|
Евгения Кравчик Подлежат депортации
26 октября, за час до «исторического» голосования в кнессете по
вопросу одностороннего отделения и демонтажа поселений, по 10-му
телеканалу были переданы результаты опроса общественного мнения: за
- 80,1%, против - 19,9
Опрос проводился весьма своеобразным способом: участвовали в нем
только те граждане, которые пользуются услугами фирм дигитального
кабельного и спутникового телевидения. Чтобы выразить свое мнение,
зрителям было достаточно нажать на определенную кнопку на пульте
дистанционного управления.
Ведущие вечерней актуалии Киршенбаум и Лондон подчеркнули: на итоги
опроса можно полагаться, так как 65% семей израильтян смотрит
«продвинутое» - дигитально-кабельно-спутниковое ТВ. Они и
составляют то самое большинство, от имени которого вывешенные на
автомагистралях плакаты призывают выйти из Газы - и немедленно. В
качестве аргумента (среди прочих) приводится «убийственная» цифирь:
кто они такие, восемь тысяч поселенцев сектора Газы, чтобы
диктовать целому народу свои условия?
Действительно, кто? И что есть человеческая судьба на фоне воли
безликого, но психологически подавляющего большинства?
Уцелевшая в Катастрофе
Восемь месяцев назад 83-летняя Менуха Кризовская перебралась из
приморского Бат-Яма в поселение Алей-Синай, что в северной части
сектора Газы, в 15 километрах от Ашкелона.
Я заболела - страдаю гипертонией, - объяснила она. – Вот и пришлось
переехать к дочери.
Менуха родилась в еврейском местечке Девенишки под Вильнюсом.
Мой отец Лейб Кризовский (Кац) был председателем сельсовета, -
вспоминает она. - Коммунист-идишист по прозвищу «Машиах на белом
коне» (эту фразу г-жа Кризовская произносит на идише - Е.К.). Папа
мечтал построить еврейский колхоз. Ставил пьесы на идише. В нашем
местечке действовала школа, обучение в которой велось на иврите, но
там учились в основном верующие. А отец хотел создать и детский
сад, и школу, преподавание в которой велось бы на идише. Но этого
ему не позволили. Пришлось нам учиться в польской школе...
В 1939 году, когда армия Третьего рейха двинула в поход по Европе,
Лейб Кризовский собрал свой актив - порядка сорока человек в
надежде успеть вывезти евреев из-под бомбежек и спасти от
неминуемой гибели.
Белорусская и российская граница была закрыта, хотя русские уже
вошли в Польшу, - вспоминает Менуха. - Немцы бомбили еврейские
местечки, высаживали десантников-парашютистов. Семья у нас была
большая - отец, мать, четверо детей, жених одной из моих сестер да
его двоюродная сестренка впридачу. Удирали мы без вещей. Шли
пешком. Наконец, отцу удалось позвонить своему знакомому-военному.
Тот сказал: «Могу послать за вами машину и вывезти вашу семью». Но
папа не согласился: «Мы не одни, с нами - актив, сорок душ». -
«Транспортировать так много людей я не смогу».
Совершать переходы из одного населенного пункта в другой
приходилось под покровом ночи, - продолжает Менуха. - Встретилась
нам в одном местечке машина, на которой везли евреев. «Куда вы? -
удивились они. - Там уже немцы!» Семью нашу знали, как коммунистов:
я была пионервожатой, сестра - комсомолкой. Мама сказала: «Я
останусь на подводе, а вы бегите. Встретимся в местечке». Мы
разбежались... Добирались до места встречи окольными путями. Мама,
видимо, застряла. Да и мы валились с ног от голода и усталости -
пробыли в пути трое суток подряд. Кто-то предложил нам перейти
границу, но я отказалась - нужно было найти маму. Какая-то женщина
- добрая душа - приняла нас на ночлег, напоила молоком, дала кусок
хлеба: она видела, в каком мы состоянии. Разбудила в десять утра:
«Девочки, можете идти - граница открыта». Мы двинули дальше.
Встретили воспитанников детского дома, помогли им, чем смогли, а к
вечеру с ними распрощались. Перед нами простиралась дорога, по ней
ехала подвода, рядом с которой вышагивал мужчина. Мне почему-то
показалось, что это папа. Я побежала, чтобы посмотреть ему в глаза.
