|
В предыдущих своих заметках я писал о некоторых деталях взаимоотношений ишува с Америкой и с Турцией в период Первой мировой. Нужно сказать кое-что и об Англии. Временами приходится слышать слова неумеренной благодарности в адрес этой державы. За Декларацию Бальфура ей готовы простить все, что угодно, – и Белую книгу, и режим «сертификатов», и убийство Яира, и потопленные суда с беженцами, и виселицы в тюрьмах. Я же полагаю, что благодарить следует за дело, совершенное с намерением, а не за то, что называется сопутствующим (и зачастую нежелательным) эффектом. Второй вариант относится к стихийным явлениям – как ураган, как ливень. Не станете же вы благодарить наводнение за то, что оно потушило пожар? Потушить-то потушило, но могло ведь и убить; так или иначе, вы и ваше благо для наводнения никто и звать никак. Вот и Декларация Бальфура (как и победа над Гитлером) – явление такого порядка, благодарности не подразумевающее.
Союзники стран Антанты начали переговоры относительно будущего побежденной Турции еще зимой 1915 года, полгода спустя после начала Первой мировой войны. Переговоры были секретными, в них принимали участие Англия, Франция и Россия.
Последняя не оставляла навязчивой идеи «прибить щит на врата Цареграда», установить православный крест на куполе Айя-Софии, а заодно получить выход в Средиземное море, то есть Босфор и Дарданеллы. Довеском шло Закавказье, то есть турецкая Армения и Северный Курдистан. В обмен на это Россия готова была уступить своим партнерам по переговорам все прочие части шкуры пока еще не убитого турецкого медведя.
Французам не давали покоя другие исторические мотивы: походы крестоносцев, восточная кампания Наполеона и давняя традиция покровительства христианским святым местам Ближнего Востока. Ссылаясь на это, они претендовали на Большую Сирию, в которую включали, помимо нынешней Сирии, Ливан и Землю Израиля. Но кроме исторических причин имелись в виду и геостратегические, согласно которым желательно было подобраться как можно ближе к Суэцкому каналу. Поэтому Париж требовал себе практически всю прибрежную полосу Восточного Средиземноморья от Александретты до Синая. Ну, а до кучи неплохо было бы разжиться и Северной Месопотамией до границы с Персией, включая Мосул.
Но больше всего забот было у Англии – по известному принципу «чем большим владеешь, тем труднее дышать». Индия, жемчужина Британской короны, требовала постоянной охраны от других хищников. Кратчайший путь туда вел через Суэц, а значит, нужно было подумать о безопасности Канала. Поэтому еще до войны британцы построили базы на Кипре, в Порт-Саиде, Александрии и в Адене. По задумке лондонских стратегов, с запада Индийский океан должна была обрамлять так называемая «красная полоса» британских колоний – от Кейптауна до Александрии. Сейчас смешно это читать, ведь хорошо известно, что Британия не удержала-таки этого несметного богатства. И неудивительно: бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе. Но тогда, в разгар Первой мировой, никто еще и представить себе не мог, как все обернется, а потому высоколобые стратеги составляли планы на полном серьезе. Они морщили лбы, стараясь, чтобы было как лучше для великих держав, а получилось как всегда – на пользу евреям.
В марте 1915 года был подписан первый секретный договор по разделу Оттоманской империи. Русские, получив свое (в виде обещаний), отвалили, оставив Францию и Англию разбираться в тонкостях толкования термина «Большая Сирия». В итоге англичанам удалось уговорить французов оставить вопрос статуса Эрец Исраэль на потом: конечно, не из-за симпатий Форейн Офиса к сионистам, а только лишь потому, что этот кусок территории представлял собой слишком удобную базу для нападения на Суэцкий канал.
Тут следует сказать пару слов о традициях английской дипломатии. Как правило, англичане действуют по нескольким параллельным каналам, часто взаимоисключающим. Они предпочитают вести переговоры со всеми действующими лицами, что само по себе нормально, если забыть об одной детали: переговоры редко ограничиваются выяснением позиции. Для поддержания переговорного процесса всегда приходится что-то «давать» - по меньшей мере, обещания. Английские дипломаты обычно дают обещания всем своим партнерам, стараясь, впрочем, формулировать их в максимально туманном виде. Ровно то же самое имело место и в ходе дипломатической игры по поводу будущего Ближнего Востока.
