ее детям морального и
материального ущерба и требует сатисфакции
На вопрос: «Где встретимся?» - молодой женский голос ответил: «На
нейтральной территории».
Правда, в назначенном месте Хана (назовем ее условно так -
настоящее имя и фамилия хранятся в редакции - Е.К.) опознала меня,
а не я ее. Возможно, я представляла себе эту женщину другой:
семикратное материнство ассоциировалось у меня с длинной юбкой,
просторной блузкой и шляпкой.
Не удивительно, что мой взгляд ни на секунду не задержался на
подвижной женщине со спортивной фигуркой.
Евгения?
Да. Но... как вы меня «вычислили»?
Очень просто: посторонние крайне редко заглядывают в этот уголок.
Через несколько минут мы с Ханой уже сидели на скамейке в городском
парке. Я вытащила из рюкзака диктофон.
Погодите его включать, - попросила моя собеседница. - У меня семеро
детей, младшему всего шесть лет...
...И Закон об охране несовершеннолетних категорически запрещает
публикацию каких бы то ни было деталей и подробностей, на основании
которых вы, а значит - и ваши дети могут быть идентифицированы! –
протараторила я затверженную, как дважды два, цитату.
Все в порядке, - успокоилась Хана. - Записывайте!
Если бы молодость знала...
Эта история началась во второй половине 80-х.
Я выросла в идеологизированной семье, - говорит Хана. - Родители
придерживались правых взглядов, но на рожон не лезли. В возрасте
шестнадцати лет я, подобно многим ровесникам - старшеклассникам
религиозной школы, ходила на демонстрации и членствовала в
организации, которую сегодня наверняка бы назвали
правоэкстремистской. В конце концов сотрудники ШАБАКа меня
задержали и сняли отпечатки пальцев, после чего прочли нотацию и
освободили. Уголовное дело возбуждено не было.
Три года спустя Хана со своей ближайшей подругой решила оставить
отчий дом и арендовать квартиру в другом поселении.
Мы с той девочкой дружили с детских лет, вместе участвовали в
работе упомянутой мною организации, - вспоминает Хана. - Буквально
в день приезда на новое место мы познакомились с двумя молодыми
людьми.
В религиозных семьях девушки замуж выходят рано. Вот и Хана мечтала
встретить достойного человека и создать с ним
образцово-показательную семью, нарожать детей.
Я в тот момент переживала кризис, - рассказывает она. - С
шестнадцатилетнего возраста я была тайно влюблена в мальчика,
состоявшего в нашей организации. Но мой возлюбленный так ни о чем и
не догадался. А тут внезапно появился Ш. Демобилизованный солдат,
он вернулся в лоно религии («хазар би-тшува») и, по стечению
обстоятельств, тоже перебрался в выбранное нами поселение.
Внимательный, обаятельный, он к нам буквально прилип.
Сегодня Хане трудно сказать, была ли это любовь с первого взгляда.
Но ухаживания - точно были. За ними последовало предложение.
Сыграли свадьбу. Появился первенец, спустя год родился второй
ребенок, еще через год - третий...
Правда, жили мы как-то странно, не так, как все, - вспоминает Хана.
- Ш. постоянно исчезал, порой - надолго. Если я спрашивала, где он
был, придумывал разные истории: то он якобы задержался в ешиве, то
работал до поздней ночи. Вскоре я удостоверилась, что задавать мужу
вопросы бессмысленно - они его страшно нервировали. И уж в полное
неистовство повергал его и вопрос о том, сколько он зарабатывает. У
нас с Ш. был общий банковский счет, но я никогда не знала, в каком
он состоянии. Если требовалось что-то купить для детей, мне
выдавалась самая минимальная сумма... Я же тем временем мечтала о
собственном доме, в котором детям было бы уютно и радостно. После
рождения третьего ребенка мой отец посетовал не тянуть с покупкой
квартиры. В конце 80-х цены на жилье упали и нам с мужем удалось за
смешные деньги купить две квартиры в том поселении, в котором мы
жили. Папа оказался прав: вскоре началась Большая алия из СССР и
цены на жилье резко подскочили. Я искренне радовалась: наконец-то у
нас есть свой дом!
