|
Евгения Кравчик
Беги, скорей беги!
Когда на противоположной стороне центральной автомагистрали
Беэр-Шевы прогремел взрыв, Яаков Коэн, сидевший за рулем городского
автобуса 12-го маршрута, инстинктивно ударил по тормозам.
«Водитель, откройте двери!» - донесся из салона истошный крик.
Яаков замешкался. Тогда один из мужчин выхватил подвешенный на
аварийном щитке молоток и с размаху ударил по стеклу.
В этот момент дверь открылась и мы с братом выскочили, -
рассказывает 15-летняя Оля Малюга, сестра 12-летнего Бориса.
И Оле, и Боре гораздо удобнее говорить на иврите - оба выросли в
Израиле, в стране они восемь лет.
Накануне Оля с Борей вышли из дому в квартале Бней-Ор, чтобы
проводить на автовокзал старшую сестру, 17-летнюю Людмилу: завтра -
начало учебного года, девушке нужно добраться до интерната в
Кфар-Сильвер, что под Ашкелоном.
На автостанции мы попрощались и сели в автобус двенадцатого
маршрута, чтобы поехать домой, - произносит Боря.
Наша беседа проходит в палате номер два отделения детской хирургии
больницы «Сорока». Боря еще не оправился от шока и впечатлениями о
дне, ставшем водоразделом между «быть или не быть?», он делится
сбивчиво, пытаясь не вспоминать самое страшное.
Когда дверь открылась, мы с сестрой выскочили, - говорит он. -
«Беги, Боря, беги!» - крикнула Оля. И вдруг за спиной как рванет!
Мы, взявшись за руки, продолжали бежать, но мне стало очень больно…
В какой-то момент Боря исчез, - продолжает Оля. - Я почувствовала
жар, в спину, в руки и в ноги вонзились осколки битого стекла.
Оглянулась - Боря распластался на песке, футболка в крови.
Когда я очнулся, руки были в крови и страшно болело вот здесь, -
Боря указывает на живот. - Мне кажется, я не видел, как взорвался
автобус, в котором мы ехали. Помню только, что рядом остановилась
машина и нас с сестрой подобрала какая-то женщина…
…очень хорошая, - продолжает Оля. - Повезла нас в больницу. Боря
истекает кровью и все время повторяет: «Не хочу умирать, не хочу
умирать, я еще слишком маленький»…
Вы говорили на иврите?
Да, но один раз Боря произнес по-русски: «Я не хочу УМЕРТИ», -
говорит Оля. - И заплакал. Я тоже реву и сквозь слезы повторяю: «Не
бойся, все будет хорошо: ты не умрешь, не умрешь!» А Боря смотрит
на меня - по лицу текут слезы - и повторяет: «Не хочу умирать, не
хочу!» Хорошо, что до больницы недалеко, быстро приехали…
В приемном покое мне сделали снимки, - говорит Боря. - «Я не хочу
умирать», - просил я доктора…
Рентгеновский снимок показал: инородное тело в брюшной полости.
Мальчика срочно перевели в операционную.
Оперировали под местной анестезией: хирурги извлекли из брюшной
полости ребенка металлический шарик примерно сантиметрового
диаметра - такими «пулями» палестинские террористы обычно начиняют
«пояса смерти».
Сейчас эта «игрушка» лежит в пластмассовой баночке из-под
лекарства.
Мне было очень-очень больно, - говорит Боря. - Правда, когда
сделали укол, боль поутихла, но голоса врача и медсестер я слышал
все время, пока меня резали. Мама была в истерике - сидела в
коридоре и плакала. Когда меня вывезли из операционной, я
постарался ее успокоить…
Олю осмотрели, обработали ссадины и царапины и отправили домой.
Скажи-ка, Боря, ты сознаешь, что с тобой произошло чудо?
Да, чудо!
