Людмила Лагуш

Двадцать лет спустя...

Возвращение к истокам "Шалом ахшав".

356 офицеров-резервистов ЦАХАЛа (среди них 105 - в чине от полковника до генерала армии) передали петицию Биньямину Нетаниягу, в которой призывают главу правительства Израиля сосредоточить усилия на реализации Норвежских соглашений. В письме-обращении подчеркивается: если глава правительства не примет решения о немедленном проведении второго этапа передислокации, Израиль ожидает возобновление интифады или военная конфронтация. "Нам известно: безопасность достигается только в условиях мира", - написали авторы петиции.

Среди подписавшихся - люди разной политической ориентации (есть среди них и два офицера, проживающие на территориях, в том числе и в районе Хеврона, сын родной сестры покойного Ицхака Рабина).

Комментируя этот факт, израильская пресса вспомнила, что ровно двадцать лет назад с аналогичной петицией к премьер-министру Менахему Бегину обратились 300 офицеров ЦАХАЛа, молодых граждан страны разной политической ориентации. Символично, что идея нового обращения, - теперь уже к Нетаниягу - принадлежит Нафтали Разу, одному из тех офицеров, чья подпись стояла под обращением к Менахему Бегину. Разница заключается лишь в том, что тогда авторы обращения писали, что нельзя "повелевать" миллионом палестинцев, а сегодня палестинцев, которыми нам по-прежнему не удается "повелевать", уже два с половиной миллиона.

Именно тогда, в 1978 году, после этой акции и родилось общественное движение "Шалом ахшав" ("Мир сегодня"),

Я беседую с г-ном Вилли Гафни, одним из организаторов движения "Шалом ахшав", сыгравшего важную роль в реализации идеи мира на Ближнем Востоке.

- Давайте сразу подчеркнем, чтобы не возникло путаницы, - предложил Вилли Гафни, - "Шалом ахшав" - не партия, а именно движение. Движение создается для реализации, осуществления или хотя бы продвижения какой-либо идеи. Партия - это аппарат, который работает или нацелен на достижение идей, целей, задач общественно-политического характера. Движение наше стало возможным и набрало силу в израильском обществе только по одной причине: то, во что мы верили, мы считали единственно правильным.

Мы хотели оказывать влияние прежде всего на тех, кто принимает решения государственной важности. Но не менее важным для нас было формирование и новой общественной позиции, нового мышления в израильском обществе. Но мы никогда не хотели и не стремились превратиться в партию, не желали стать аппаратчиками: если бы мы превратили "Шалом ахшав" в партию или просто связали бы себя с какой-то одной определенной политической партией, мы бы закрыли двери перед другими партиями, существовавшими на израильской карте. Сила и доблесть (я не побоюсь этого слова!) движения "Шалом ахшав" заключались в том, что его двери всегда были открыты для тех, кто ВЕРИЛ В МИР.

- И ни одного исключения? Никто из членов организации не воспользовался политическим трамплином для прыжка в высоту?

- Нет, исключения были. Деди Цукер, например. Он, что называется, хотел бежать впереди паровоза: Деди мечтал стать депутатом кнессета - и он пришел к цели, присоединившись к блоку МЕРЕЦ. Легитимно. Имел право.

- Г-н Гафни, давайте поговорим о том самом письме, которое легло на стол главы правительства в его канцелярии.

- Я сомневаюсь, что письмо, подписанное армейскими офицерами, легло на стол к Нетаниягу. Признаюсь, о нем я узнал из газет, поэтому подробности мне неизвестны. Я случайно увидел объявление-призыв, из которого не было ясно, кто дал и кто оплатил это объявление. Сегодня я уже не в центре деятельности движения "Шалом ахшав" и не в гуще политических событий. Устал, взял перерыв, переключился на другую работу... Хотя от идеи мирного сосуществования двух народов на одной земле не откажусь до конца дней своих...

Но очевидно, что стиль обращения к главе правительства был точно таким же, как и письмо другого поколения армейских офицеров 20 лет назад... Это событие я помню очень хорошо.

- Тогда обратимся к истории. Итак, 1977 год.