У дороги стоял дом. Смотрю: на пороге сидит моя сестра и тетя. Мы
обрадовались, что снова вместе. Но отца я так и не нашла...
Впоследствии выяснилось, что Лейб Кризовский с братом попали в лапы
к гитлеровцам.
Обоих убили, - говорит Менуха. - Где могила отца, я не знаю. А мама
вернулась в местечко в Белоруссии, откуда позже уехала в Вильнюс.
Там моя сестренка вышла замуж. Как только туда вошли немцы, всех
наших родственников расстреляли. Маме со средней сестрой удалось
уехать в другое местечко - но война настигла их и там, обе
погибли... Шесть лет назад нам с дочерью и старшей внучкой удалось
впервые побывать на маминой могиле. Обнаружили мы место захоронения
дедушки и дяди: молодых уничтожали в первую очередь - у них
отдельная могила... Нет у нас, у евреев, счастья. Везде нас били и
везде уничтожали...
Триполи-Рига: союз сердец
Менухе Кризовской с 19-летней дочерью Ларисой и мужем Лейбом
Фальковым - узником Сиона, 15 лет отсидевшим в лагерях за
подпольное преподавание иврита, удалось вырваться из-под «железного
занавеса» в июне 1967 года («Наш самолет поднялся в воздух в
последний день Шестидневной войны», - говорит она).
В Израиле Лариса, воспитанная в классических традициях сионизма,
познакомилась с Ави Фарханом, репатриантом из Триполи.
Любовь, вспыхнувшая с первого взгляда, навсегда связала уроженку
Латвии с выходцем из Ливии.
Фархан перебрался с родителями в Эрец-Исраэль в возрасте трех лет.
Отец был человеком состоятельным, - рассказывает Ави, - но для того
чтобы вырваться в Израиль, ему пришлось оставить в Триполи все свое
имущество: двухэтажный дом, грузовик, другое добро... Приехали мы в
1949 году с пустыми руками, в чем были одеты. Времена были тяжелые
- миллион евреев из арабских стран совершил массовую алию. Откуда
только не ехали: из Египта, Марокко, Туниса...
Поселились Фарханы (отец, мать и пятеро детей) в палаточном лагере
в районе Тель-Авива.
Детство мое прошло в таких чудовищных условиях, на фоне которых
меркнет даже лагерь беженцев Джебалия, - вспоминает Фархан. - Свет
в конце тоннеля забрезжил после того, как я был призван в армию.
Ави был воином-десантником, танкистом, командиром подразделения,
сделал блистательную карьеру, дослужившись до чина полковника.
В Шестидневную войну Фархан сражался на Синае - в том самом месте,
где впоследствии был основан городок Ямит.
- Трудно передать, в какой восторг привело нас известие об
освобождении Иерусалима, - вспоминает он. - Мы в тот момент
проводили операцию в Синайской пустыне. Когда по рации
передали слова Моты Гура: «Храмовая гора в наших руках!» - мы
бросились друг к другу, обнялись, на глазах у многих были слезы
радости... Сколько воды с тех пор утекло: сегодня Храмовая гора, к
сожалению, уже не в наших руках - мы уступили ее без боя. А тогда
единственным сионистским ответом на бандитские вылазки арабов
считалось создание новых еврейских поселений. Многие мои друзья не
вернулись с Шестидневной войны, другие были ранены, но поставить
нас на колени, сломить морально было невозможно.
Во время войны на истощение Ави принимал участие в военных
действиях.
Я был командиром танкового подразделения, - говорит он. - И стояли
наши танки (тщательно замаскированные) во дворе виллы,
принадлежавшей богатому египтянину. Незадолго до того я
познакомился с Ларисой, был без памяти в нее влюблен. Обратился к
своему командиру Шломо Арбели: «Можно ли привезти мою девушку хоть
на пару деньков?» Тот разрешил. Лариса провела со мной на той вилле
незабываемые выходные...
Ави и Лариса поставили хупу в 1969 году. Через год родилась старшая
дочь - Михаль...
