Евгения Кравчик

По Иудее - дорогой памяти

В пятницу - годовщина убийства Авраама Фиша и Аркадия Гурова, - позвонили друзья.

- В 8 утра встречаемся в Иерусалиме около Дворца нации. Оттуда едем на кладбище. Оденься потеплее: часть дороги придется пройти пешком.

- Какую часть?

- От того места, где арабы расстреляли Гурова и Фиша, до холма, на котором в начале 90-х был убит Мордехай Липкин. Если можешь, захвати флаг Израиля: пройдем через арабскую деревню.

Вместо бело-голубого государственного флага пришлось захватить диктофон и фотоаппарат. Накануне синоптики сошлись во мнении, что благоразумным гражданам не мешало бы отсидеться дома: ожидаются сильные дожди, сопровождаемые ураганным ветром.

Прогноз оправдался. Тем не менее, в пятницу в 8 утра люди уже сидели в автобусе, двинувшем в сторону Гуш-Эциона.

- Мы действительно намеревались провести шествие, но, видимо, из-за дождя ничего не получится, - предположил кто-то из попутчиков, покосившись на затянувшие небо черные тучи. - Какой уж там марш, если ветер с ног сбивает...

Война на истребление

25 февраля 2002 года, в 16.10, за два часа до начала веселого еврейского праздника Пурим, на шоссе Ткоа-Нокдим террористы прошили очередями автомобиль с желтыми номерными знаками. 65-летний ученый-физик Авраам Фиш и 46-летний композитор Аркадий (Аарон) Гуров были убиты наповал. Дочь Фиша, Тамара Лифшиц (девятый месяц беременности), была ранена. Не задело лишь 5-летнюю внучку, примостившуюся рядом с матерью на заднем сиденье.

Истекающую кровью Тамару, на глазах которой только что был убит отец, доставили в иерусалимскую больницу «Хадасса Эйн-Карем».

Через пару часов на свет появилась малютка. Девочка!

«Слава Всевышнему - ребенок здоров!» - облегченно вздохнула припавшая к радиоприемникам страна.

28 февраля Авигдор Либерман, сосед Фиша и Гурова (благословенна их память, да отмстит Господь за пролитую кровь), распространил заявление, в котором были и такие слова:

«Война в который уж раз подошла вплотную к моему дому. Убиты двое жителей поселения Нокдим, мои соседи и друзья - Аркадий Гуров и Авраам Фиш. Оба были (как горько произносить это слово!) замечательными, талантливыми людьми, отцами больших семейств. Про таких говорят - соль земли... Теракт был совершен в тот самый день, когда наши войска были выведены из Рамаллы и под давлением «миротворцев» смягчен режим изоляции на территориях. Я утверждаю, что те, кто постоянно призывает к послаблениям и уступкам террористическому режиму Арафата, являются соучастниками продолжающегося кровопролития. Это уже не война на истощение. Это - война на истребление».

Мирьям Гурова осталась с четырьмя малыми детьми. Она любила Аркадия больше жизни. И в тот момент ей казалось, что жизнь кончена. Не будет больше в Суккот «праздника советской песни», когда Аркаша (юморист и романтик) наигрывает на электрооргане свою новую мелодию, друзья аккомпанируют на гитаре, а старшие дети подпевают. Не будет редких, но столь волнительных поездок в гости. Шумных встреч с приятелями (у Гуровых - открытый дом). Не будет Музыки.

Жизнь, как и музыка Аркадия, оборвалась на самой высокой, чистой, пронзительной ноте.

- Мы мечтали иметь много детей, - скажет мне Мирьям много позже. - Аркаша - идеальный отец, любящий, преданный муж. И - горячо любимый...

«Черный» Пурим

- Здесь!

Водитель паркует автобус на обочине шоссе. У камня, на котором высечены имена Авраама и Аркадия, собирается народ. Десять человек... Двадцать... Сотня... А люди все прибывают и прибывают. У многих в руках - бело-голубые полотнища, другие с трудом удерживают на ветру плакаты.

Слово берет Шауль Гольдштейн, председатель поселкового совета Гуш-Эцион.

- Время летит, - произносит он. - Вот уже год прошел с того страшного дня, а кажется, будто вчера мы получили по рации сообщение: «Скорее - ЧП!». В те часы велись последние приготовления к Пуриму: дети примеряли карнавальные костюмы и маски. Прибыв по вызову на место, мы застали здесь такое кошмарное зрелище, что описанию оно не поддается... Ночь прошла на нервах: Тамара - в больнице, пока неизвестно, все ли в порядке с новорожденной. Никогда в жизни я не забуду Пурим 2002 года... Никто из нас не забудет. Пурим - это праздник гордых евреев, без колебаний взваливших на себя бремя ответственности за судьбу своего народа. С моей точки зрения, Авраам и Аарон - репатрианты из Красноярска и Минска - были героями и пали смертью храбрых. Чего только стоит их решение поселиться в Нокдим, на своей земле, в Эрец-Исраэль! Оба - люди, вложившие частицу души в строительство и укрепление еврейского поселения. Будем же достойны их памяти.

