|
Александр Лихтикман Уридановщина
Tabula rasa
Боже, помилуй военных аналитиков израильских СМИ и пошли им стакан
молока – за вредность! Специфика их непростого труда заключается в
необходимости искать и находить логическое зерно даже там, где его
заведомо нет. Журналист, комментирующий события, относящиеся к
«области безопасности», не может высказать собственное мнение – это
задача его коллег-публицистов. Военный обозреватель имеет право
лишь цитировать «осведомленные источники» и оперировать цифрами и
фактами, не позволяя себе делать далеко идущие выводы. Например,
растолковывая смысл очередной массовой амнистии террористов,
позволительно перечислить организации, в которых они состоят,
сделать небольшой экскурс в историю террора, начиная с 60-х годов,
рассказать о взаимоотношениях главарей, блеснув эрудицией и знанием
множества арабских фамилий и кличек. Желательно также упомянуть,
что амнистируемые не успели (если это было условием освобождения)
пролить кровь или сумели только изувечить, но не убить. И
совершенно необходимо подчеркнуть, что списки на освобождение,
составленные политиками, заверены лучшими специалистами системы
безопасности, гарантирующими почти стопроцентную безобидность
подобного шага. Что неуместно, так это напоминать о последствиях
предыдущих амнистий. Потому что, тогда, вместо заумного
комментария, может получиться одно короткое еврейское слово:
«Гевалт!»
Военный аналитик в Израиле напоминает бабочку-однодневку. Каждое
событие он вынужден рассматривать заново, с чистого листа. Эхуд
Яари, Аарон Барнеа, Рон Бен-Ишай и пр. на протяжении десяти лет
объясняли народу преимущества создания автономии, отступления
ЦАХАЛа из населенных арабами городов, господствующих высот и
стратегических шоссе, вооружение Армии освобождения Палестины
израильским оружием и так далее, причем, с точки зрения обеспечения
безопасности, со ссылками на военные источники. Трудно представить,
что творится у них в голове. То шейх Ясин – главарь ХАМАСа, опасный
преступник и требуется оправдать его содержание за решеткой, то он
– слепой старик, мечтающий умереть в своей постели. Семь лет прошло
с тех пор, как Нетаниягу отпустил его на свободу – шейх жив-здоров,
мишень для будущей точечной ликвидации. И ведь никто не призовет к
ответу ни Биби, ни тех, кто в свое время дал профессиональную
рекомендацию освободить «старого больного человека», ни студийных
военкоров.
Вводится блокада «территорий» – правильно, объявляется отбой – еще
лучше. Раздаем оружие террористам – хорошо, конфискуем – прекрасно.
Проводим точечные ликвидации, воздерживаемся ли – все всегда
сходится, кроме конечного результата. Год назад Ариэль Шарон
выступал против строительства забора, сейчас – за, что будет завтра
– неизвестно. Скорее всего, государственная комиссия по
расследованию. Но правительству, выступающему в ипостаси «борца за
безопасность», гарантирован оправдательный приговор прессы. Так же,
как и силовым структурам, беспрекословно выполняющим распоряжения
политического руководства. Конфликтов между ними не бывает: ни один
высший военачальник или чин ШАБАКа не ушел в отставку и не был
уволен из-за несогласия с линией правительства. Другое дело –
неудовлетворенные амбиции, здесь примеров сколько угодно. Хотя
теперь, оглядываясь назад, мы видим, что оснований для чисто
профессиональных разногласий в последние годы было больше, чем
достаточно.
Лояльность
Прессу принято называть сторожевым псом демократии. Сравнение не
предполагает особого дружелюбия к властям, ведь именно от них и
нужно сторожить демократические ценности, не от избирателей же? В
первые послеословские годы не только правые издания, но и депутаты
от оппозиции постоянно муссировали тему предвыборных обязательств и
делали вывод о незаконности проводимой политики. Так как, ответить
было нечего, Рабин и его министры избегали пленарных заседаний, а
интервью давали только проверенным журналистам. После 4 ноября,
власть, играющую не по правилам, некому, как следует, облаять и
покусать. Призывы к соблюдению демократических правил были признаны
антидемократическими, популистскими, чуть ли не подстрекательскими.
Народные избранники не скрывают расхождений с программой
собственной партии, даже находят в этом повод для гордости.
Например, когда в ходе встречи с поселенцами в Эли председателя
парламентской комиссии по иностранным делам и обороне Юваля
Штайница спросили о причинах послевыборной эволюции его взглядов на
заборостроительство, тот с готовностью ответил: друзья, скажу прямо
– я передумал.
С признанием легитимности любой политики правительства пресса
лишилась единственного объективного критерия оценки – соответствия
предвыборным обещаниям. Пространство политического комментария
напоминает карцер с зеркальными стенами. Отчаяние, вызванное
невозможностью повлиять на происходящее, сублимировалось у многих
правонастроенных публицистов в столь же сильное желание поверить в
«доброго царя». Нынешние интервьюеры не задают вопрос о том,
насколько политика Шарона отклоняется от программы «Ликуда», и чьи
интересы он, собственно, представляет – это «несерьезный уровень».