Синай: сказка, ставшая былью
Поначалу молодые жили в Тель-Авиве, в районе Неве-Шарет. После
победы в Шестидневной войне в стране царила особая,
приподнято-эйфорическая атмосфера. Люди мечтали о скорейшем
заселении освобожденных территорий и превращении их в цветущий сад.
В 1975 году мы переехали в Ямит, - рассказывает Лариса Фархан. -
Город только-только построили: мы подали заявление и выиграли дом в
лотерею...
Три месяца они ютились в караване с еще одной семьей, - говорит
мать Ларисы, Менуха, - но чувствовали себя счастливыми.
Помните песню, которую исполнял ансамбль «Хашиш ха-хивер»? -
продолжает Ави. - «Ни дороги, ни тротуара - вокруг пески и пески
без конца и края». Это - точное описание Ямита. Когда мы приехали,
вокруг ничего не было - ни шоссейных дорог, ни школы, ни
поликлиники. Зато настроение у нас было прекрасное. Ничто не
страшило: ни трудности, ни отсутствие признаков цивилизации. Мы с
тремя дочерьми были полны жизни, радовались каждому новому дню. Все
жители Ямита собирались вместе, чтобы отметить еврейские праздники.
Ядро поселенцев составляли репатрианты из России, Америки и сабры,
- рассказывает Лариса. - Мой муж работал в то время в компании «Эль
Хариш» ответственным за проект рыболовства, и приехали мы в Ямит,
как представители нужной городу профессии. Когда мы жили в
Тель-Авиве, дочери видели отца один раз в две недели, настолько он
был занят, а теперь он мог посвящать свободное от работы время
воспитанию детей. Горожане были в основной своей массе людьми
молодыми - в возрасте 30-40 лет, многие - кадровые офицеры ЦАХАЛа.
Постепенно в Ямите была построена начальная школа, детские сады,
открылось отделение больничной кассы.
Центр города был сказочно красив, - говорит Лариса. - Ямит
проектировался таким образом, что вся электропроводка была спрятана
под землей и не болталась над головой, как в других местах. На мой
взгляд, нет и не было в Израиле столь прекрасного, с архитектурной
точки зрения, города. И, думаю, уже не будет...
Семья Фархан прожила в Ямите около семи лет, здесь у Ларисы и Ави
родился четвертый ребенок - сын Офер.
Решение об отступлении из Синая и демонтаже шокировало обитателей
Ямита. Многие не хотели в это верить, надеясь, что в последний,
решающий момент случится чудо и оазис в пустыне, ставший их домом,
будет спасен.
Обреченные на скитания
В последнюю неделю, когда стало ясно, что чудес на свете не бывает,
в Ямит из разных уголков страны потянулись друзья, чтобы морально
поддержать поселенцев, - вспоминает Ави. - В воскресный день
позвонил мне командующий Южным армейским округом и спрашивает:
«Фархан, ты еще не пакуешься?»
«Генерал, - отвечал Ави, - я не собираюсь паковаться. Я
категорически против того, чтобы депортацией занимались солдаты:
это причинит армии чудовищный ущерб - моральный и нравственный,
последствия мы будем долго расхлебывать. Если уж вам так хочется
изгнать нас из Ямита - пусть ваши офицеры нанимают грузовики и сами
вывозят наши вещи».
- Дом у нас с Ларисой был замечательный, - говорит Ави, - я
постоянно отделывал его и украшал. Вот я и попросил командующего:
«Пожалуйста, не разрушайте дом, в котором мы прожили без малого
семь лет. Пусть себе стоит. Проведем у меня во дворе церемонию, в
ходе которой мне будет передан флаг Ямита, а я отправлюсь с ним
пешком в Иерусалим». Генерал возразил: «Никаких церемоний не будет
- хватит с меня Шарм эль-Шейха». Там, надо сказать, незадолго до
того состоялась позорная, унизительная для Израиля церемония. Мы-то
по наивности считали Египет цивилизованным государством: если уж с
ним подписан договор о мире, то и процедура передачи Синая пройдет
достойно, на уровне. Незадолго до депортации поселенцев в Шарм
эль-Шейх съехались корреспонденты крупнейших телекомпаний мира,
чтобы запечатлеть исторические кадры: совместную церемонию с
участием израильтян и египтян, в основном - солдат и офицеров их
армии. Когда был спущен государственный флаг Израиля, никто из
израильтян не смог сдержать слезы. Зато египтяне приветствовали
этот акт криками: «Алла акбар!» Ощущение было таким, что джина
выпустили из бутылки: бедуины неистовствовали, злорадствовали,
выкрикивали всё, что они о нас думают.