Ш. тем временем продолжал подолгу отсутствовать. Хана ломала себе
голову, не в силах понять, по каким делам он уезжает.
Мир не без «добрых» людей. Ближайшая подруга однажды спросила:
«Тебе не кажется, что Ш. тебе изменяет? Его нет дома по ночам,
иногда он исчезает на пару дней...» - «Нет, - возмутилась Хана, - я
полностью мужу доверяю»... Но после того разговора ее стали мучить
сомнения.
Виду я не подавала, - вспоминает она, - но подозрения раздирали
меня на части. В среде, в которой я тогда обитала, преданная жена
никогда не задает мужу лишних вопросов, полностью полагаясь на его
порядочность. Но Ш.-то прекрасно видел, в каком я состоянии!
И вот настал ее звездный час. Хана получила от мужа приглашение:
«Давай съездим в большой город, в гостиницу. Без детей!»
До того он никогда никуда меня с собой не брал, - вспоминает она. -
А тут – гостиница! Правда, вся наша поездка была окутана тайной:
пройти в свой номер следовало таким образом, чтобы никто нас не
заметил. Не успели осмотреться, как к нам неожиданно пожаловали
гости - двое мужчин. И один из них по секрету рассказал: «Твой муж
- тайный агент Еврейского отдела ШАБАКа». Я была в шоке! Нет,
настаивал незваный гость, не расстраивайся: Ш. - замечательный
человек, просто он очень ЛЮБИТ людей и благодаря этой ЛЮБВИ
пытается оградить их от всяческих неприятностей, не допустить,
чтобы они вступили в конфликт с законом. Это слово - «любовь» -
преследует меня по сей день. Правда, воспринимаю его с точностью
до наоборот...
Наедине с собой
Я никак не могла врубиться в услышанное в той злосчастной
гостинице, - вспоминает Хана. - Судорожно отгоняла от себя мысль,
от которой - мороз по коже: мой муж - стукач, осведомитель. Я
выросла в специфическом окружении. В детстве агенты ШАБАКа
представлялись нам чудовищами: ведь тот, кто доносит на своих, -
«штинкер»... Известие, переданное мне в гостинице одним из
кураторов Ш., перевернуло все мои представления. В доме напротив
жила моя ближайшая подруга. Но разве могла я признаться ей в том,
что вот уже четвертый год замужем за человеком, обязанность
которого - «закладывать» своих?!
Душевное состояние Ханы стремительно ухудшалось: молодая женщина
впала в депрессию, грозившую перерасти в тяжелейшую клинику. И
вдруг - как по мановению волшебной палочки - стали происходить
чудеса: Хане назначили психолога.
- Когда я вспоминаю, что моим личным психологом был офицер
высокого ранга, сама себе не верю, - говорит она.
«Сопровождал» семейную жизнь Ханы, по ее словам, и другой куратор
мужа.
Однажды я спросила его прямо: «Если мой муж - сотрудник ШАБАКа,
отчего же у нас никогда нет денег и мы зачастую вынуждены
отказывать себе в продуктах питания?» - вспоминает она. - Тот
ответил, глядя мне в глаза: «Во-первых, твой муж - волонтер.
Во-вторых, кое-какие расходы мы ему, конечно, покрываем: например,
ему возвращают деньги, потраченные на проезд... Представь, что у
вас появились деньги и вы начали шиковать: вас тут же заподозрят.
Вот почему вы должны жить в бедности»... У меня к тому моменту было
уже трое детей - мал мала меньше. Изолированная от внешнего мира,
один на один со страшной тайной, я была в полном отчаянии...
Психологическая поддержка, обеспеченная Хане государством, не дала
никаких результатов: душевное состояние молодой женщины
стремительно ухудшалось.
Меня постоянно преследовала мысль, что Ш. и женился на мне не по
любви, а только потому, что кураторы велели ему создать семью в
таком-то поселении, чтобы собирать там разведданные, - говорит она.