- Когда к власти пришел лидер Ликуда Менахем Бегин, в Израиле царила общая атмосфера предчувствия катастрофы, новой войны с арабами. Власть перешла к правительству правого национального лагеря. А правые всегда стремились к войне, к решению проблем с помощью силы. Стало быть, Бегин приведет к войне! Так думали многие израильтяне, особенно те, кто участвовал в становлении страны с момента ее создания. Но!

Бегин поразил всех, когда в ноябре 1977 года принял в Израиле президента Египта Анвара Садата. И все буквально закричали: "Какая радость! Какое счастье!" Но были и скептики, во всем и всегда сомневающиеся, которые не поверили в истинность намерений Садата и Бегина - и расценили начавшиеся шаги к миру лишь как "политическую игру". Даже когда Менахем Бегин отправился в Кемп-Дэвид, кем-то довольно настойчиво распускались слухи о том, что "этот человек крайне правых взглядов никогда не согласится на необходимые и вынужденные территориальные уступки даже в обмен на мир с грозным арабским соседом". Именно в этот период молодые офицеры запаса написали письмо, которое решили направить главе правительства Израиля. Его содержание было таким:

"Мы - граждане страны, свободные от политических пристрастий, готовы сделать все для страны и ее правительства во имя одной цели - мира! Мы хотим быть уверенными, что правительство Ликуда сделает все возможное, чтобы заключить мир с Египтом".

Я в то время был генеральным директором журнала—"New outlook" ("Новый взгляд"). Это был ежемесячный политический журнал на английском языке, который был создан в середине 50-х годов по инициативе Мартина Бубера, одного из наиболее известных мыслителей нашего столетия, крупного еврейского философа, проживавшею в Германии. Бубер являлся сторонником мира с арабскими соседями, а потому решил, что следует создать журнал на английском языке, который в равной степени доступен двум народам-соседям. На его страницах предполагалось начать разговор о необходимости прямого диалога между народами Ближнего Востока. Я пришел в редакцию журнала в 1977 году сразу на должность. За плечами у меня уже была служба в армии (я ушел в звании майора запаса). Главным редактором журнала был Симха Флапан - очень известный в Израиле журналист, интеллектуал, человек с новым мышлением... Многие тогда считали его "троцкистом". Как-то раз он зашел ко мне в кабинет и сказал: "Вилли, ко мне пришли три молодых офицера, они составили письмо-обращение к премьер-министру Бегину и просят, чтобы и ты поставил свою подпись под ним". Через несколько минут офицеры были в моем кабинете. Я прочитал письмо и сказал: "Я согласен с каждым словом вашего обращения. Честь вам и хвала! Но я его никогда не подпишу". Они тут же возразили: "Но если здесь будет стоять ваша подпись - и другие подпишутся..." "Именно поэтому я не поставлю свое имя! - ответил я. - Поймите меня верно: на мне уже много лет "печать" поборника мира, человека крайне левых взглядов, выступающего против политики нынешнего правительства. Письмо же ваше будет иметь смысл и общественный вес, если под ним будут подписи людей как левой, так и правой политической ориентации..."

- Иными словами, ваше имя под обращением автоматически превращало это письмо в политический и явно "красный" документ?

- Однозначно. Для правительства Менахема Бегина и национального лагеря мое имя было своего рода "красной тряпкой" - постоянным раздражителем. Таким образом, я сказал этим молодым парням (им было лет по 25-28): "Я не подпишу, но я вам помогу". И еще я им посоветовал не гнаться за подписями известных военных командиров - пусть это будет письмо молодых офицеров ЦАХАЛа в звании не выше капитана.

Так появилось это письмо-обращение с тремястами подписями - оно и было отправлено главе правительства Израиля (кемп-дэвидские переговоры уже шли полным ходом).

"Езжай в США с миром и возвращайся с миром! Не важно, что стоит за твоими плечами. Мы все принимали участие в войнах. Сегодня мы хотим, чтобы в стране насту пили, мир и спокойствие", - с такими пожеланиями обратились молодые офицеры к Менахему Бегину. Естественно, я не мог запомнить все триста имен. Но многие из них - сегодня люди весьма известные. Часть - и это я знаю точно - ушли в бизнес: так, один стал генеральным директор фирмы "Макдональдс", другой возглавлял промышленный атомный комплекс "Кур" и т.д.