Неудивительно, что после этого командующий Южным округом был
категорически против любых церемоний.
В понедельник мы с Ларисой отправились к обелиску, - вспоминает
Ави. - Внезапно кто-то из горожан остановил меня и сообщил: «Ваш
дом окружили солдаты». Мы бросились обратно. Вокруг дома
раскинулась поросшая травой лужайка, которую от тротуара отделяла
низенькая каменная стенка - сантиметров сорок. Переступить через
нее ничего не стоит. Подбегаю я к дому и застаю такую картину: во
дворе стоят наши дочери - 14-летняя Михаиль, 12-летняя Ганит и
10-летняя Керен. На тротуаре переминаются с ноги на ногу солдаты -
те самые, кто до того уже ворвался во многие дома в Ямите и
вышвырнул прочь живших там людей...
Увидев детей, - продолжает Лариса, - солдаты не смогли войти в дом.
Не хватило им душевных сил переступить через низенький заборчик.
Девочки сказали: «Пока папа с мамой не вернутся, никто в этот дом
не войдет».
Во всех комнатах был идеальный порядок, - дополняет Ави. –
Издалека было видно, что в этом доме много лет прожила большая
дружная семья. Начальник округа набросился на солдат: «Вы
отказываетесь от выполнения приказа командования!» Однако те
решились войти в дом лишь спустя полтора часа.
...Начали снимать со стен все, что было развешано, и таскать в
кузов грузовика, - продолжает Лариса. - Мы стояли и плакали, не в
силах вымолвить ни слова. На солдат это действовало угнетающе: они
чувствовали, что делают нечто нехорошее, но не делать этого не
могли - приказ есть приказ. Души солдат рвались на части. С одной
стороны, они не могли отказаться от выполнения приказа, с другой -
были не в силах его выполнять...
Военнослужащим потребовалось двое суток, чтобы вытащить и погрузить
на шесть машин все имущество семейства Фархан.
В пятницу утром мы с близким другом навели в опустевшем доме
порядок, - рассказывает Ави. - Меня спрашивали: «Что будешь
делать?» - «Собираюсь основать около КПП Эрез лагерь беженцев и
оставаться там до тех пор, пока не вернусь в Синай».
После того, как нас выселили, начались скитания, - говорит Лариса.
- Некоторое время мы прожили в караване в Ашкелоне, пытались
обосноваться в поселении Офра... Бездомные, с четырьмя детьми...
Свет в конце тоннеля
Вскоре после депортации, в канун Дня независимости (на дворе стоял
1982 год) Ави приехал в район Шаар ха-Гай на церемонию поминовения
павших воинов.
Внезапно ко мне приблизился полковник Ави Бар-Он, помощник министра
обороны Ариэля Шарона по вопросам поселенческого движения, -
вспоминает он. - «Арик спрашивает: к чему тебе создавать лагерь
беженцев, к чему протестовать? - сказал он. - Не лучше ли основать
в районе КПП Эрез новое поселение?» В День независимости, сразу по
окончании торжеств, мы, выселенцы Ямита первыми пришли к Стене
плача. Встретил нас рав Меир Иегуда Гец, благословенна его память.
Я вручил ему флаг Ямита, с которым дошел пешком до Иерусалима со
старшей дочерью Михаль. Рав Гец, служивший в то время раввином
Стены плача, каллиграфическим почерком вывел следующую надпись:
«Этот флаг Ямита передан мне около Стены плача на хранение на
исходе Дня независимости в 1982 году». А на другой день меня
пригласили в канцелярию министра обороны. Показали карту: новые
поселения будут основаны на севере сектора Газы. В результате
ровно через две недели после депортации из Ямита мы с друзьями
оказались в 15-ти километрах от Ашкелона, в том самом месте, где
предполагалось основать поселение Алей-Синай. Я поднялся на холм и
содрогнулся: все поросло колючками, джунгли, пустота... «Новое
поселение будет заложено на этом месте», - произнес я твердо. Так и
получилось. Со мной постоянно находилось 17 человек -
депортированные жители Ямита и наши единомышленники, противники
изгнания евреев из Синая. Видеть среди основателей Алей-Синай
«пицуимников» (жителей Ямита, мечтавших о денежных компенсациях),
мне не хотелось...