Бледное лицо мальчика (накануне Борис потерял много крови) озаряет
счастливая улыбка. Впрочем, в отделении детской хирургии, где Борю
любовно выхаживают, произошло еще одно чудо. Мальчик страстно
увлекается компьютерными играми. Но, вот беда, - матери подчас не
хватает денег даже на хлеб, а о покупке компьютера и мечтать не
приходится. А здесь сотрудники учебного отделения «Сороки» принесли
Боре лэптом. Крутой! Девушка-солдатка объяснила, как пользоваться
«адской машиной», и вот уже полчаса Борю невозможно оторвать от
магнетически влекущего монитора.
А еще я люблю смотреть по телевизору фильмы-«ужастики» и «экшн», -
говорит Боря, который сегодня должен был впервые в новом учебном
году явиться на урок в седьмой класс школы «Макиф хей».
В твоем классе много новых репатриантов?
Нет!
А ты-то сам еще не забыл, что репатриировался? - улыбаюсь я,
пытаясь развлечь Борю неформальной беседой. Но тут происходит
непредвиденное.
Поднялся в автобус? - переспрашивает Боря подозрительно (на иврите
глагол «алита» означает не только «совершил восхождение в
Эрец-Исраэль», но и «вошел в автобус»). Значит, перед глазами
мальчика все еще стоит виденная накануне картина: разлетающийся на
части объятый языками пламени автобус на противоположной стороне
шоссе. Все мысли и ощущения ребенка сосредоточены на реальном
«ужастике»…
Я хотела спросить, говорит ли кто-то из твоих друзей по-русски, -
произношу я поспешно.
Да, - оживляется Боря. - Всего один.
Как его зовут?
Барух! Но он до сих пор не знает, что я в больнице…
Сердце матери
Женя, мать Бори, выглядит безмерно уставшей и в то же время
счастливой. Терпеливо отвечает на бесконечные телефонные звонки.
- Я пыталась вчера сообщить, но это было невозможно: после теракта
все телефоны «умерли»…
Иврит у Жени блистательный: говорит бегло, почти без акцента.
Евгению Малюга можно без преувеличения назвать героической
женщиной. Из Житомира в Израиль она перебралась в одиночку с тремя
детьми - мал мала меньше.
С мужем разошлась до отъезда, - говорит Женя. - Когда моей старшей
дочке Людочке было семь лет, он пытался зарубить меня топором. Люда
спасла мне жизнь: бросилась на грудь, прижалась и крепко обняла:
«Не трогай маму!»
В Израиле к тому моменту уже жила Муся, мать Жени, и тетка с
семьей.
- Мама умерла два года назад, - говорит Женя. - А рассказать тете,
что Боря ранен, боюсь: она человек пожилой, нездоровый…
Распрашиваю Женю о житье-бытье. В Израиле она не чуралась никакой
работы, ухаживала за тяжелобольными стариками, пока не повредила
спину. Но даже став инвалидом, не опустила руки и не впала в
депрессию. Репатриантов в Беэр-Шеве полно, знание иврита требуется
в разных инстанциях. Женя стала переводчиком в городском отделе
Института национального страхования, а затем - и в полиции. И хотя
работает без зарплаты, на добровольных началах, чувствует свою
востребованность, а это придает сил.
Накануне днем младшие дети отправились провожать старшую сестру, а
Женя осталась дома.
О теракте я ничего не знала, но интуитивно почувствовала неладное,
- рассказывает она. - Где-то после двух часов всю меня стало
трясти. В чем дело?! Не дай Б-г, с детьми что-то случилось. Пытаюсь
позвонить - нет связи. Бросилась к соседке, Лене. Теперь уже
поочередно набираем нужный номер - никакого ответа. Включили
телевизор. Лена ахнула: «Взрыв в автобусе двенадцатого маршрута». -
«Но там - мои дети!»
Побежали к соседу на первый этаж, - продолжает Женя. - Набираем
номер. Телефон включается, нажимаешь на кнопку - его выбивает.
