Алекс Тарн

Столкновение цивилизаций как проблема еврейского выбора

Победа досталась Западу не в результате идейного или религиозного превосходства, но благодаря более эффективному применению организованного насилия. То, что взято силой, удерживается только силой. А сила определяется как интеграция мощи и сопротивляемости. И если с мощью у Запада все в порядке – полна коробочка всяких “томагавков“, умных бомб и невидимых самолетов, то с сопротивляемостью – весьма и весьма слабо.

...Он сказал, глядя в объектив: “Мое имя Даниэль Перл, я американец из Калифорнии... Мой отец – еврей, моя мать – еврейка, я - еврей“. Затем журналисту “Wall Street Journal” Даниэлю Перлу перерезали горло, как жертвенному барану. Кульминацией трехминутного видеоклипа стала демонстрация свежеотрубленной головы. Такое вот кино.
Широким мазком, кровью Перла, проведена здесь граница между Дар эль-Харб и Дар эль-Ислам. Вот вы – евреи, американцы, Калифорния – насквозь прогнивший, трусливый Запад, сатана. Вот мы – воины пророка, потомки имамов, в единый боевой кулак сбитая мусульманская умма. Берегитесь: мы идем по вашу душу, мы не знаем жалости...

Но разве эта граница – новость? Разве уже не ведутся вдоль нее незатухающие бои местного (пока еще – местного) значения?

Госпожа Методология

Кто работал с американцами, знает: эти ребята полшага не ступят без Методологии. Иногда и проект-то всего-ничего: там - винтик, тут – шурупчик, и вся любовь; казалось бы - наливай да пей. Ан нет! Дядя Сэм садится составлять документ под непереводимым названием “Вижен энд скоп“. Сэм, брось, слышь, дядя, давай просто прикрутим: вот он, винтик-то. “Ноу, - твердо заявляет американец, - так положено по Методологии“ . Потом следует документ общего планирования, за ним – детальный план, доказательство концепции, проверка в лаборатории и прочая-прочая-прочая: все - согласно инструкции. Но вот наступает, наконец, великий момент закручивания винтика. И винтик входит легко, как по маслу.

С окончанием холодной войны для чиновников американского госдепа настали трудные времена. До середины 80-х все было предельно ясно: вот Запад, свободный мир, демократы и гуманисты; вот враги - красные, империя зла, тоталитарный советский блок; вот аморфный третий мир – площадка, за которую и на которой мы с большевиками рвем друг другу чубы. Все продумано, все учтено, все записано в могучей Методологии. На все рыки Громыки – по соответствующему параграфу, и думать ни о чем не надо. Но вот взошло над Востоком родимое пятно Михал Сергеича, и кончилась Методология...

С одной стороны, на внезапное исчезновение грозного врага никто особо не жаловался. С другой – инструкций на новую ситуацию не было. Уж больно неожиданно, без шума и пыли, в течение какой-то пары лет... Прежняя парадигма - взгляд на мир, как на соперничество двух кочек на болоте, рухнула. Новый мир требовал новой парадигмы. В начале 90-х годов американские философы и политологи совместными усилиями родили несколько выдающихся моделей.

Фукуяма и прочие

Самая популярная и оптимистическая модель принадлежала профессору Фрэнсису Фукуяме и была изложена им в книге “Конец Истории“. Эпоха глобальных конфликтов завершена, радостно провозглашал профессор, и теперь западная либеральная демократия неизбежно разовьется в универсальную общемировую модель. Война идей закончилась в пользу Запада и не вернется более. Тут и там, в Африке–Азии еще помутузят друг друга на локальном уровне, но это все – последние всплески. Через какой-нибудь десяток лет все устаканится окончательно и наступит полный мир, труд, май...