Премьера спрашивают, что лично он считает правильным?
Каково лично его мнение по актуальным вопросам? А то, и что
лично он любит покушать? В аналогичном духе репортеры
«Русских ведомостей» брали когда-то интервью у великих князей.
Таким образом, порочный подход военных обозревателей, базирующийся
на благонадежности и вере в позитивную логику, распространился в
область идеологии и политики. В накликанной Теодором Герцлем
«аристократической республике» лояльность означает непоколебимое
личное доверие к главе правительства. В нашем случае – еще и к его
высочайшим отпрыскам, более уязвимым для «вражеских поползновений».
Если же есть доверие, искусство оправдания не представляет особой
сложности, тем более, для людей творческих. Так появились версии о
тайных планах Шарона, якобы замыслившего трансфер арабов, и
ведущего на этот счет переговоры с иорданским королем Абдаллой, о
его намерении создать заведомо нежизнеспособное арабское
государство, чтобы вскоре заново оккупировать его и т. д. Причем,
нынешних оправдателей не требуется даже подкармливать в ресторанах
и парить в гостиничных саунах, как при Бараке. Они сами,
добровольно взяли на себя миссию адвокатов дьявола, не видя в упор
тревожных симптомов. Так, заслугой Шарона объявляют естественный
прирост в поселениях за то время, что он возглавляет правительство.
На нашей доисторической родине это называлось лакировкой
действительности.
«Вера выше разума»
Трепетное, сыновнее отношение к главе правительства породило такое
явление, как уридановщина, по имени верного Ури Дана – придворного
журналиста, сопровождающего Шарона с блокнотом вот уже несколько
десятков лет, «пророчествовавшего» ему премьерское кресло еще в
далекие семидесятые. Для Ури Дана нет разницы между рутинным
заседанием правительства и военной операцией. И то, и другое –
недоступно пониманию дилетанта, каковым можно считать и его самого.
Да и незачем простым смертным все знать, им же хуже. Разве
недостаточно того, что государством управляет человек по имени
Ариэль Шарон? Сказали бы спасибо, что вообще разрешили за него
проголосовать, а то ведь можно было, прикрываясь чрезвычайным
положением, отложить всякие формальности до лучших времен.
Ури Дан дает личный пример веры, он целиком полагается на своего
кумира и призывает к этому многочисленную аудиторию. Нужно просто
поверить, положиться на профессионализм и добрые намерения главы
правительства. Какие же еще могут быть намерения у боевого
генерала, столько сделавшего для страны и пострадавшего за правду?
Или кто-то усомнился? А если хочется покритиковать – так только
оппозицию. Для того она и существует в демократическом государстве,
не правда ли? Критикуйте на здоровье Переса, Бейлина, Мицну,
Сарида, Гистадрут, вообще левых – от них не убудет. Бей их,
лежачих, а власть – не тронь!
В газетных статьях и радиовыступлениях Ури Дан предстает в образе
восторженного ретрограда, по-детски радующегося всякий раз, когда
что-то в окружающей действительности напоминает давно ушедший
идеал. Ему явно нравится звучание таких слов, как «патриотизм»,
«военно-воздушные силы», «полиция Израиля». Ури Дан может
совершенно серьезно спросить женщину, похоронившую сына-солдата,
как ей удалось вырастить героя? Или поинтересоваться у поселенца из
Нецарим, каким образом тому удалось сохранить приверженность
принципам сионизма? При этом, он искренне недоумевает, как вообще
могла зародиться мысль оказать сопротивление в случае
насильственного демонтажа? Приказ ведь отдадут не разные
леваки-пораженцы, а наше родное правое правительство!
Метод, предложенный Ури Даном, активно применялся радиостанцией
«Аруц-7», воевавшей с фантомами пост-сионизма и «женевскими
заговорщиками» куда активнее, чем с правительством, которое ее и
закрыло. «Аруц-7» вовсю раздувала право-левый антагонизм,
неудовлетворенность демократией и ностальгию по сильной власти. Ее
отсутствие в эфире, видимо, уже сказывается на опросах
общественного мнения. Неудивительно, что накануне «односторонних
уступок», решено было не оставлять поселенцев без промывки мозгов.
Так как, другого радио они принципиально не слушают, правительство
в срочном порядке занялось легализацией. Кто еще с таким пафосом
заклеймит на свою голову солдат-отказчиков? Для кого еще
«проникновение» анархистов на телевидение представляет большую
угрозу, чем само заборостроительство?
«Вести», 8.01.2001
Другие статьи на тему:
Моше Фейглин Что движет Шароном?
Александр Риман Речь Ариэля Шарона в Герцлии как ханукальный подарок населению Израиля
Софья Рон-Мория Ограда: победа Шарона
Моше Фейглин Закрытие радиостанции "Седьмой Канал"
Все о заборе
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|