Один за другим поднимаются к камню соседи и друзья погибших.

- Лично меня Авраам и Аарон очаровали, - говорит рав ишува Ярон. - Каждый - ученый и композитор - был сильной, одаренной личностью. Имена обоих начинаются с буквы «алеф» - и сердце каждого из них было наполнено любовью и верой («ахава» и «эмуна» - оба ивритских слова начинаются с буквы «алеф» - Е.К.). Любовь к Эрец-Исраэль, к этому божественному месту была частью Авраама и Аарона. Оба прибыли сюда не по стечению обстоятельств - они мечтали жить на своей земле! Впрочем, разве кто-то из нас совершил алию, чтобы погибнуть?! Все мы собрались здесь - чтоб жить!

Но вот какие строки написал поэт о Шломо Бен-Йосефе: если мы хотим покорить вершину - у ее подножия должна остаться могила, - продолжает молодой раввин. - Такова, видимо, наша историческая судьба: покорять новые вершины, неся при этом чудовищные, невосполнимые потери. Авраам и Аарон завещали нам жизнь. Я очень любил их обоих. Никто из нас никогда не забудет тот Пурим, когда, вместо того чтобы петь и веселиться, мы рыли могилы. И если мы по-прежнему ощущаем себя сильными и непобедимыми - то благодаря тому, что Авраам и Аарон придают нам сил. Согласно еврейской традиции, между живыми и мертвыми – неразрывная связь. Авраам и Аарон с нами. В нашей памяти. В наших сердцах.

Слово берет Авигдор Либерман. Даже сейчас, спустя год после «черного» Пурима, ему нестерпимо больно говорить об Аврааме и Аркадии в прошедшем времени.

- В голове не укладывается: евреи совершают восхождение в Израиль, чтобы погибнуть здесь волею террористов, - говорит он. - К несчастью, за последний год чуть не каждому из нас довелось терять близких, друзей, знакомых. Авраам и Аркаша были подлинными сионистами: совершив восхождение, они влились в семью поселенцев, тех, кто обживает эту землю. Вся их жизнь может служить подтверждением того, что – невзирая на столь модное в Израиле словоблудие и демагогию - идея сионизма побеждает. Наш долг - сделать все для того, чтобы раз и навсегда положить конец массовому жертвоприношению и коренным образом изменить ту уродливую реальность, в которой мы ныне существуем.

В последнее время все, кому не лень, набрасываются на поселенцев с нападками: вы, мол, накликаете беду на свои и наши головы, сам факт вашего пребывания в Иудее и Самарии воспринимается арабами как провокация, в ответ на которую следуют все новые и новые террористические атаки, - продолжает Либерман. - Нам в лицо бросают обвинения, ничуть не задумываясь над тем, что арабский террор, погромы начались задолго до того, как на земле Эрец-Исраэль было основано государство Израиль. И террористы уничтожают нас всюду, будь то в Нокдим или у дельфинария в Тель-Авиве, только за то, что мы - евреи. Мы обязаны сделать все для того, чтобы положить конец войне на истребление.

От имени семьи Гуровых выступает Зеэв Гейзель. Его ближайший друг Аркадий был тонким ценителем поэзии и создавал удивительно добрую, светлую, жизнеутверждающую музыку. Гейзель зачитывает стихотворение, написанное в мае 2002 года бардом Юлием Кимом.

Памяти Аркадия (Аарона) Гурова, автора «Терезиенштадской сарабанды»

Убили музыканта

За то, что он еврей.

Взорвали в дискотеке

Танцующих детей.

Пришли и застрелили

Хорошую семью.

За это им красотки

Обещаны в раю.

Они отлично знают:

Мы здесь, мы не уйдем.

И все равно придется

Бок о бок жить вдвоем.

И места всем – хватает,

И все же день за днем

Они нас убивают

За то, что мы живем.

Они гордятся смертью

И нашей и своей

И в радостном безумье

Под пули шлют детей.

Они больны убийством,

И бедный наш народ

Все ждет и ждет угрюмо,

Когда болезнь пройдет.

Прощай, Аркадий Гуров!

Смотри: в родном краю

Я слышу «Сарабанду»

Бессмертную твою.

Убили музыканта,

А музыка живет:

Она звучит и дышит,

Танцует и поет,

И подтверждает зримо

Прозрение мое,

Что жизнь – непобедима,

Как ни стреляй в нее.

На иврите (в авторизованном переводе Гейзеля) стихотворение Кима звучит, как реквием.

Тамара Лифшиц, дочь Авраама Фиша, с трудом произносит несколько слов. Ей и сегодня трудно поверить, что отца нет...

Обжигающе холодный воздух пропитан болью. По лицам женщин и мужчин катятся крупные капли. Слезы? Дождь? Или и то и другое?..

Знамена на ветру

Процессия трогается. Часть людей - под сенью трепещущих на ветру знамен - идет пешком, остальные заняли места в автобусах и машинах.