Я держу в руках этот бестселлер, плод глубокого научного анализа, сравнимый по уровню кретинизма разве что с другими двумя великими бестселлерами, известными под именами “Дядя Степа - милиционер“ и “Новый Ближний Восток“. Я читаю восторженные отзывы на обложке: “экстраординарно... глубоко... доказательно...“. Меня мутит при мысли о том, что как раз в то время, когда фантазия профессора порхала голубым мотыльком над розовым бутончиком изобретенной им благодати, в реальном и отнюдь не розовом Афганистане человек по имени Усама бин-Ладен строил свои тренировочные лагеря; Балканы истекали кровью; Кашмирский кризис грозил перерасти в ядерный конфликт. Кавказ... Руанда... Сомали... А, да что там... Особенно же дурно становится при мысли о том, что на этой парадигме было выкормлено поколение студентов, что она послужила основой для принятия долгосрочных решений, что на ее базе были выработаны политические рекомендации и практические методики, часть из которых действует до сих пор.

Да и нашей с вами шкуры это касается, увы, самым непосредственным образом. Норвежские соглашения – суть косвенное порождение фукуямовского розового в кружавчиках бреда. Горячечные мечтания доктора Бейлина, психоделические построения Переса, самовлюбленное кудахтанье Сарида – все эти ближневосточные цветы удобряются из американской, фукуямовской ночной вазы. Столько несчастий, и все – из-за одной неверной посылки, неточной базы, ложной аксиомы...

Другая, получившая широкое распространение парадигма не затрудняет себя поиском излишних обобщений. Эта незамысловатая, как дачный поселок, модель гласит: сколько стран, столько и игроков; каждый – сам за себя, у каждого свои, сугубо эгоистические интересы. Каждый, как водится, стремится свою делянку расширить и укрепить, а вот соседскую, вредную – ужать да ущемить. И на базе этих простых предпосылок можно вполне прогнозировать поведение того или иного дачника.

Выглядит логично? Так, да не так. Гарвардский профессор Сэмуэль Хантингтон в своей книге “Столкновение Цивилизаций“ приводит следующий характерный пример. В начале 90-х американцам понадобилась рабочая концепция в отношении украинского ядерного потенциала. Согласно “дачной“ парадигме, ситуация выглядела следующим образом: две большие державы с общей протяженной и всем ветрам открытой границей неизбежно испытывают взаимные подозрения. Следовательно, Украина с Россией подружиться не могут в принципе. Конечно, с течением лет соседи могут научиться жить в мире и гармонии, но вероятность такого исхода невелика.

Вывод? Ученый-“дачник“ Джон Миршеймер рекомендовал госдепартаменту способствовать сохранению украинских ракет ввиду угрозы этой стране со стороны России... Но были и другие модели, приводящие, понятное дело, к другим результатам. Все они, однако, имели общий недостаток: слабо соотносились с реальностью. На этом фоне книга уже упомянутого мною Хантингтона произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Уже в 96 году, сразу после публикации, она стала бестселлером. Но по-настоящему шумную рекламу книга получила позднее, 11 сентября 2001 года.

“Культурная“ парадигма

Хантингтон начинает с того, что предупреждает об относительности своей модели. Она действует здесь и сейчас, не претендуя на темное прошлое или светлое будущее. Мир, по Хантингтону, разделен не на военные и торговые блоки и даже не на отдельные государства. Истинные границы проходят между различными культурами и далеко не всегда совпадают с государственными. Почему это важно? Да потому, что настоящие и грядущие в ближайшем будущем конфликты разгораются не где бы-то ни было, а именно вдоль этих культурных границ, границ между разными цивилизациями.

Широким мазком проводит Хантингтон воображаемую границу между Дар эль-Ислам (мусульманской цивилизацией) и Дар эль-Харб (всеми прочими). Воображаемую? Вернитесь к прологу этой статьи...

Но, в отличие от мусульманского взгляда на вещи, мир Хантингтона отнюдь не двумерен. Он насчитывает по меньшей мере восемь глобальных, значимых цивилизаций, столкновения между которыми чреваты угрозой всему миру: Запад, исламский мир, Индия, Китай, православный мир, Латинская Америка, Япония и, в будущем – Черная Африка. Хантингтон иллюстрирует применимость своей доктрины на нескольких примерах – событиях шести месяцев 1993 года:

Конфликт в Югославии, происходящий на стыке трех миров: Запад (хорваты), православие (сербы), ислам (боснийцы), причем каждой из сторон обеспечена автоматическая поддержка соответствующего союзника: русские – с сербами; Иран, Турция и прочие мусульмане – с боснийцами; Европейский союз – с хорватами.
На конференции по правам человека в Вене происходит резкое размежевание между западными странами, пытающимися протолкнуть “универсальную“ концепцию гуманизма, и блоком Китай-Ислам, отрицающим универсальность этой концепции. То, что вы зовете “универсальным“, по-нашему именуется “западным“, - говорят конфуцианцы и мусульмане госсекретарю Кристоферу, а тот таращит глаза от удивления: как же так, ведь Фукуяма обещал полную гармонию...
Голосование строго по линиям культуророраздела, решившее судьбу Олимпиады-2000 (Сидней, а не Пекин).
Реакция на американскую бомбардировку Багдада однозначно соответствует тем же линиям (Запад – за, мусульмане – против, остальные реагируют с разной степенью вовлеченности).

Нет нужды говорить, что и сегодняшний мир поставляет множество подобных примеров. Для иллюстрации практического применения модели вернемся к примеру с Украиной и ее ядерным потенциалом (помните рекомендацию “дачника“ – не разоружаться?). Парадигма Хантингтона делает упор на культурную общность русских и украинцев, что с высокой степенью вероятности является залогом их гармоничного сосуществования. В то же время культурная (внутренняя!) граница между православной Восточной и униатской Западной Украиной таит в себе очевидную угрозу стабильности. Логично ли оставлять ядерное оружие в руках государства, стоящего на пороге внутренней смуты?

Отсюда рекомендация Хантингтона: настаивать на ликвидации ракет, поощрять тесные связи Украины с Россией и пристально следить за линией потенциального конфликта. Который из двух подходов правдоподобнее - “культурный“ или “дачный“?

Невеселая перспектива

Рассматривая перспективы забега большой семерки цивилизаций, Хантингтон не видит особого повода для оптимизма. В самом деле, хотя Запад и продолжает лидировать, преследователи уже дышат ему в затылок. Не следует забывать, что победа досталась Западу не в результате идейного или религиозного превосходства, но благодаря более эффективному применению организованного насилия. То, что взято силой, удерживается только силой. А сила (power) определяется как интеграция мощи (might) и сопротивляемости (strength). И если с мощью у Запада все в порядке – полна коробочка всяких “томагавков“, умных бомб и невидимых самолетов, то с сопротивляемостью – весьма и весьма не того. Да и какая сопротивляемость может быть у дома, разделившегося в самом себе?

Находящиеся в плену радужных парадигм, западные страны не чувствуют опасности, заключающейся в проникновении чуждых культур в их собственную. Любое сопротивление этому процессу клеймится как ксенофобия и расизм. Предполагается (привет, Фукуяма!), что модернизация турок в Германии, арабов во Франции и пакистанцев в Англии автоматически способствует вестернизации их культуры и полной интеграции в гостеприимное европейское лоно. На практике этого не происходит – принимая модернизацию и становясь таким образом сильнее, гости дорогие решительно отвергают западные ценности и все более настойчиво требуют место для своих, исконно-посконных. Количество мечетей в Германии поражает воображение. Более половины учеников в младших классах брюссельских школ – мусульмане. Жители “арабских“ кварталов Парижа все громче требуют традиционного, с паранжой, обучения для своих дочерей. Парижанка в шальварах и под паранжой... не слабо, не правда ли? Похожие процессы полным ходом идут и в Штатах.

