|
Зеэв Вольфсон
Заметки на пути к идеалу доброты и терпимости
Есть немало мест в мире, где, стоя над в горах над
обрывом, можно воскликнуть известное "Кавказ– подо мною!", заменив
при необходимости географическое название: Тибет, Пиренеи, Альпы... И не так уж
много мест (я лично не знаю), где с высоты яснее просматривается не столько
география, сколько история. В данном случае, наша история последних двух-трех
тысяч лет.
В один из недавних июньских дней мы вышли из
автобуса рядом с горой Гризин и оказались высоко над городом Шхем. Зеэв Эрлих,
знаток Эрец Исраэль, самый блистательный из всех, кого мне довелось слышать,
разъяснил нам, что к чему. Долина у нас под ногами и долина слева от нас,
уже почти полностью застроенные, - это и есть Шхем 2009 года. Иерусалим – он
справа едва виден на горизонте. И дорога из Иерусалима (шоссе номер 60),
пересекая пригороды и город, идет по долине с юга на север, теряясь в дымке
между гор... Оттуда пришел когда-то в эти места Авраам Авину. Прямо и чуть левей
– из низины меж двух гор, из Иорданской долины появился после встречи с Эйсавом
со своим караваном Яаков и, найдя хороший источник и пастбища, остался надолго
в этих местах. Правее, за тем вон перевалом произошла история с Йосефом и его
братьями, и позже, после возвращения из Египта – внизу, в Шхеме захоронили останки
Йосефа.
Если стоять именно таким образом, как стояли над
долиной мы, то слева – гора Эйвал, а позади –сама гора Гризин, с местом первого
нашего Храма (еще до Иерусалима) и с нынешним поселком шомроним (самаритян) -
Кирият-Луза.
Хотя экскурсии к шомроним не стали еще накатанным
маршрутом, интернет, в том числе и русский, изобилует свежайшими эмоциями и
сведениями о них и о созданном тут этнографическом заповеднике. Шомроним,
впрочем, вплетаются в данное повествование лишь с относительно недавнего
момента своей истории: с того, когда Христос встретился "возле города
Сихем у колодца Иакова с доброй самаритянкой." Момент этот христиане описывают
так.
Однажды в жаркий полдень Он шел через земли
самаритян, секты, враждебной иудеям. У колодца встретил женщину с кувшином, самаритянку.
Он сказал ей: "Дай Мне напиться". Она ответила: "Мы же, самаритяне,
с вами, иудеями, не общаемся, даже не пьем вместе".
Несмотря на запрет женщина дала ему воды, и после короткого
разговора свято поверила в то, что Христос - мессия, и таким образом стала
синонимом бескорыстной помощи ближнему и, соответственно, одним из главных
персонажей проповедей, мистерий, притч, фресок, икон и, конечно, больших и
малых картин. Из западных художников тут известны Веронезе, Тинторетто, Джордано,
из русских – Верещагин.
Естественно, при первой возможности, а она
представилась во времена Византии, христиане воздвигли у колодца церковь. Которая
позже была превращена в мечеть, потом еще раз обращена в церковь (при крестоносцах),
потом разрушена мусульманами, и уже надолго. К концу Х1Х века русские цари
через Палестинское общество начинают много строить на Святой земле. Доходит
очередь и до "самаритянки у Колодца Иакова". В начале 1900-х выделяются
первые средства, на которые подготавливают проект небольшой церкви с золоченными
куполами-луковками, особенно любезными сердцу православных паломников. Она
напоминала построенную несколько раньше церковь Марии Магдалины в Иерусалиме. И
начали уже кладку фундамента, но тут – 1917... Не судьба?
Через пять с лишним десятков лет, в 1985-м мне, как
резервисту ЦАХАЛа, пришлось проходить службу в Шхеме. В основном, мы обеспечивали
охрану комплекса Могилы Йосефа, которая считается святыней также и у
мусульман. Позади скромного комплекса располагался арабский дом, и в нем жила
семья потомственного официального смотрителя Могилы. До 1967 г. смотритель
получал зарплату от Иордании, а с июня 1967 - от еврейского государства,
причем, в два раза большую. (Оно и понятно: евреи ведь не отрицают второй,
исламской, скажем так, ипостаси Йосефа, сверх его основной –иудейской. А раз
признаешь обе святости, так и плати вдвойне. Логично.)
Говорили, что смотритель весьма доволен добавкой,
но к 1985-му году арафатовское влияние (пропаганда + деньги + угрозы) уже брало
верх, и камни и "бутылки Молотова" летели на Могилу именно со стороны
дома смотрителя: там была удобная для этой цели позиция. Поэтому большую часть
дня я проводил на импровизированной вышке, сверху присматривая, так сказать, за
домом смотрителя.