- Я стала нервной, раздражительной. Постоянно вспоминала день
нашего знакомства: ведь я была с подругой, которая тоже
членствовала в «правоэкстремистской группировке поселенцев». Я
стала задавать мужу один и тот же вопрос: «Если бы я отказала,
женился бы ты на моей подруге?» И он неизменно отвечал: «А почему
нет?» Теперь уже наше совместное прошлое виделось мне в совершенно
ином свете. Когда я должна была рожать второго ребенка, Ш. не было
дома, а ехать без него в родильное отделение я боялась. Позвонила:
«Где ты?» - «Буду нескоро». - «В таком случае я тебя жду». И
действительно, я оставалась дома до тех пор, пока он не приехал и
не отвез меня в больницу... Прояснилось и нечто иное: оказывается,
когда моя мама (благословенна ее память) приходила ко мне,
нагруженная пакетами с пропитанием, муж прекрасно зарабатывал, но
сознательно обрекал своих детей на полуголодное существование -
лишь бы никто не догадался, где и кем он работает...
Впрочем, еще на первом этапе совместной жизни возникли проблемы
гораздо более серьезные, чем материальная нужда.
По долгу службы Ш. приходилось бывать в самых «взрывоопасных»
местах, - рассказывает Хана. - Чтобы не выделяться, он постоянно
таскал с собой детей, подвергая их смертельной опасности. Я в то
время еще не знала, чем занимается мой муж, поэтому, когда он
захватил с собой двухмесячную малютку на мероприятие, проходившее в
самой «горячей» точке, я со слезами умоляла оставить ребенка дома.
Но Ш. был неумолим. И весь этот кошмар продолжался. Возможно,
другие матери умышленно таскают за собой на демонстрации малых
детей, чтобы произвести впечатление. Я, видимо, сделана из иного
материала. Для меня здоровье и безопасность ребенка - превыше
идеологии.
Хана мысленно возвращается к еще одному эпизоду:
Перед сном Ш. всегда клал под подушку заряженный пистолет, так что
все годы нашей совместной жизни я спала «под дулом», - говорит она.
- С психологической точки зрения, меня наверняка можно приравнять к
женщине, муж которой ее избивает, - то же чувство униженности и
бессилия. Его никогда не трогало, что я ощущаю. Он жил своей
жизнью...
Святая ложь?
Когда Хане стало известно, где работает муж, она решила развестись.
Что тут началось!.. - вспоминает она. - Видимо, если бы мы
расстались, его кураторам пришлось бы потратить немало средств и
усилий на то, чтобы снова удачно женить столь ценного для них
агента. На сей раз ведомство подослало ко мне «консультанта по
вопросам семьи» (трудно описать, какого уровня был тот
специалист!). И он потратил уйму времени, чтобы привести меня в
чувство. Я снова оказалась в западне: кроме «консультанта»,
поделиться своей бедой и болью не с кем. За 17 лет совместной жизни
с Ш. я даже своему отцу ни слова не сказала. Мною двигала
одна-единственная задача: уберечь детей от сплетен, пересуд,
позора.
Удостоверившись, что консультации не помогли, Ш. предложил Хане
перебраться в другое (гораздо менее окультуренное) поселение, где
ему обещана должность охранника.
Я обалдела: наконец-то у нас появился свой дом - так отчего же мы
должны сменить его на времянку?! «Я, - сказал муж, - решил порвать
с ШАБАКом, но единственный способ это сделать - перебраться в
другое место». И я, наивная кретинка, ему поверила! Однако
охранником муж так и не стал - на работу его не приняли. Пришлось
нам через пару месяцев двинуть на новое место. А уж там Шимона
назначили офицером безопасности поселения. Правда, зарплату он
получал нищенскую - две тысячи чистыми в месяц. Зато работал чуть
не круглосуточно - часто отсутствовал по ночам. У меня к тому
моменту был уже на руках четвертый ребенок. На сей раз радости
материнства я не ощущала. Ютились мы в караване. Зимой в тех краях
холод собачий, часто выпадает снег. Я даже кофточку расстегнуть не
могла, чтобы приложить младенца к груди. На третий день после родов
сижу одна-одинешенька в караване, вокруг четверо детей, а меня всю
трясет. Сколько слез было пролито...