На получение необходимых разрешений и оформление документов
потребовалось еще немало времени - 22 года назад бюрократическая
машина была столь же неповоротливой, как и сейчас. Но тогдашний
министр обороны Ариэль Шарон оказал основателям Алей-Синай
колоссальную поддержку.
Де-факто, основывая Алей-Синай, я выполнял волю Ариэля Шарона, -
говорит Ави Фархан. - Впоследствии мы основали в северной части
сектора Газы еще два поселения - Нисанит и Дугит. Три населенных
пункта стали «бронежилетом» Ашкелона, так как находятся в четырех
километрах к югу от электростанции имени Ротенберга и преграждают
путь из Газы к стратегически важному для Израиля энергокомплексу.
В настоящее время в поселении Алей-Синай проживает 350 человек - 85
семей. Экс-председатель «Аводы» Амрам Мицна и не помышлял о сносе
трех поселений в северной части сектора Газы - демонтировать их
решил лидер «Ликуда» Ариэль Шарон.
Кстати, из города Газа Израиль вывел свои войска много лет назад,
на заре процесса Осло, - говорит Ави Фархан. - Палестинского
населения в северной части сектора Газы практически нет - в наших
краях на огромной площади проживает всего одиннадцать арабских
семей. Вот до меня и не доходит, в чем логика отступления с этой
территории. За четыре года «войны Осло» террористы уничтожили на
севере сектора Газы 27 израильских солдат и мирных граждан. В дни
праздника Суккот жители Алей-Синай сидели «шив’а»: арабский снайпер
застрелил воспитательницу Шломит Батито и солдата Виктора Ариэля.
После теракта нужно было сходу основать между Алей-Синай и Нисанит
новое еврейское поселение, а не бежать из сектора Газы!
Под знаменем Ямита
Голосование в кнессете по вопросу отделения и демонтажа поселений
совпало с 22-летием Ямита. В преддверии новой депортации Ави и
Лариса решили, несмотря ни на что, отметить день рождения
Алей-Синай, но сделать это по-своему. Моложавый 58-летний дед на
пару с Галем, одним из восьми своих внуков, отправился в Иерусалим
пешком, точь-в-точь как после разрушения Ямита. Над головой
шагавших по шоссе деда и внука развевался тот самый флаг, на
котором рав Стены плача сделал историческую надпись.
На митинге, состоявшемся в Саду роз в день «исторического»
голосования, оба взошли на трибуну - седовласый Ави и Галь с
поднятым над головой бело-голубым полотнищем.
Галь очень волнуется, - произнес Ави Фархан, приблизившись к
микрофону, - поэтому, с вашего позволения, я зачитаю речь, которую
он написал от своего имени.
Окинув взглядом заполненное людьми пространство, полковник Армии
обороны Израиля Фархан прочел:
«Я, Галь Португез, одиннадцати лет, внук Ави Фархана, родился и
вырос в Алей-Синай - цветущем поселении, отмечающем в эти дни 22
года с момента своего основания. Около 23 лет назад моя мама с
бабушкой и дедушкой отправились пешком в Иерусалим после того, как
наша семья была изгнана из Ямита. А вчера мы с дедом проделали
пешком тот же путь из Алей-Синай, чтобы не допустить еще одной
депортации. Хочу обратиться к главе правительства: господин Шарон,
мы с дедушкой много раз гостили у вас на ферме Хават Шикмим. Прошу
вас: пусть наш национальный флаг продолжит развеваться над моим
домом в Алей-Синай, над домом моих детей и внуков».
Фото автора. На снимке: Ави Фархан, его 23-летний сын Офер (сзади), старший внук 14-летний
Том и 11-летний Галь с флагом Ямита
"Новости недели", 4.11.2004
Статьи о плане Шарона выселения Гуш Катифа
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|