Александр Лихтикман

Моральный ущерб

Зачем же так грубо, начальник?

Наблюдение за способами претворения в жизнь плана разрушения поселений наводит на грустные мысли. Но особенно удручает примитивность сопровождающей агитации. Примитивность, переходящая в топорность. Неужели глава правительства настолько низкого мнения о гражданах страны, что верит, будто базарными уловками и популистскими приемами можно кого-нибудь убедить? Большинство населения все-таки евреи, не тамбовские мужики и не обитатели пинских болот! Зачем же так грубо?

Представим себе такую сцену. Сидит глава правительства в своем кабинете и размышляет о том, как совладать с министрами, верными результатам партийного референдума. И тут заходит советник по стратегическим вопросам (не государственным, разумеется, а сугубо личным) и предлагает объявить «проблематичных» министров карьеристами, пекущимися исключительно о своих должностях. Выступить с заявлением, а на Решет-бет пусть составят комментарий в нужном духе – авось, кто поверит? И глава правительства соглашается, так как, своего варианта у него, видимо, нет. А может быть, это была идея самого Шарона? Уж очень искренне клеймил «амбиции» политических противников. Как будто само это слово противно произносить, а уж явление, им обозначаемое, и вовсе говорящему чуждо и незнакомо.

Или другой ребус – в каком виде поставить на голосование план отступления, если, с одной стороны, его нужно изменить, а с другой – оставить неизменным? Разделить на этапы по «принципу салями». Министрам будет легче голосовать за первый этап, потому что большинство поселений останутся пока нетронутыми. На втором же этапе вообще оставляем Гуш-Катиф в покое и занимаемся Самарией. А там, глядишь, насильственное изгнание и разрушение станут привычными явлениями, появятся опытные «депортаторы» без страха и упрека, наверняка, прольется чья-то кровь. Придушить поскорее из милосердия, и дело с концом!

Каким же запасом цинизма и пренебрежения собственным народом нужно обладать, чтобы избрать такую модель? Как же нужно презирать демократию, чтобы, добившись искусственного большинства путем увольнения нужного числа несогласных, тут же победоносно заявить: правительство утвердило!

Но самый простой и безыскусный приём применяется к поселенцам. Деньги! Наличные! «Налетай, хевре, пока не передумали! Балабайт сошел с ума!» Расчет на банальный подкуп предложен настоящими знатоками восточной ментальности, не хуже тех, что воюют в Ираке. Если вдруг поселенцы в массе своей откажутся от задатка, превышающего в несколько раз рыночную стоимость их домов, можно будет говорить о чуде. Это значит, что Господь Бог скрепил их сердца и придал силы для дальнейшего сопротивления. А если они поступят так, как поступил бы любой нормальный гражданин в ответ на аналогичное предложение правительства?

Перевод дискуссии на язык шекелей представляется Шарону наиболее удобным. Началась бы привычная торговля, спор о привязке обещанной суммы к доллару или к индексу цен, переговоры об альтернативных земельных участках в пустыне для выселенцев и т. д. Договорились бы! Невосприимчивость основной массы кандидатов на депортацию к денежному аргументу – иррациональный фактор, который может оказаться решающим. Но полагаться только на чудо нельзя. Поэтому еще до того, как правительство направило все усилия на деморализацию «противника», следует напомнить – поселения принадлежат не только тем, кто в них сейчас проживает.

Если уж платить компенсации, то и жителям Сдерота, Ашкелона, Ашдода, Кфар-Сабы, Хадеры, окрестных киббуцов и мошавов – всем, кто может пострадать от чреватой ростом террора передислокации армии. А также всем патриотам Израиля – за моральный ущерб. Десятки тысяч человек приехали в День независимости в Гуш-Катиф. Разве они сторонние наблюдатели? Поселения Гуш-Катифа – общегосударственный проект, район развития первостепенной важности, а не чей-то частный бизнес. Их строили не для того, чтобы решить жилищную проблему энного числа семей. По большому счету, поселенцы не имеют морального права соглашаться на какой бы то ни было компромисс, не спросив мнения тех, от чьего имени они заселяли отвоеванные в ходе Шестидневной войны территории. Здесь мы возвращаемся к вопросу о всенародном референдуме, которого глава правительства боится, как черт ладана.

Удар под дых

Впрочем, и многим противникам главы правительства тоже негоже ратовать за демократию. Некоторые еще только вчера доказывали ее «непригодность», «чуждость иудаизму», и мечтали о нашем, израильском Пиночете, который наведет, наконец, порядок в стране. Что же теперь возмущаться? За что боролись, на то и напоролись. А то, что и диктатура у нас не в ту сторону вывернута, так ведь на всех не угодишь…

На этой неделе в гроб израильской демократии был вбит еще один гвоздь – на сей раз судьями БАГАЦа. Приговор по вопросу торговли свининой интересен, прежде всего, тем, что ограничиваются полномочия местных властей. Муниципалитеты – ближайшая к народу выборная власть. БАГАЦ – самая далекая и наименее подконтрольная. Тем не менее, «высшие судьи», о назначении которых народ узнает из газет, посчитали себя в праве ущемлять полномочия избранных городских советов. На очереди, надо полагать, вмешательство в работу домовых комитетов. Странно, что никто еще не догадался подать апелляцию с требованием «корректирующей дискриминации» при мытье подъездов и стрижке газонов.

Но решение БАГАЦа примечательно еще и тем, что оно квалифицирует граждан по степени религиозности. Согласно приговору, магазины, торгующие свининой, можно открывать в городских районах, «населенных преимущественно светской частью населения или не евреями» и запрещено – в «религиозных кварталах». Принцип – не спрос на некошерную продукцию, а все тот же моральный ущерб, наносимый религиозному еврею от вида свиного мяса. Но, какие критерии использует БАГАЦ?

В Израиле есть еврейские и арабские населенные пункты, но нет, и быть не может, религиозных и светских. Потому, что эти понятия – расплывчатые, не поддающиеся четкому юридическому определению. Слава Богу, граждане страны не обязаны указывать степень религиозности при получении удостоверения личности. Религиозность – частное дело каждого. И ни у кого, даже у БАГАЦа, нет права приравнивать нерелигиозного еврея к христианину, или требовать от граждан определиться в мировоззренческих вопросах. Например, один из основателей партии МАПАЙ, первый редактор гистадрутовской газеты «Давар» левый социалист Берл Каценельсон не скрывал своей фобии перед евреем, торгующим свининой. Рядом с его домом БАГАЦ разрешил бы открыть деликатесный магазин?

Если верить опросам, убежденных атеистов и анти-иудаистов в Израиле меньшинство. Большинство евреев называют себя приверженцами традиций или религиозными. Почему же судьи под председательством Аарона Барака решили, что еврея, не носящего головной убор или нарушающего субботу, вид свинины не оскорбит? На каком основании они пришли к этому выводу? Они кого-то опрашивали? У них есть точные статистические данные? Каким должен быть процент религиозных (с точки зрения БАГАЦа) жителей в том или ином районе, чтобы можно было открыть точку по продаже свинины? А если религиозных 10 процентов, их чувствами можно пренебречь?

Избранный подход, в основе своей, порочный и антидемократический. Жизнью в городах должны ведать муниципалитеты – коалиции, составленные из списков, баллотировавшихся на выборах, а не девять схоластов в судейских мантиях. Потому и подали Ясинов с Солодкиной апелляцию в БАГАЦ, что торговцев свининой не устраивали решения городских советов Тверии и Бейт-Шемеша и Кармиэля. Но удар был нанесен по всей системе местной власти, до сих пор пользовавшейся большим авторитетом, чем кнессет и правительство, именно, благодаря своей независимости и близости к народу.

Мутный осадок

Любители аналогий и прецедентов не могли не заметить, насколько богата перебежчиками и оппортунистами история правого лагеря, и как мало их было в левых партиях. То Абрашу Шарира приходилось зазывать «домой», то Элиэзер Мизрахи зачудил. Потом один за другим начали перерождаться Мило, Меридор, Шитрит, Давид Леви… А Сегев с Гольдфарбом! И всё вовремя, будто по заказу. Свое «отличное от партии мнение» у депутатов появляется исключительно на судьбоносных виражах нашей, напоминающей штопор новейшей истории. Если правительству, проводящему политику уступок, потребуется один голос для выживания – этот голос, наверняка, отыщется. Он ненадолго спасет положение, но и недельного продления агонии, как показал опыт, бывает достаточно для совершения необратимого вреда.

На этот раз выпал жребий Михаила Нудельмана – депутата от «Национального единства», до недавних пор одного из самых последовательных противников отступления вообще, и под огнем – в частности. Нудельман вдруг оказался в рядах сторонников плана демонтажа, и его больше не пугает перспектива усиления террористического анклава в секторе Газы. Он считает, что экономические реформы Нетаниягу скомпенсируют ущерб. Каким же, спрашивается, образом, если увеличение налоговых поступлений все равно придется потратить на войну? Или Нудельман вдруг поверил в подобострастные аналогии между Шароном и великими политиками мировой истории?

В свое оправдание Нудельман вначале приводил следующий довод: «Поселенцы за меня не голосовали!» Следовательно, он не обязан представлять их интересы. Здесь уважаемый депутат и вице-спикер ошибается. Еще как голосовали! Если бы кнессет составлялся на основе голосования поселенцев, список «Национальное единство» был бы костяком правящей коалиции, а сам Нудельман возглавлял бы одно из ключевых министерств. И среди опустивших в урну бюллетень с буквой «ламед» было немало новых репатриантов, проживающих в предназначенных на снос Шавей-Шомроне, Неве-Дкалим и других поселках и форпостах за «зеленой чертой». Как теперь выяснилось, они ошиблись, выразив доверие профессору из Львова, содействовавшему облегчению визового режима с Украиной, критиковавшего левых, и здраво рассуждавшего о победе над террором и экологических проблемах. Может быть, отступление из сектора Газы поспособствует охране окружающей среды – том смысле, что ее станет меньше?

Жалко только, что так поздно он отказался от значительной части электората. Элементарная честность обязывает сделать это до выборов, а не после. Так, или иначе, в очередной раз мы столкнулись с неуправляемостью депутата, избранного по списку, но уверенного в своем праве не соглашаться с единой программой, как будто он баллотировался по одномандатному округу. Забавно, но по «официальной версии» Нудельман подчинился решению партии Алия, обязавшей его поддержать шароновский план отступления. Не будем касаться обстоятельств принятия решения отмороженными органами этой, мало кому известной партии. Однако получается, что она гораздо влиятельнее Ликуда. Мнение ее считанных активистов оказалось куда весомее референдума в Ликуде с десятками тысяч участников.

«Вести», 17.06.2004

O плане Шарона

Другие статьи Лихтикмана

Hosting by