Значит, надо куда-то бежать, в больницу, что ли? А у меня, как
назло, ни гроша. Одолжила у соседки пятьдесят шекелей, остановила
такси: «В «Сороку», пожалуйста, - и скорее». Приехала - у входа
полно людей. Все в шоке. Вижу свою знакомую, работает в полиции.
«Кажется, мои дети здесь». - «Каким образом?!» - «Ехали в автобусе,
я сердцем чую: что-то случилось». Знакомая навела справки: «Ты
права - иди в приемное отделение». Мне кажется, что я бегу, а у
самой коленки дрожат. Расстояния на территории больницы солидные, а
меня ноги не несут, подгибаются. «Дети здесь - я должна их найти!»
У приемного отделения тоже полно народу, - говорит Женя. - И вдруг
- Мазаль, другая знакомая. «Ты моих ребят не видела?» - «Видела:
Оля на ногах, а Боря - на каталке». Мазаль выяснила, что детей
переправили в хирургическое отделение. Здесь я их и нашла. Боренька
меня увидал и обрадовался: «Мама, ты рядом - мне уже легче». Меня
послали в регистратуру оформлять документы, а Борю повезли на
операцию. Я сидела под дверью, всю меня колотило…
Зашла вчера вечером старушка-посетительница, посмотрела на нас и
говорит: «Ты, наверное, всю жизнь делаешь людям добро, вот оно к
тебе и вернулось».
Вы в это верите?
Со вчерашнего дня я верю в чудеса.
Женя с детьми живет в квартале бедноты неподалеку от больницы
«Сорока».
В нашем районе много репатриантов, да и местные с трудом сводят
концы с концами, - вздыхает она.
Впрочем, сейчас Жене не до рассуждений на социально-экономическую
тему.
Две ночи подряд глаз не сомкнула, - произносит она устало. - В
позапрошлую ночь не смогла заснуть: спина болела нестерпимо, а эту
провела у постели Бореньки. Сидела на диванчике и всё смотрела,
смотрела на сына - насмотреться не могла. Оленька тоже в шоке, все
время плачет. И Люда еще не оправилась: ее из Кфар-Сильвер привезла
в Беэр-Шеву инструктор…
Поколение «войны Осло»
С Людой, Олей и двоюродным братом девочек - 20-летним
военнослужащим Николаем Ясимовичем мы выходим в больничный двор
подышать свежим воздухом.
На автовокзале я села в маршрутное такси, следующее в направлении
Ашкелона, - рассказывает Людмила. – Радио включено. В трехчасовом
выпуске новостей передали: «Теракт в Беэр-Шеве, в автобусе седьмого
маршрута» (вначале репортеры перепутали шестой маршрут с седьмым -
Е.К.). Я ужаснулась, но и успокоилась: Оля с Борей не могли ехать в
том автобусе. Тем не менее, нужно проверить, все ли в порядке.
Пытаюсь набрать номер - связи нет. В этот момент по радио передали:
еще один теракт - в автобусе двенадцатого маршрута. Мне стало
дурно. Я начала подсчитывать, сколько времени прошло с того
момента, когда мы расстались. И похолодела: если дети ждали
автобуса недолго, то в момент взрыва они должны были находиться в
том самом месте, о котором говорят по радио.
Сердце стучит, как бешеное, всю меня колотит, - продолжает Людмила.
- Добравшись до Кфар-Сильвер, я стала звонить с обычного телефона.
Мобильник брата вырублен, Олин - тоже, мамин - молчит. И вдруг меня
осенило: когда в Иерусалиме был теракт, пострадавшим тоже
невозможно было дозвониться. Значит, случилось непоправимое. Я
попросила инструктора Ирит отослать меня домой, в Беэр-Шеву.
«Давай попробуем дозвониться в информационный центр - номер
телефона передали по радио», - предложила она. Дозвонились с
трудом. «Скажи точно, как зовут сестру и брата», - попросила Ирит.