Неподалеку от того места, где арабские террористы застрелили 27-летнюю Сарит Амрани, застыла в молчании Надиа Матар, лидер движения «Женщины в зеленом».

- Что вы ощущаете на этом шоссе, где только за последние два года было убито несколько человек, в том числе Сарит - мать троих малых детей?

- Здесь пролита еврейская кровь... – говорит Матар. - В конце концов, под напором террора, народ прозрел. Но что происходит с нашими вожаками?! Пропасть между народом и политическим руководством страны углубляется. Я знаю, какая духовная мощь заложена в еврейских людях, - мы верим в будущее своей Страны. Но нам досталось непростительно слабое политическое руководство. Больно и обидно это сознавать. Впрочем, я - оптимистка. Народ Израиля выстоит, мы повергнем арабских бандитов в бегство. Разве не для того все мы вернулись на свою землю из разных стран?!

Продолжаем восхождение к тому месту, где был убит талантливый художник, москвич Мордехай Липкин.

- В США тоннами закупают клейкую ленту, - звучат голоса за спиной. - На случай чего? Конца света?! В Англии приостановлена деятельность главного аэропорта страны. Британцы в панике: «Неужели Бин-Ладен доберется и до нас?!» А мы здесь много лет подряд - ежедневно! - балансируем между жизнью и смертью. Как будто играем в лотерею: вытащил счастливый билет - пронесло. А если нет?..

Смерть присутствует в нашей жизни постоянно. Она стала таким же будничным атрибутом действительности, как работа, овердрафт в банке, любовь, рождение детей. Казалось бы, когда убийство поставлено на поток, народ (в своей массе) должен заматереть, очерстветь душой, запаниковать и окопаться, как в крепости, - каждый в своей берлоге.

Но Израиль – это Страна! Общечеловеческая логика в Стране не срабатывает. Вот и сегодня, в последний день мусульманского праздника жертвоприношения, все радиостанции передали предупреждения о возможных терактах. Тем не менее, не хватило двух автобусов и нескольких десятков автомобилей, чтобы уместить всех, кто счел своим долгом помянуть Авраама и Аарона. Шагают люди, не замечая дождя и ветра, по арабской деревне Такуа - лишь бы быть в этот день рядом с Тамарой, Галиной, Мирьям, с осиротевшими, неприкаянными детьми. И пусть - назло соседу-врагу! - полощется на ветру бело-голубой флаг, увенчанный шестиконечной звездой Давида.

Колонна растянулась километра на два. Никто не пытается «раствориться в толпе», спрятаться за чью-то спину или армейский «джип». Темп задают пацаны. За ними шагают взрослые (кое-кто везет в колясках малышей). Русский перемежается с ивритом, английский - с французским, кто-то произносит пару слов на идише...

Подъем крут, вокруг - добротные (на века!) постройки. А где же «борцы за освобождение Палестины»? Что-то не видать их, героев арафатовского времени. Окопались в роскошных каменных виллах - нос высунуть боятся! Неужто почуяли, что так - свободно и уверенно, с гордо поднятой головой и расправленными плечами - по своей земле расхаживают лишь те, кто чувствует себя ее хозяином?!

С такими мыслями я приблизилась к огромному камню, на котором высечено имя Мордехая Липкина.

- Интифада началась не два с половиной года назад, как принято считать, а десять лет назад, когда здесь, на этом месте, был злодейски убит Мордехай Липкин, - произносит близкий друг погибшего.

Звучат слова молитвы. Отсюда путь лежит на кладбище. Дорога неблизкая - рассаживаемся по автобусам. Холодает, дождь усиливается. На Иудею спустился густой туман...

Не забудем и не простим

Фиш и Гуров похоронены рядом. Спускаемся к могилам. Промокший до нитки раввин читает поминальную молитву.

После объявления: «Кадиш» - нависает неловкая пауза.

- Кто будет читать? - шепчут в толпе.

- То есть как - «кто»?.. Сын!.

- Читай, детка, читай... - смущенный раввин подносит микрофон Хаиму Гурову.

От звонкого детского голоса - мороз по коже: кроме старшего - 10-летнего - сына, Хаима, в доме Гуровых есть еще один мужчина - 5-летний Бенци. Его, впрочем, оставили в Нокдим с трехлетней сестричкой Шошаной-Тоней. А 9-летняя Хана-Белла зябко прижимается к матери, не отходит от Мирьям ни на шаг. И молчит, молчит...

На снимках(фото автора):

1. Мирьям Гуров со старшими детьми - 10-летним Хаимом и 9-летней Ханой-Беллой

2. Год назад на глазах Тамары Лифшиц был убит ее отец, а сама она была ранена.

Сегодня Тамара (в центре с флагом) идет по шоссе боли и памяти

3. Сироты (справа – Хаим Гуров)

4.С израильским флагом - по арабской деревне

5.Ветер задувает поминальные свечи

"Новости недели", 20.02.2003