Именно такой и запомнилась Хане семейная жизнь: слезы и
одиночество. Одиночество и слезы.
Тем не менее, никто не должен был знать о моих страданиях, -
продолжает она. - Как могла, крепилась. Организовывала в ишуве
мероприятия, улыбалась... В тот период у меня не было и тени
сомнения, что Ш. порвал со своими кураторами и всеми силами
пытается начать новую жизнь. Правда, периодически в нашем караване
раздавались странные звонки: «Добрый день, как поживаете? У вас все
в порядке? Передай, пожалуйста, Ш., чтобы он мне позвонил, Хочу
узнать, как у него дела»... После таких звонков Ш. изчезал -
говорил, что едет в Иерусалим или в другое место. А я, как
загипнотизированная, верила, что муж отправился в столицу по делам
нашего ишува: ведь ради того, чтобы он навсегда порвал с
ведомством, я сломала весь наш быт...
Так продолжалось довольно долго. В конце концов семейство
перебралось в мошав, находящийся в пределах «зеленой черты». Однако
отношения между супругами испортились вконец. Хана подала на
развод.
Денег на оплату юридических услуг у меня не было, - говорит она. -
Как многодетная мать и неимущая, я обратилась в Бюро бесплатной
юридической помощи. И государство назначило мне адвоката - Авигайль
Ван-Креплер из Бейт-Шемеша.
Смысл любого бракоразводного процесса сводится к одному: суд по
семейным делам определяет размер алиментов.
Как только работодатель представил в суд сведения, что в 1999 году
мужу платили несколько сот шекелей в месяц, адвокат Ван-Креплер
заинтересовалась, что это за хозяин, который платит гроши
многодетному работнику. И начала докапываться до правды. А когда
выяснила истинный размер заработков, долго думала, как потактичнее
мне об этом сообщить. Услышав, о какой сумме идет речь, я чуть в
обморок не упала: разве нормальный человек держит при такой
зарплате семерых детей полуголодными?! В тот момент я даже не
вспомнила, что во время пятой беременности была госпитализирована
по причине истощения организма - от недоедания. Но разве обо мне
речь? Меня он вправе ненавидеть, но в чем провинились его
собственные дети?!
По словам Ханы, в ходе бракоразводного процесса выяснилось, что
полиция возбудила относительно ее бывшего мужа несколько уголовных
дел по подозрению в применении физической силы. Однако все эти дела
были закрыты.
Когда я познакомилась с Авигайль Ван-Креплер, она предупредила: «Я
юрист, а не социальный работник», - говорит Хана. - Тем не менее,
судебный процесс провела блистательно. Видимо, прониклась моей
болью...
Хана - женщина сильная и мужественная, - сказала в блиц-интервью
«НН» адвокат Авигайль Ван-Креплер. - Несколько лет мы с адвокатом
Элиягу Иехезкелем представляем ее интересы в суде по семейным
делам, однако заседания проходят при закрытых дверях, из-за чего мы
не вправе касаться подробностей дела.
В моей семейной жизни, кроме меня и мужа, постоянно присутствовало
третье лицо, - сказала мне Хана на прощание. - Де-факто я была
замужем не за Ш., а за ведомством, в котором он работал. Поэтому,
когда журналисты спрашивают, каков размер компенсации за
причиненный мне и детям ущерб - моральный и материальный, я задаю
им встречный вопрос: можно ли оценить в шекелях разрушенную
человеческую судьбу? Можно ли компенсировать деньгами 17 лет,
вырванные из моей жизни?!
С точки зрения юриста
В ближайшее время гражданский иск против государства будет подан в
суд. В связи с этим я встретилась с иерусалимским адвокатом Нафтали
Верцбергером, представляющим интересы Ханы.
