|
Руди ПортнойДва
мира – два Шапиро
Рассказ, публикуемый далее, Руди Портной записал в 2001
г.; он планировал написать и другие рассказы, участником или
свидетелем которых он был и которые охватывали бы три периода его
жизни: два первые – в бывшем СССР (российский и грузинский), и
третий – в Израиле. Планировал, но не успел... Быть может, его
друзья и люди, встречавшиеся с ним, смогут в какой-то степени
восполнить этот пробел. Ведь он обладал не только отличной памятью
и помнил массу интересных историй, происходивших с его участием или
без него, – Руди был еще и хорошим рассказчиком.
Еврейская фамилия с нееврейским именем – Шапиро Генрих.
Это было потрясающе!
Вы спросите – что в этом потрясного?
Три тысячи человек стояли и аплодировали, то есть хлопали в
ладошки: из-за кулис на ярко освещенную сцену вышел богато
наряженный в ордена Леонид Ильич Брежнев. Год 1968 – награждение
Грузинской Советской Социалистической Республики орденом Ленина с
прикреплением оного к Красному знамени республики в честь ее
пятидесятилетия.
Все стоят, а он сидит – Шапиро Генрих. Корреспондент
агентства Ассошиэйтед Пресс. Белая рубашка с короткими рукавами,
черный галстук, пиджак сзади на спинке кресла. Никто уже не смотрит
на дорогого Леонида Ильича – все смотрят на Шапиро Генриха. Он один
сидит и, представьте себе, не аплодирует.
Это было зрелище!
У Генриха Шапиро усы как у Сталина. Плечи как у Гриши
Новака. Сидит спокойно и смотрит целеустремленно на сцену, как
пророк, заранее предвидевший комедию.
Москва, два года спустя. Это уже по рассказу Георгия
Осиповича Осипова. На достоверность можно положиться полностью –
все годы советской власти свободно выезжавший во все заграницы,
кое-что несомненно знавший человек.
Москва, Тверской бульвар, старое здание ТАСС, без четверти
шесть утра по московскому времени. Наш старый знакомый Шапиро
Генрих выгуливает своего дога и внимательно оглядывается по
сторонам. Дог "отмечает" путь своего следования у каждого столба и
грязной урны. У здания ТАСС дог сделал свое дело, но Шапиро Генрих
остался недоволен – у решетчатого светового окна на панели, как
всегда с выбитыми глазницами, он заметил сквозь одну из них дымок
(удивительное дело: стекла по большей части выбиты были по всему
Советскому Союзу, хотя они были десятисантиметровой толщины и чтобы
их выбить, нужен отбойный молоток),.
Продолжая свой путь, американский Шапиро думал – с чего бы
быть дымку с подвального этажа ТАСС. Поэтому обратный путь он
провел бегом, заметив, что дымок идет все более интенсивно. Это уже
очень не понравилось догу, но он был на поводке, и у него не было
выбора.
На квартире в соседнем переулке наш Шапиро Генрих бросился
к телетайпу (был в то время такой аппарат для быстрой передачи
мыслей из страны в страну телеграфным способом). Его сообщение было
кратким, в силу обстоятельств, и содержало всего четыре слова: "В
Москве горит здание ТАСС".
Москва, восемь часов утра по местному времени. В большой
кабинет Генерального директора ТАСС входит многолетний и
несменяемый ни при Сталине, ни при Хрущеве и ни при Леониде Ильиче
товарищ Логунов. Возле стола стоит референт с пачкой телетайпных
сообщений из телеграфных агентств мира. Одним из первых было
сообщение из Нью-Йорка, из агентства Ассошиэйтед Пресс: "По
сообщению нашего московского корреспондента Генриха Шапиро, в
Москве горит здание ТАСС".
– Вы читали это сообщение? – вопрос референту.
– Да, – отвечает референт, – очередная провокация.
– И все-таки, – замечает наученный быть осторожным Логунов,
– кто у нас дежурный по пожарной части?
– Старший дежурный Шапиро, очень бдительный и заслуженный
человек.
– Вызовите его, пожалуйста.
Через пятнадцать минут добудились до Шапиро…
Когда Шапиро входил в кабинет Логунова, за ним ворвался
вихрь черно-сизого дыма. В соседних кабинетах заработали телефоны.
Все звонили по номеру 101. Этажи все были в дыму, а снизу очень
подогревало.
Пожарные вовсю работали брандспойтами и топорами. Подвальный
этаж ТАСС со сгоревшими десятилетиями хранившимися архивами
превратился в грязный плавательный бассейн…
После того как этажи ТАСС очистились от дыма, а пожарные
уехали рапортовать о выполнении своего долга, у Логунова собрались
ответственные начальники отделов – на планерку.
– Слава богу, обошлось. – на большее у Логунова не нашлось
слов.
– На сегодня хватит. – И когда последний из ответственных
товарищей покинул кабинет, Логунов, уверенный что он в одиночестве,
в сердцах произнес: "Два мира – два Шапиро!".
Уже к 12 часам дня по московскому времени эта распечатанная
в двух экземплярах фраза лежала на столе у руководителя КГБ
Семичасного и у начальника ГРУ.
Дело решили замять.
2001
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|