- Давайте вернемся к письму. Известно, что на Бегина оно произвело сильное впечатление. Даже несмотря на то, что он на него не ответил...

- Как не ответил и Нетаниягу. То обращение не имело политической окраски, в нем не было таких одиозных для Бегина имен, как Вилли Гафни или Ури Авнери (главный редактор газеты "Олям hазе", человек, который одним из первых встретился с Арафатом. -Л.Л.). Глава правительства Ликуда готовился совершить трудный для себя политический шаг - подписать мир с Египтом в обмен на Синай, а в письме он увидел выражение общественной позиции, глас народа.

- Значит, тогда, в 1977-м, офицеры старшего поколения письмо не подписали?

- Нет. Мы считали себя уже "стариками" - 40-45 лет: за нашими плечами были все войны. Нам было важно, чтобы в борьбу вступило новое поколение. Но и в стороне от таких важных событий и дела мира мы оставаться не хотели...

- И родилась идея движения за мир с арабскими соседями?

- Верно. Причем мы чувствовали, что земля буквально горит под нашими ногами. Отсюда и название - "Шалом ахшав". Центр движения находился в моем кабинете, в редакции. И спустя три месяца я сказал своим товарищам: "Немедленно выбирайтесь отсюда!"

- Почему? Журнал угрожали прикрыть?

- Произошла такая история: Нахум Барнеа, ныне известнейший журналист, политический обозреватель "Едиот ахронот", а тогда совсем еще молодой человек, посвятил мне целый разворот в газете "Давар". Барнеа писал: "Шалом ахшав" - организация молодых израильтян, но финансирует ее миллионер, в руках которого находится всемирно известная ювелирная фирма "Фаберже". Понимаете? Нахум не хотел называть моего имени, или Симхи Флапана, редактора журнала, или генерала Мати Пеледа. И написал: "Здесь есть деньги "Фаберже".

- А это было неправдой?

- Сегодня уже не секрет, кто финансировал движение "Шалом ахшав". Там было несколько человек, в том числе, и Сэм Рубин, один из хозяев компании "Фаберже"... Спустя несколько дней после того, как была опубликована статья Нахума, мне позвонил Нафтали Блюменталь, генеральный директор концерна "Кур", и сказал: "Нам нужно встретиться и поговорить". Я пришел к нему со своими друзьями, офицерами запаса...

- И услышали?

Услышали следующее: "Друзья, ваше начинание - прекрасно. И вам нужно помочь! Я готов найти деньги для поддержки "Шалом ахшав". Тогда-то у меня и возникла идея создать дополнительную организацию, которую мы условно назвали "Родительский комитет "Шалом ахшав".

- Так появилась дееспособная "мама", которая могла растить "ребенка"?

- Понятно, что начинание требовало финансовой поддержки. Мы были уже "стариками", а значит - родителями "Шалом ахшав". Рассчитывать на понимание со стороны государства или правого правительства, естественно, не приходилось, а примыкать к какой-то конкретно левой партии мы не хотели. Нам нужно было быть независимой организацией.

- Вилли, а Вы - независимый человек?

- В своих политических взглядах - да. После войны Судного дня я решил, что верить могу только собственным глазам и ушам. Если будет время, я вам эту историю расскажу. Но я нигде и никогда не скрывал, что являюсь членом партии Авода. Я много лет дружил и общался с Шимоном Пересом, с начала 90-х стал очень близок и с Рабином, так как понимал, что только он может вернуть партию к власти. Его семья стала мне родной после убийства Ицхака я очень сдружился и с Леа, и с Далией... Но вернемся к "Шалом ахшав". Мы были убеждены в том, что руководить движением, задавать ему тон должны молодые. А мы, старики, - сила вспомогательная.

- И кто же были эти "старики"?