В былые времена, - сказал он, - подобные конфликты решались
дискретно, в стороне от всевидящего ока прессы. Единственное
известное общественности дело аналогичного свойства всплыло во
время судебного процесса над Авишаем Равивом (агентом по кличке
«шампанья»). В частности, было сообщено, что в свое время он тоже
женился на поселенке, но примерно через год его супруге стало
известно, чем ее муж занимается, и она подала на развод.
Значит, вам придется вести первое в стране гражданское дело
подобного характера?
Да. Со слов Ханы мне известно: в момент замужества она понятия не
имела, что ее избранник - тайный агент ШАБАКа. Не было ей об этом
известно и в первые годы совместной жизни, когда ее семья
переживала чудовищные материальные трудности. Правда всплыла лишь в
тот момент, когда Хану пригласили в отель, где она встретилась с
куратором мужа. Ее усиленно пытались превратить в сообщницу. И так
как у нее было уже трое детей, молодая женщина оказалась в
безвыходной ситуации... Я уверен, что Хана по сей день не
располагает достоверной информацией, касающейся ее бывшего мужа.
ШАБАК и сегодня его поддерживает, что было продемонстрировано в
ходе бракоразводного процесса. А Хана с семерыми детьми брошена на
произвол судьбы. Трудно описать, в каких тяжелейших, нечеловеческих
условиях растут ее дети.
Поймите меня правильно, - продолжает адвокат Верцбергер, - я никоим
образом не предъявляю Общей службе безопасности претензий
относительно ее ответственности за распад многодетной семьи.
Рушатся ведь и другие семьи. Хана обратилась ко мне уже после
окончания затяжного и крайне болезненного для нее бракоразводного
процесса. Она предъявляет отделу ШАБАКа, в котором служит ее бывший
муж, множество претензий, но общественный интерес, на мой взгляд,
представляет один-единственный аспект этого дела - нравственный.
Универсальный аргумент Общей службы безопасности абсолютно логичен
и справедлив: ее задача - задействовать агентов, чтобы не допустить
акты террора и насилия. Для сбора информации требуется разведка, и
те, кто готов в ней служить, предотвращают убийства, спасают людям
жизнь. С другой стороны, работа агентов в еврейском секторе требует
доносить на своих близких друзей и даже на членов своей семьи. Так
что каждый из тех, кто решил завербоваться в Еврейский отдел,
наверняка оказывается перед непростой дилеммой чисто нравственного
свойства. Кого-то толкают на такую работу чисто идеологические
соображения, других - материальная выгода.
Возможно, жены других агентов Еврейского отдела смирились с тем,
чем занимаются их мужья, - говорит Нафтали Верцбергер, - но Хана
смириться не смогла. Удостоверившись в этом, муж клятвенно заверил
ее, что порывает со своим ведомством. И - обманул, по крайней мере,
по ее словам. Впрочем, просто так уволиться из ШАБАКа не может
никто - кураторы продолжают дергать тебя за ниточки, как
марионетку. Хана тоже стала марионеткой - но не по своей воле. В ее
семейной жизни был период, когда кураторы пытались всеми доступными
им способами сохранить ее брак. Но как только «семейная ширма»
стала ненужной - Хану с семерыми детьми бросили на произвол судьбы.
По моему глубочайшему убеждению, государство не вправе давить
людей, как муравьев. С моральной точки зрения, в демократической
стране такое недопустимо. Вот почему в исковом заявлении мы
потребуем, чтобы государство было признано ответственным за
страдания, причиненные Хане и ее детям...
В ответ на публикации СМИ (кроме интервью «НН», Хана выступила по
радиостанции «Галей ЦАХАЛ», в телепрограмме Дана Маргалита «Эрев
хадаш» и в газете «Маарив») из ШАБАКа передали: Общая служба
безопасности не оглашает никаких сведений о способах своей
оперативной работы.
Фото автора. На снимках:
- Адвокат Нафтали Верцбергер: «Общество интересует нравственный
аспект данного дела»
- Хана с адвокатами Авигайль Ван-Креплер и Элиягу Иехезкелем
"Новости недели", 26.08.2004
Другие статьи о демократии и праве
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|