Ответа ждали долго. Как только он прозвучал, Ирит всю перекосило и
затрясло. «Вы живете в Бней-Ор?» - спросила она, не поднимая глаз.
Я выбежала на двор - мне не хватало воздуха. Ирит меня догнала:
«Успокойся - оба живы, но ранены». - «Ранены?! Кошмар! Вдруг детям
оторвало руки, ноги, вдруг полыхнуло в лицо пламенем? В Беэр-Шеву -
скорей»...
Пока Ирит и Людмила ждали такси, позвонила Оля.
Плачет, заикается, не может произнести ни слова, - говорит Люда. -
Мне с трудом удалось разобрать, что Оля жалуется: «У меня туфля
порвалась». И рыдает. Я тоже вся в слезах: «Что с Борей?» - «Его
оперируют»… Сегодня я понимаю: в тот момент Оля была в шоке, ничего
не соображала. Но повела себя, как герой: вся исцарапана осколками,
а Борю довезла до больницы и всю дорогу успокаивала…
Пока девочки изливают душу, Николай курит. На фоне двоюродных
сестер он чувствует себя взрослым и самостоятельным: вот уже почти
год служит водителем в израильских ВВС.
Вот и накануне около трех часов дня Коля сидел за рулем на шоссе,
ведущем на север страны.
Я выполнял ответственное задание, - говорит он. - В машине, как
обычно, работало радио. Внезапно музыка прекратилась: теракт в
Беэр-Шеве. А еще через некоторое время прозвучала фамилия одного из
раненых - Малюга. Видимо, от неожиданности я вырубился. Блэк-аут.
Потерял сознание. Врезался в столб. Приехали военные. Откачали.
Посадили на поезд и отправили в Беэр-Шеву. Позвонил командир и
сказал, чтобы завтра я оставался дома, с родными.
К семи вечера Николай добрался до больницы.
К тому моменту со мной был мой старший брат, Владимир, - говорит
он. – В справочной сказали, что Боря госпитализирован в отделении
детской хирургии. А поздно вечером я узнал, что в теракте
пострадала моя школьная подруга. Надеюсь хотя бы сегодня ее
навестить.
На старте «войны Осло» Николай чудом избежал смерти.
Я учился в интернате в Иерусалиме и подрабатывал, - рассказывает
он. - В тот вечер, когда был совершен теракт в кафе «Момент», я
возвращался с работы и решил выпить кофе. А потом посмотрел на часы
и раздумал: не успею, утром рано вставать. Отошел от входа, перешел
на другую сторону - за моей спиной прогремело. Оглянулся и обмер: в
небо взметнулся огненный столб, а из него во все стороны
разлетаются части человеческих тел. Меня не задело, но я неделю не
мог прийти в себя: увиденное преследовало неотступно, стояло перед
глазами…
Слушаю повествования ребят и ловлю себя на мысли, что передо мной
- представители целого поколения, формирующегося в условиях
перманентного террора. Поколение «ословского процесса» воспитано не
только на любимых Борей фильмах ужаса, но на реальном и крайне
болезненном - физически и душевно - кровопролитии. Это -
качественно новое поколение. Много, не по годам, пережившее, но -
не сломленное, не деморализованное.
Возвращаетесь в армию? - спрашиваю Николая.
В военно-воздушные силы! - чеканит он.
Школа в больнице
В палате номер два, где лежит Боря, тем временем колдует улыбчивая
женщина: склоняется над постелью раненного мальчика, что-то
доверительно шепчет ему на ухо.
Знакомимся. Эстер Фридман руководит учебным центром, действующим
при больнице «Сорока.
- Госпитализированные дети нисколько не отстают от учебы - мы
помогаем им усвоить материал, - говорит она. - Но не путайте нас с
психологами. Мы - профессиональные педагоги, наш центр
подведомствен министерству образования, а не минздраву. Кроме
объяснения учебного материала, мы реализуем и другие проекты - к
ребенку, оказавшемуся в больнице, требуется особый подход.