- В "родительском комитете"? Около десяти человек: Давид Мошевиц ("Илит"), Нафтали Блюменталь ("Кур"), несколько крупных промышленников - например, один из руководителей "Дельты" и ваш покорный слуга. Я выполнял роль координатора Центра "Шалом ахшав". Для себя я решил: надо выбрать правильное направление - и двинул в сторону предпринимателей, промышленников. Я исходил из собственной политической концепции: мир - это хорошо прежде всего для экономики. Если в регионе будет мир - будет экономический расцвет. Тогда многое можно сделать. Известно, что на Западе промышленная олигархия - люди консервативные. Израильтяне во многом не были исключением. Мне важно было развернуть их в сторону мира, заразить своими идеями.

- И в результате?

- Убежден, что именно и этом мы преуспели. Сторонниками мира и "Шалом ахшав" в Израиле стали крупные израильские бизнесмены, промышленники, предприниматели. Следует добавить, что наше начинание подхватил Шимон Перес, и сегодня его Центр мира базируется именно на нашей идее: мир на Ближний Восток принесут люди дела, бизнеса и сделают это гораздо быстрей и успешней, чем политики!

- Г-н Гафии, вы много и часто встречались с палестинцами - активистами ООП, простыми людьми, палестинской интеллигенцией... Мне известно, что Ясера Арафата Вы знаете лично. Я не ошиблась?

- Знаю, но не люблю. Арафат -человек малосимпатичный, во всяком случае, такое у меня создалось впечатление. Мелковат он и для той роли и исторической миссии лидера палестинского народа, которая ему выпала. Он маленький диктатор, который в первую очередь плох для самих палестинцев.

- А кто для них хорош?

- Я бы хотел видеть во главе палестинской автономии Абу Мазена. Для нас это - идеальный партнер. Но, увы, он не обладает магией обаяния, харизмой, которая есть у Арафата. Да, да, не смейтесь (я действительно с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться: Арафат и обаяние - это как-то с трудом укладывалось в моей голове. Впрочем, речь ведь идет не о мужском обаянии, а о политическом, умении привлечь к себе людей - не женщин, а сторонников, народ, толпу... - Л.Л.): Мазену не хватает именно той харизмы, которой сполна наделен Ясер Арафат.

- Г-н Гафни, сегодня мирный процесс находится в состоянии ступора. И что странно: призывы к палестинской администрации усилить борьбу с террором заглушаются требованием, отменить Палестинскую хартию. Вы почти двадцать лет были в гуще развития израильско-палестинского диалога. Хартия, с вашей точки зрения, действительно является серьезной преградой на пути продвижения к миру с ООП?

- Во-первых, этот документ я читал, что называется, от корки до корки. Изучал его неоднократно. Могу утверждать, что мало кто в Израиле читал до конца Плестинскую хартию. Как правило, большинство рядовых израильтян знают лишь те ее параграфы, которые касаются призывов к уничтожению Израиля.

- К слову, недавно одна из русскоязычных газет опубликовала текст Хартии, так что и "русская" община могла с ней подробно ознакомиться.

- Что ж, знания никогда не бывают лишними... Давайте договоримся: я не стану выражать своего мнения, а сошлюсь на такой авторитетный источник, как ныне покойный генерал Йегошафат Харкаби, занимавший в свое время пост начальника отдела секретной информации ЦАХАЛа, а позже, будучи профессором-арабистом, преподававший в университете. Лет пятнадцать назад Иегошафат пригласил меня на встречу и с ходу спросил: "Что ты думаешь о палестинцах?".

- То есть арабист обратился к специалисту в более узкой области - палестиноведу!

- На профессора в этом вопросе я потяну вряд ли. Но как доцент вполне справлялся... Изложив Игошафату свое мнение, я поинтересовался его отношением к Палестинской хартии. "Это уже "мертвая собака" (что, наверное, можно перевести, как "мертворожденный ребенок". - Л.Л.), и, если ты хочешь знать правду, то во всем виноват я!" "Как это?" - изумился я. "А вот так: взял этот документ и перевел его на несколько языков, - ответил генерал. - Понимаешь, нам было важно, чтобы о Хартии и, главное, об истинном лице палестинцев и их цели уничтожить Израиль узнал весь цивилизованный мир. Тогда ведь только и говорили, что об израильской агрессии в отношении арабских стран-соседей... Но если ты подойдешь к любому рядовому палестинцу из Газы или Рамаллы и спросишь его, читал ли он Палестинскую хартию, то он только рот раскроет от удивления..."