Нет нужды объяснять, что все это означает в свете модели Хантингтона: западная цивилизация обречена со всеми ее ракетами и томагавками. Не так давно мне попалось на глаза интервью писателя М. Веллера газете “Утро“. В нем Веллер озвучил то, что чувствуют многие, особенно после 11-го сентября: “...Когда у человека нет цели более значительной, чем свое личное благополучие, когда ему не за что отдавать жизнь – это цивилизация сытых, которая уже исполнила свое предназначение, прошла свой путь, сгнила, сдохла. Она ждет только варвара, который придет и толкнет ее, и она развалится...

...Сейчас, когда все уже благоустроено, начали говорить о том, что самые главные ценности – индивидуальные. Если выше всего права человека, то зачем надрываться за свою страну? Сама идеологическая установка сейчас губительна и самоубийственна...

...Главный враг – отнюдь не исламский радикальный терроризм. Главный враг – это ужасное, искаженное, гибельное представление о том, как можно жить и как советуют жить. Те самые ценности, которые когда-то ставились во главу угла, скажем, в христианской цивилизации, они сегодня практически не работают... Если не будет кардинальных изменений в мироотношении сегодняшней христианской цивилизации, то XXI век будет ее последним веком, ее закатом, ее сходом с большой исторической арены. К сожалению, вероятность этого сегодня очень велика, я ее рассматриваю как более чем пятидесятипроцентную “.

Надо ли комментировать?

Идентификация

Насчет места Израиля во всем этом процессе существуют разные мнения. Левые идеологи без колебаний записывают нас в Европу, одновременно не забывая претендовать на роль 52-го американского штата. Они радостно принимают тезис об универсальности ценностей христианского гуманизма. Они поднимаются на цыпочки и тянут руку – эй, мы с вами, мы ваши, возьмите нас с собой!

Куда - "с собой", господа доморощенные фукуямы? На дно?

Желание пускать пузыри рядом с фукуямами изъявляют и многие представители национального лагеря, в особенности, получившие образование в странах галута. Это, в общем, неудивительно, ибо трудно расставаться с любимыми игрушками. Но существует и другой вариант.

Говоря о семи-восьми макроцивилизациях, Хантингтон отмечает параллельное существование ряда периферийных, “карманных“ культур. В силу понятной заинтересованности глобальными проблемами, он не уделяет этим карликам особого внимания. Иудейская цивилизация – одна из них. Невзирая на мощный потенциал иудаизма, наши умные предки никогда не претендовали на его глобальный характер. Напротив, иудаизм прикреплен к одному и только одному крохотному, но вредному народу, представляя сердце и стержень его особой, жизнеспособной и полноценной цивилизации, так же как индуизм представляет сердце индийской, буддизм – японской, конфуцианство – китайской, а христианство – западной. Иудаизм спасал нас в прошлом; он же возьмет нас в будущее. А потому и самоидентификация наша должна быть предельно четкой.

Модернизация? – конечно! Вестернизация? – Боже, упаси! Западное искусство, культура? – конечно! Но, потребляя западное, китайское, японское, исламское искусство, надо твердо помнить, что это – чужое. Красивое, но чужое. Как жена соседа.

...В клипе о жертвоприношении Перла был косвенный эффект, не учтенный исламским феллини. Последними словами, с клинком у горла, за секунду до предсмертного хрипа, человек определил себя, свое место в мире. Родился в Америке, американец до мозга костей, журналист, квинтэссенция западной цивилизации. Западной, не еврейской. Жил, подобно миллионам других, радуясь и страдая, ища себя, задавая вечный вопрос: кто я? зачем живу? И вот он, ответ, самый главный, потому что за ним - смерть: “я еврей“.

Да будет благословенна память Даниэля Перла, еврея, слишком поздно определившего свое место в этом мире. Но мы-то - живы пока.

"Вести", 2.05.2002

Hosting by