Где вы были вчера днем?
Вернулась домой, мой сын, студент университета, включил телевизор и
как закричит: «Мама, теракт!» - говорит Эстер. - Я бросилась
обратно в больницу. Подъехали и другие педагоги. Поначалу в
приемный покой поступило 18 детей, а к сегодняшнему утру осталось
трое, остальных выписали.
«Нравится тебе играть на компьютере?» - обращается Эстер к Боре. И
удостоверившись, что да, спешит обрадовать своего ученика-пациента:
Скоро придет преподаватель и научит тебя снимать настоящее кино!
А вот и высокое начальство: главный врач больницы «Сорока» Эйтан
Хай-Ам со свитой.
Помните, несколько месяцев назад я брала у вас интервью, правда, по
другому - мирному поводу, - обращаюсь к нему.
Да, - оживляется доктор Хай-Ам (неимоверное нервное напряжение
последних 20 часов выдают лишь покрасневшие глаза). - Правда, тогда
нам с вами и в голову бы не пришло, что в Беэр-Шеве может быть
совершен беспрецедентный - двойной теракт. Но больница к приему
раненых всегда готова. Впрочем, побеседуйте с моим заместителем
профессором Йохананом Пайзером.
Накануне около трех часов дня профессор Пайзер находился в
Тель-Авиве: отправился в центр по личному делу.
Как только получил по рации сообщение о теракте, бросил все дела и
помчался в Беэр-Шеву, - говорит он. - Добрался за час с четвертью.
Профессор Пайзер - хирург, выпускник медицинского факультета
университета имени Бен-Гуриона, майор медицинского корпуса ЦАХАЛа,
до сих пор проходящий резервистскую службу. Не удивительно, что и
реагировал он на сообщение о теракте как врач и как офицер -
молниеносно и без паники.
Я живу в Беэр-Шеве более четверти века, но ничего подобного в нашем
городе никогда не случалось, - говорит он. - В августе 1995 года,
когда на Арадском фестивале разразилась трагедия, больница «Сорока»
тоже приняла порядка ста пятидесяти раненых. Но вчера оба теракта
были совершены в двух шагах от больничного комплекса, метрах в
семистах отсюда, так что на подготовку к приему пострадавших
времени не было вообще. Нам передали, что речь идет о мегатеракте
третьей степени. Персоналу больницы удалось в считанные минуты
включиться в режим чрезвычайного положения, никаких промедлений с
приемом раненых не было.
Из 106-ти пострадавших, доставленных в приемный покой, 18 было
госпитализировано, состояние троих оставалось утром 1 сентября
тяжелым.
В час дня, когда я уезжала из Беэр-Шевы, на кладбище хоронили
первую из шестнадцати жертв чудовищного теракта.
31 августа глава правительства Ариэль Шарон заявил: «Мы будем
бороться с террором всеми силами - вне всякой связи с
«односторонним размежеванием», которое будет осуществлено в любом
случае».
А утром 3 сентября на город Сдерот было выпущено три ракеты
«Кассам». Одна упала неподалеку от детского сада, две других – на
расположенных рядом улицах. Несколько человек в шоковом состоянии
было доставлено в больницу.
Несмотря на это, Израиль твердо намерен бежать из сектора Газа. Под
шквальным огнем.
Фото автора. На снимках:
15-летняя
Оля с младшим братом
Этот металлический шарик диаметром в сантиметр был извлечен у Бори
из брюшной полости
12-летний Боря Малюго: «Я просил: «Доктор, не хочу умирать!»
Евгения, мать Бори: «Спасибо, теперь уже все в порядке»
Военнослужащие на месте теракта в центре Беэр-Шевы
"Новости недели", 2.09.2004
Другие статьи о терактах
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|