Семен Шпунгин

Логика навыворот

Признаться, меня несколько удивляет, что до сих пор не было откликов на материал Прошлое или будущее: эксплуатация памяти о Катастрофе (приложение к "Новости Недели" "Еврейский камертон" 10.04.2003 ). Смею предположить, что молчание в данном случае - не знак общего согласия. Автор Ася Энтова явно переступила красную черту своими суждениями на тему, требующую особо деликатного подхода. И если ей дозволено свободно высказывать свое мнение, то и я как читатель вправе быть предельно откровенным и называть вещи своими именами. В этой публикации странным образом уживаются бесспорные, весьма сомнительные и попросту несуразные утверждения, отдающие демагогией.

Для детального разговора о том, что меня здесь возмутило, надо бы воспроизвести большую часть статьи. Придется ограничиться отдельными ее отрывками. Итак, читаем:

"Рухнул коммунизм, окончена холодная-война, и сегодняшние мировые державы перегруппируются под влиянием совершенно иных факторов. Страны, владеющие атомным оружием, нашли способ договориться между собой, и сегодня на повестке дня стоит борьба с химическим и биологическим оружием и международным терроризмом. Так и нашей Катастрофе пора, наверное, перестать писаться с заглавной буквы и занять свое место в ряду других катастроф еврейского народа: разрушение Храмов, изгнание из Испании, погромы Хмельницкого и т.д."

Невозможно разобраться в логике автора. При чем тут развал коммунизма, борьба с химическим и биологическим оружием и даже с террористами? И какая тут связь с нашей памятью о Катастрофе? К тому же г-же А.ЭНТОВОЙ, очевидно, невдомек, что предложение отменить заглавную букву при обозначении этой Катастрофы в сущности уравнивает ее с такими явлениями, как крушение поездов, самолетов, стихийные бедствия...

А.Энтова подкрепляет свою позицию тем, что Катастрофа "перестала уже носить уникальный характер - с тех пор на нее наложилось много других катастроф мировой политики: Кампучия, резня племен тутси и хуту..." Такого рода сравнения едва ли стоит комментировать.

Уничтожение шести миллионов евреев, утрата целого мира самобытной культуры их общин остается и долго еще будет оставаться незаживающей раной нашего народа. Прошествие шестидесяти с лишним лет - не такой уж большой срок, чтобы спокойно внимать словам А.Энтовой: "Несмотря на то, что еще живы люди с вытатуированными на руках лагерными номерами, Катастрофа уже ушла со сцены". Кощунство - говорить так о величайшей трагедии европейского еврейства Надо ли доказывать, что прежде всего нам самим важно хранить живую память о ней и передавать ее из поколение в поколение, а не оглядываться на то, как относятся к ней антисемиты, политики разных стран и "палестинцы" вкупе с ними. Говоря о Катастрофе, А.Энтова справедливо замечает, что "любой анализ фактов немедленно используется антисемитами для обвинения самих евреев". И тут же сама позволяет себе нечто подобное: "Мы предпочитаем возить школьников плакать над отстроенными мемориЭЛЕМи Катастрофы в Польше, чем честно разбирать на уроках истории, какова роль юденратов в "окончательном решении еврейского вопроса". Хотелось бы, кстати, спросить госпожу Энтову, много ли она знает о юденратах, которые огульно стрижет под одну гребенку?

Когда А.Энтова возражает против "паломничества" израильской молодежи к местам массовых убийств евреев в Польше, она ни словом не затрагивает недостатков в подготовке и организации таких поездок. Она вообще против: воспитывать патриотизм можно и дома. Хотя речь-то идет не о патриотизме, которым в статье подменяется иное, более емкое понятие. Традиционные "марши жизни" имеют особое значение для осмысления всего случившегося и укрепления еврейского самосознания. Такие лагеря уничтожения, как Освенцим, оказывают неизгладимое эмоциональное воздействие на посетителей. И скорее всего, именно это и не устраивает А.Энтову, призывающую отказаться от "живого переживания" Катастрофы и сетующую по поводу того, что "мы предпочитаем искусственне (?) сохранять эмоциональное, а не рациональное (?) отношение к Катастрофе".

Я опять-таки не вижу логики в риторическом вопросе: "Неужели патриотические поездки в Польшу безопаснее и действеннее, чем экскурсии по историческим памятникам Эрец-Исраэль?" Будто одно мешает другому.

И еще об одной сбивчивой мысли такого же плана: "Почему же, - вопрошает А.Энтова, - мы... почти насильно тащим каждого приезжего в Яд ва-Шем (хотя, например, ничего не предпринимаем, чтобы спасти нашу национальную святыню и международный археологический памятник - Храмовую гору)?"

Не касаясь раздраженного тона автора ("почти насильно тащим..."), пытаюсь понять: как это могло придти в голову противопоставить Яд ва-Шем положению на Храмовой горе? Удивительная способность сталкивать между собой понятия и факты, не связанные друг с другом!

Трудно согласиться с утверждением, что "вся наша израильская жизнь до сих пор держится на краеугольном камне Катастрофы". В повседневной действительности, пожалуй, - наоборот. Нам бы мог пригодиться кое-какой опыт других стран. В Швеции не так давно издано учебное пособие по Холокосту, обязательное для прохождения в школах. Адресованное педагогам, оно получило широкое признание и сейчас переведено на многие языки, включая русский. Бывая в разные годы в Южной Африке, я видел, как много внимания уделяет одна из самых престижных школ - "Кинг Дэвид", да и не только она, регулярным встречам с бывшими узниками гетто и концлагерей. Молодежь очень восприимчива к их рассказам о пережитом, и этому способствует как раз эмоциональный фактор. Подобные "уроки памяти" были бы тем более ценными в Израиле. Но у нас память о Катастрофе, по крайней мере на официальном уровне, носит в основном "юбилейный" характер и оживает лишь в Йом а-Шоа...

Вернемся к статье в "ЕК". Автор всячески старается внушить читателям, что над Израилем довлеет некий комплекс неполноценности, ущербная психология жертвы, что мы униженно умоляем всех и вся "сохранить нам только "место под солнцем", оставить нам только государство-убежище как дань жертвам Катастрофы". Не воюет ли А.Энтова с ветряными мельницами? Она упрощает события и "подстраивает" их под собственные тезисы. Отсюда ее экскурс к истокам сионизма и недовольство идеями Теодора Герцля, уже тогда мечтавшего о создании государства для гонимых евреев. И отсюда же намеки на то, что именно психология Катастрофы побудила наших левых миротворцев к подписанию Норвежских соглашений.

По мнению А.Энтовой, "эксплуатация" памяти Катастрофы - в том, что мы мотивируем ею наше право на свою страну, дабы ничего подобного не повторилось в будущем. Тогда как впору нам "перестать молиться на Катастрофу" и заняться поиском более глубокого обоснования нашего права. Ибо только наследники людей, построивших Первый и Второй Храм, могут претендовать на эту землю, землю наших отцов. Никак не возьму в толк, почему нельзя совместить одно право с другим, почему не пристало нам хранить живую память о Катастрофе и зачем выставлять себя вечными плакальщиками и просителями по этой причине.

"Еврейский камертон", 15.05.2003

Другие статьи о Холокосте

Hosting by