Но в свободное время, бывало, мы с товарищем
прогуливались по улицам города. Естественно, в форме ЦАХАЛа и, естественно, с
оружием. И несмотря на это, а точнее – именно по этой причине, угадывая у
резервистов наличие шекелей, местные лавочники усердно зазывали нас что-нибудь
купить. Атмосфера была вполне пасторальная, если не сказать, лубочная.
Возле одной лавки с нами заговорил на иврите шедший
по своим делам монах. Пригласил нас к себе, буквально через дорогу - Колодец
Иакова. Интересно же! За воротами участка, огороженного стеной, мы увидели
развалины и ступени спуска к Колодцу - тот давно уже оказался под руинами
прежних зданий.
Внизу монах любезно предложил попробовать воду,
зачерпнув ее черпачком на длинной ручке из небольшого бассейна рядом с колодцем.
Надо сказать, что в тот момент до меня не дошла вся символичность и продуманность
церемонии. Но она там явно присутствовала: от любезности монаха, до
выложенного на видном месте пакета одноразовых стаканчиков с израильским
"гекшером". Тогда мое внимание переключилось на слова, которыми наш
гид заключил свой рассказ:
- Если бы не 1917 год, - посетовал он, - русские
бы, наверное, построили еще немало на Святой Земле..."Хаваль меод", –
сказал он,- что они забыли...
Тут я легко нашел, чем утешить потомка доброй
самаритянки:
- Считайте, что вам дико повезло. После 1917 года в
России уничтожили столько церквей и монастырей, и часто заодно с монахами, что
если бы большевики сюда пришли, тут бы и руин не осталось...
И вот в 2009 году, стоя над долиной Шхема, я слышу, как Зеэв Эрлих,
продолжает. -
Большое здание со странного цвета розоватым куполом и крышей, видите? Это
церковь Колодца Яакова и доброй самаритянки...
-Как? Восстановили? Кто?
Ну подумайте, кто
мог восстановить? – Эрлих даже сделал жест недоумения за своих слушателей.
-Ну, кто же он? -
Арафат! После Ословских соглашений он начал, к 1998 здание уже стояло, дальше
постепенно заканчивали. Арафат понимал, что такое пропаганда как ее вести и
какие дивиденты разаботанные на храме у колодца, возможно, превзошли все
ожидания.
Не так давно греко-православная Церковь послала в Шхем нового настоятеля.
Араба, естественно. Но
он вскоре умер неестественной смертью. Был послан второй монах. Его также
убили. И следующего тоже.
Четвертую щеку христиане, я понимаю, не подставили. И даже протестов по поводу
убийств не было слышно ни от греко-православных, ни от каких-либо иных
конфессий. Все сошлись на "альтернативном" решении. Небольшие группки
христианских туристов, которых иногда привозят по особой протекции из Иерусалима,
в воротах пустующей церкви и монастыря теперь встречает молодой улыбчивый
мусульманин. Его отличает хороший оксфордский английский и такой же
(оксфордский, похоже), шикарный пиджак.
Туристы улыбаются ответно и не задают лишних
вопросов. Неловко, право же, спрашивать, перебивая мелодию муэдзина, которая звучит
почему-то именно в час их приезда. Колокола на высоких колокольнях церкви не
звонят по той же причине – чтоб не будоражить тонкие чувства населения.
Особенно в расположенном неподалеку лагере Балата, известном как анклав
Хамаса.
Так что, числясь христианским имуществом,
новоотстроенная церковь прекрасно работает на пропаганду исламистов.
Монументальный
аргумент веротерпимости" - церковь "самаритянки" - фигурирует
повсюду в СМИ, и, конечно же, на палестинских сайтах. Но дело не столько в
сайтах.Даже Интернет не способен дурачить всех и сразу.
Успех исламистов более всего виден в тех
демонстративных уступках любой силе и любой угрозе насилия, которые стали основной
"добродетелью" сегодняшней европейской морали. Эта мораль трусливо
отступает и откупается от агрессивного ислама почти повсюду на Старом континенте,
она же "сдает" своих единоверцев, которых мусульмане открыто выдавливают
из Бейт-Джалы, из Бейт-Лехема и – последние, считанные христианские семьи, –
из того же Шхема. Эта мораль – все более злобные упреки Израилю за то, что
евреи, видите ли, еще настаивают на своих правах в отношении Хеврона, Могилы
Йосефа и Рахели, синагоги в Иерихо. Это же, мол, "непропорциональное
использование силы государства-окккупанта против религиозных традиций местного
населения!"
И "добрый
самаритянин" начала двадцать первого века, более всего напоминает старого
лакея, который пятится задом к выходу из залы, кивая и соглашаясь со всем, что
ни скажет хозяин, и опасается повернуться к нему спиной... потому что
неизвестно... – но, впрочем, прекрасно известно, чем такие положения в истории
заканчиваются.
"Zman.com", 19.08.2009
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|