- Странно! В СССР первоисточники читали практически все. А как изучали все постановления съездов КПСС!..

- Все верно: идеология и пропаганда делали свое дело. Возвращаясь же к Хартии, повторю: мы и были теми людьми, кто раздувал значение этого документа. Нам был необходим большой шум, общественный резонанс. Короче, все та же пропаганда! Но когда я спросил у профессора Харкаби, каким образом можно отменить Хартию, он пожал плечами и ответил:

- Нет таких возможностей. Хартия - это документ исторической важности. В нем - и идеология народа, и его психология, и своя философия. И ты не можешь отменить его одним росчерком пера или параграфом постановления. В таких случаях отмена означает создание нового документа или ревизии уже существующего в соответствии с новыми историческими условиями. Кстати, Ицхак Рабин и Шимон Перес поняли это! А тот спор, который вновь возник сегодня вокруг Хартии, свидетельствует только о недальновидности наших политиков, их неспособности выделять главное из суммы различных проблем! Вы только вдумайтесь! Палестинский совет - высший законодательный орган автономии - Хартию отменил, Арафат представил США письменное доказательство того, что антиизраильские пункты из Хартии убраны, Исполком ООП утвердил это решение, две трети проголосовали "за". То есть процедура была выполнена, что вполне достаточно! Так нет, теперь мы добиваемся, чтобы Хартия была "забракована" так называемым "палестинским парламентом в изгнании"...

- Существует позиция, в соответствии с которой изменения в Палестинскую хартию должны были быть внесены на этапе окончательного урегулирования, когда определится статус палестинского образования.

- Логично! Ведь если они сегодня заново перепишут Хартию, то там обязательно появится такой пункт, как "Палестинское государство со столицей в Иерусалиме".

- Но ведь Арафат и палестинцы говорят об этом уже сегодня. Да что там говорят - требуют!

- Ну и пусть себе говорят! Видите ли, есть принципиальная разница между тем, что ГОВОРЯТ о статусе и что ФИКСИРУЮТ в документе исторической важности. Как могут сегодня палестинцы написать новую Декларацию без слова "Палестина", Палестинское национальное независимое государство? Поставьте себя на их место!

- Но нынешнее израильское руководство отказывает им в этом праве.

- Отказать можно. Это не запрещено. С другой стороны, нет такого народа на земле, который бы не стремился к национальной самостоятельности. На вещи же надо смотреть реально! И задавать себе реальные вопросы. В частности, кого и чего мы боимся? Кто-нибудь сегодня - пусть даже из числа крайне правых - допускает хотя бы в мыслях, что пункт палестинской Хартии об "уничтожении Еврейского Государства" может быть реализован на практике? Каким образом? С чьей помощью? Каким оружием?!..

Что же касается их мечты о собственном государстве со столицей в Иерусалиме, то и мы тоже мечтаем проснуться как-нибудь солнечным ранним утром и не увидеть перед собой ни одного палестинца - вокруг одни евреи, естественно, любящие друг друга. Ясное дело, что вслух об этой мечте мы не говорим, маскируя ее более гибким политическим термином "разъединение". Палестинцы - народ примитивный, у них с терминологией хуже, она у них была и еще долго останется дикой, нецивилизованной. В свое время профессор Йегошафат Харкаби, дабы наглядно объяснить разницу между национальной мечтой и реальностью, привел такой пример: у истоков создания СССР стояли люди, которые мечтали о мировой коммунистической революций. Их преемники были куда скромнее и мечтали об установлении социалистического строя во всем мире. Чем кончилось эти геополитические фантазии, не мне вам рассказывать... А что мы, израильтяне? Мы тоже всегда мечтали о неделимом и едином Израиле, -по обе стороны реки Иордан. А многие и продолжают мечтать. И даже документы создают ничуть не слабее Палестинской хартии. Правда, действительность преподнесла нам совсем иное. Впрочем, для настоящих евреев святой всегда была Тора, а не земля...

январь 1998

К списку статей

Наши баннеры: