|
В последние десятилетия религиозные сионисты являются, пожалуй, наиболее бурно развивающимся сектором израильского общества. Год от года растет их влияние в культурной сфере, СМИ, армии и политике. Меняется и сам религиозный сионизм, перестраиваясь на ходу и ставя себе новые задачи, — об этом наш разговор с преподавателем Университета Ариэль, исследователем иудаизма Пинхасом Полонским.
— Пинхас, прежде всего несколько слов о том, каким образом вы, вундеркинд и призер Всесоюзной математической олимпиады 1973 года, стали «религиозным мракобесом». Естественен ли для человека с рациональным мышлением путь к Всевышнему?
— Мой путь к иудаизму начался с сионизма. В 17 лет (в 1975-м, в Москве) я решил, что мне, как еврею, будет правильнее жить в Израиле. Поэтому я пошел в подпольную группу изучения иврита, потом начал изучать Тору и иудаизм и постепенно осознал, что он соответствует моему взгляду на мир. Примерно к концу института (я учился на матфаке) я стал соблюдающим. Религия вовсе не противоречит рациональности — так же, как не противоречит рациональности любовь к искусству.
— Но в эпоху конца идеологий религия сталкивается с новыми вызовами…
— Думаю, что разговоры об отмирании идеологий преждевременны. Идеология совершенно необходима не только каждому человеку, но и любой социальной группе сегодня ничуть не менее, чем столетие назад. В целом, можно говорить о трех иерархических уровнях:
1) уровне идей, т.е. системы ценностей, которые разрабатывают духовные лидеры общества.
2) уровне идеологии, то есть перевода этих идей в практическую область. Идеология — это детальная карта того отрезка маршрута, по которому мы сейчас идем. Основные идеи религиозного сионизма заложили рав Кук и его ученики, но их интерпретация в современной жизни — это и есть идеология. И я лично занимаюсь разработками на этом уровне.
3) организационном уровне, то есть общественной и политической деятельности. На этом уровне я действовать обычно не берусь, из меня никудышный политик, потому что политик должен уметь со всеми договариваться и находить компромиссы, а я совершенно не склонен к этому. Мое дело — участие в разработке идеологии для современного религиозного сионизма.
— Многих отпугивает сам термин «идеология» — еще с советских времен...
— Я совершенно не считаю «идеологию» ругательным словом. Когда людей в СССР заставляли исповедовать советскую идеологию, естественно, они ее возненавидели. Если человека изнасиловали, он может возненавидеть секс вообще, но у свободного и здорового человека нет для этого причин. Принуждением можно уничтожить даже любовь, но это не значит, что идеология и любовь в принципе плохи. Без идеологии человек не в состоянии построить программу для своего продвижения, и тогда вся его жизнь сводится к текущему реагированию на обстоятельства.
— Насколько ортодоксальный иудаизм способен к идеологическому обновлению?
— Примерно каждые сто лет внутри ортодоксального иудаизма возникает новое революционное направление, что приводит к очередному расколу внутри ортодоксии — и это прекрасно, потому что столкновение мнений — это единственный путь к продвижению и развитию. На рубеже XVIII — XIX веков такой революцией стал хасидизм, на который Виленский гаон наложил херем, но хасиды не только преодолели херем, но и дали замечательный толчок развитию иудаизма. Через сто лет, на рубеже XIX — XX веков, революция пришла в виде религиозного сионизма, когда рав Кук раскрыл для иудаизма ворота в новый мир. В сегодняшнем Израиле религиозный сионизм — наиболее многочисленное течение внутри ортодоксии (15% еврейского населения Израиля, что больше всех хасидов, литваков и сефардских харедим вместе взятых). Религиозный сионизм оказал огромное влияние и на еврейскую религиозную философию, и на методику изучения Танаха и Талмуда, и на продвижение различных духовных проектов, главным из которых я считаю поселенческое движение в Иудее и Самарии.
Но прошло сто лет, и внутри религиозного сионизма назрел следующий раскол, чему я рад. Если связать человеку ноги, то они будут едины, только ходить он не сможет — для движения нужно, чтобы каждая нога могла двигаться отдельно. Развязывание ног — это еще не гарантия успешной ходьбы, можно неправильно переставлять ноги и упасть, но если они будут связаны — движения точно не будет. Раскол, намечающийся внутри религиозного сионизма, — это раскол между консервативной группой (в Израиле она называется «харедимными религиозными сионистами») и новой «модернистской группой». Разница между ними — в отношении к дальнейшей модернизации религиозного сионизма.
Все религиозные сионисты интегрировали ценности «ортодоксально-традиционные» (изучение Торы и соблюдение заповедей) с ценностями «национальными» (создание Государства Израиль, заселение Страны, служба в армии и т.п.), считая, вслед за равом Куком, что национальные ценности также берут свое начало в Танахе и еврейской традиции. Для «консерваторов» интеграции в иудаизм национальных ценностей — вполне достаточно. Но модернисты полагают, что надо интегрировать в иудаизм и ценности универсальные, прояснив религиозную ценность науки, искусства, демократии, прав человека, феминизма, и выйти на уровень прямого диалога со всем человечеством (а не только вести внутренний диалог внутри еврейского народа) — поскольку считают, что эти ценности тоже укоренены в Божественном Откровении. Это отнюдь не то, что в Америке называют «либеральная ортодоксия» (которая ищет компромисс с требованиями социума). Модернистская группа религиозного сионизма стремится интегрировать в иудаизм искру этих ценностей не потому, что нам нужен компромисс, а потому, что мы считаем, что это и есть Божественная миссия, порученная еврейскому народу: вести за собой весь мир в духовно-ценностном отношении. Я отношусь именно к этой группе и стараюсь активно в ней работать.
— Лично вы выдвигаете какие-то новые концепции, и если да, то какие именно?
— Моя книга по развитию иудаизма на основе учения рава Кука теперь переведена не только на английский, но и на иврит. Это вообще первый случай, когда еврейский религиозный текст переводится с русского на иврит, а не наоборот, и сейчас планируется рекомендовать эту книгу для изучения в некоторых израильских религиозных школах. Я также принимаю участие в разработке нового подхода к пониманию и комментированию Торы, делая это на основе идей р. Ашкенази (Маниту) и р. Шерки. Кстати, первые 6 томов моего комментария «Библейская динамика» вышли в свет в том числе и в киевском издательстве «Дух і Літера».
Работаю я также над новой концепцией религиозного сионизма в контексте этапов развития Государства Израиль. Есть представление о том, что Машиах приходит в две стадии: Машиах бен Йосеф и Машиах бен Давид. Стандартной моделью религиозного сионизма является отождествление Машиаха бен Йосефа с современным Государством Израиль и нерелигиозным сионизмом, вслед за которым должен прийти Машиах бен Давид. Но, на мой взгляд, есть основания говорить не о двух, а трех стадиях прихода Машиаха, символами которых являются Саул, Давид и Соломон. Эти три царя Израиля являются архетипами трех стадий еврейского государства, с разными установками и целями. Для Саула, только начавшего строить государство в ситуации порабощения евреев филистимлянами, главным были безопасность и нормализация еврейской жизни. Именно в это время народ просит пророка Шмуэля назначить царя, «дабы он защищал евреев, чтобы было, как у других народов». Ровно это — стать нормальным народом — захотели евреи, собравшиеся на Первый сионистский конгресс в 1897 году. И именно поэтому в 1904 году рав Кук постановил, что сионистское движение — это первая стадия прихода Машиаха, в нашей классификации — «царь Саул».
Следующий этап олицетворяет Давид, цель которого — национально-религиозное возрождение. И если война Саула — это попытка защитить евреев от филистимлян, у Давида к этому добавляется дополнительная мотивация — он возмущен тем, что Голиаф смеет поносить Всевышнего. Поэтому Давид возвращает ковчег в Иерусалим и продвигает национально-религиозное возрождение. Современное государство Израиль — это архетип Саула, а поселенческое движение исповедует идеологию Давида. Во многом поэтому и обострился конфликт между старым истеблишментом и поселенцами.
— Но Давиду не дали построить Храм…
— Действительно, Давид не может построить Храм, и только сын его это делает. Дело в том, что Соломон совершенно по-иному видит функцию государства. Его цель — распространение иудаизма в мире (в частности, поэтому он берет себе жен из всех народов). Храм нужен не на этапе национально-религиозного возрождения (на этапе Давида), но лишь на следующей стадии распространения еврейского учения, этапе Соломона.
Соломон — это иудаизм на уровне универсализма. Сто лет назад рав Кук провозгласил, что на уровне практической политики мы должны поддерживать Саула, но одновременно закладывать основы будущего Давида. Поэтому была открыта иешива «Мерказ а-рав», чей подход к сионизму отличался как от светских сионистов, так и от антисионистской ортодоксии того времени.
Сегодня наступает следующий этап, когда мы должны поддерживать Давида, то есть поселенческое движение, закладывая при этом основы будущего Соломона через интеграцию в иудаизм универсальных ценностей. Одно из важнейших направлений разработки универсального иудаизма — это феномен Бней-Ноах, «иудаизм для неевреев», движение, к которому присоединяется все больше людей на всех континентах.
— Но евреи — это вероисповедание. Что же представляют собой Бней-Ноах?
— Евреи это отнюдь не вероисповедание, а народ. Конечно, этот народ неразрывно связан с Торой, и поэтому принятие ее заповедей является неотъемлемым условием присоединения к народу — гиюра, а если еврей переходит в другую религию, то его еврейство «приостанавливается» (хотя и не теряется). Но при этом вполне возможно принять Тору и не становясь евреем. Собственно, именно такую ситуацию в мессианские времена описывают пророки: «И от всех народов будут приходить в Иерусалим для поклонения Царю, Господу Воинств» (Захария 14:16).
Народы мира остаются «народами», а не становятся евреями, но при этом поклоняются Всевышнему так, как это установлено в иудаизме, то есть в мессианские времена все они становятся «неевреями, исповедующими иудаизм» — и это является идеальным состоянием мира. Евреи же будут служить «народом священников» в этой религиозной системе. Бней-Ноах и являются такими «неевреями еврейского вероисповедания». Это означает, что иудаизм из национальной религии трансформируется в универсальную, к которой всякий человек может присоединиться независимо от своей национальной идентификации, оставаясь при этом в этническом смысле тем, кем он является. Т.е. рамки «еврейской религии» становятся несравненно шире (в перспективе — в десятки и сотни раз шире), чем рамки еврейской национальности. При этом «евреи по национальности» (включая, конечно, тех, кто прошел гиюр) будут ядром этой религиозной системы, ее священниками.
— А как к такой масштабной трансформации относится еврейский мир? Ведь некоторые преподаватели традиции, например, вообще не хотят читать лекции в нееврейской аудитории.
— Еврейский мир далеко еще сам не понимает, что происходит. Большинство ультраортодоксов совершенно далеки от подобного процесса. В среде же «вязаных кип» идет идеологическая борьба между «консерваторами» и модернистами. И в том, и в другом лагере хватает выдающихся раввинов, и это расслоение — естественный процесс. Поэтому в следующем поколении сформируются два вида религиозного сионизма — «ортодоксально-национальный» и «ортодоксально-национально-универсалистский».
— Я знаю, что вы также пытаетесь строить на новой основе взаимоотношения с христианами — что происходит в этом плане?
— Пока еврейский народ жил в диаспоре, мы сторонились серьезного диалога с христианством, поскольку опасались миссионерства с их стороны, а еврейской задачей в Изгнании было прежде всего выживание. Но сегодня, когда мы, как народ, уже выжили и сохранились, вопрос о целях нашего существования встал на новом уровне — что мы можем дать миру и как способствуем прогрессу человечества. В этом плане наше отношение к христианству, несущему человечеству еврейские тексты и представления, меняется с «опасливо-осторожного» на «сугубо положительное». Это, конечно, не означает, что между нами нет разногласий, они никуда не делись, но общего у нас гораздо больше, чем различий. Начальное обсуждение этой концепции изложено в моей книге «Еврейский взгляд на христианство. Две тысячи лет вместе», которая недавно вышла в московском издательстве «Книжники». Однако и иудаизму, и христианству предстоит пройти еще долгий путь, пока они достигнут настоящего взаимопонимания.
Беседовал Михаил Гольд
Хадашот, 7.2015
