|
К 77-му Дню независимости Израиля
Мы купили все необходимое, но устроить праздничный ужин на веранде уже было невозможно. Пустынная буря снесла всё на своём пути.
Что происходило по всей стране в те часы — всем известно. Из-за жары и ветра арабские поджоги разрослись в огромные пожары по всей стране. Многие трассы были перекрыты, людей эвакуировали, праздничные митинги повсеместно были отменены.
Но после полуночи, когда мы закончили дома праздничную трапезу и проводили своих гостей к машинам, от бури не осталось и следа. Воздух стал прохладным и влажным, как море, утихшее после того, как в него бросили пророка Йону.
Я не имею дел с тайнами. Ни ангел, ни серафим ко мне не являлся, и я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ничего от имени Бога Израиля.
Но точность, с которой разыгралось это погодное явление — буря, что снесла все сцены и мгновенно исчезла, — наводит на размышления: "Чего хочет от нас хочет Всевышний ?"
Для меня все эти церемонии всегда были чем-то искусственным. Молодёжь, беспокойно блуждающая между киосками с китайскими мигающими игрушками, в поисках радости под фонограмму очередной поп-звезды.
Я всегда предпочитал семейное уединение. В нашей национальной символике, в государственных ритуалах есть что-то натянутое, искусственное — им, этим символам, всё время требуется подпитка, вливание, инфузия. Радость и смысл я находил в семье, в общине — не на национальном уровне, который спустя 77 лет всё ещё не может определиться.
Эта буря , смешавшая день и ночь, для меня стала символом «сумерек» сионистского сознания.
Мы переходим от сионизма Выживания, чьим храмом является сегодня Яд ва-Шем, к сионизму Предназначения, Храм которого должен находиться - Храмовой Горе.
Парад парашютистов (в 1967 году) после освобождения Храмовой Горы должен был стать ежегодной традицией — церемонией Дня Независимости и символом возвращения нашего национального присутствия .
Пока мы не вернёмся и не выстроим нашу национальную идентичность вокруг пульсирующего сердца на Храмовой горе, мы будем продолжать бегать по кругу и ссориться между собой. Будем убегать от огня, который враг разжигает против нас и в нас — мы до сих пор так и не поняли, какое сокровище было в наших руках.
Всевышний не говорил со мной.
Но ХАМАС говорил: «Потоп Аль-Акса» так они назвали эту войну. Войну за Храмовую гору.
Вот за что ведется эта война. И от нее нам не убежать. Враг чувствует нашу слабость и растерянность — и бьёт.
Когда мы вновь отстроим наше обновлённое национальное существование с привязкой к самой важной духовной и физической координате, к которой стремились наши сердца тысячи лет, только тогда стихнет буря и погаснет огонь взаимоненависти пожирающий нас.
И такое строительство уже начинается! За болью и отчаянием, сквозь дым пожаров — зоркие глаза уже могут разглядеть его. В самой сердцевине нашего коллективного сознания давно уже начался глубокий сдвиг.
В следующем году — в объединённом и отстроенном Иерусалиме!
С праздником, народ Израиля! Праздником, полным надежды.
Перевод Макса Каца
ФБ Фейглина, 4.2025