Одновременно с переговорами в рамках Антанты шли интенсивные контакты англичан с арабами – прежде всего, с шерифом Мекки Хусейном бен Али, отпрыском Хашимитской династии. Они начались летом 1915-го, после неудачного наступления турок на Суэцкий канал. Руководитель каирского офиса сэр Генри Макмаун и его представитель на переговорах Рональд Сторс предлагали шерифу (в то время еще подданному турецкого султана) поднять в Хиджазе восстание, обещая взамен деньги, оружие и будущую независимость. Хусейн ответил письмом, в котором изложил свои требования: Англия должна признать права арабов на независимое государство в следующих границах: с севера - от турецких городов Адана-Мерсин и далее по 37-ой параллели до границы с Персией; с востока – по линии персидской границы до Басры; с юга – по линии побережья Индийского океана (за исключением Адена, где шериф милостиво разрешал англичанам сохранить свою военную базу); с запада – по линиям побережья Красного и Средиземного морей до Мерсина.
Примерно так видели свое государственное будущее вожди арабских националистов. Макмаун ответил, что война еще в разгаре и пока рано говорить о конкретных границах, но британское правительство не станет возражать против создания независимого арабского государства на территории, которая определялась в письме как «Arabia land». Ясно, что это географическое понятие весьма туманно; его можно понимать в духе требований Хусейна, а можно и ограничиться сугубо песками Аравийского полуострова. Однако Хусейн, как и представитель «Национального сирийского комитета», с которым также велись переговоры, требовал более конкретного ответа, и 24 октября 1915 года в адрес шерифа Мекки было отправлено новое письмо от Макмауна – на сей раз, со ссылкой на позицию британского министра иностранных дел сэра Эдуарда Грея. В письме содержалась следующая фраза: «Части Сирии к западу от округов Дамаска, Хомса, Хамы и Халеба нельзя назвать чисто арабскими, а потому они должны быть вынесены за пределы затребованных границ».
Эта формулировка чуть менее туманна, но и ее нельзя признать определенной на 100%. В дальнейшем арабы утверждали, что в письме подразумевался Ливан и более ничего – ведь именно он находится к западу от указанных округов. Англичане на это отвечали, что Дамасский вилайет Оттоманской империи простирается аж до Акабы, а потому сэр Макмаун имел в виду не только Ливан, но и Эрец Исраэль. Именно это отметил в 1922 году Уинстон Черчилль (в ту пору министр колоний) в своем июньском письме членам делегации арабов Эрец Исраэль, когда они прибыли в Лондон требовать исполнения обещаний семилетней давности. Суммируя, Черчилль писал: «Таким образом, вся часть Земли Израиля к западу от Иордана не относится к сфере обещаний сэра Генри Макмауна».
Необходимо видеть упрямство англичан в этом вопросе в правильной перспективе. Помимо желания сохранить для себя территорию, которая казалась им важной для защиты Канала, Форейн Офис не мог обещать арабам побережье Средиземноморья еще и потому, что продолжал в тот момент споры с Парижем, который пока так и не отказался от своего требования получить всю полосу от Александретты до Египта. Понятно, что переговоры с арабами велись в тайне от союзников по Антанте – что неудивительно, ведь письмо Макмауна содержало недвусмысленное требование о том, что новорожденное арабское государство будет оставаться сателлитом Великобритании, назначит на ключевые посты английских советников, воспользуется английским (и только английским) административным опытом и проч.
Что касается шерифа Хусейна бен Али, то в дальнейшем он не выказывал своего несогласия как с английским пониманием письма Макмауна, так и с последующей декларацией Бальфура. В конце концов, споры об этом весьма небольшом клочке земли к западу от Иордана меркли по сравнению с огромностью грядущих приобретений (Хусейн видел себя ни больше, ни меньше, чем халифом всея Мусульмании, как нынешний лидер ИГ Абу-Бакр). Год спустя, в июне 1916 года в Хиджазе вспыхнуло арабское восстание под формальным руководством Хусейна и его сыновей Абдаллы и Фейсала (впоследствии королей Иордании и Ирака соответственно). Фактически восстание направляли британские офицеры.
Любопытно, что все это время Англия вела секретные переговоры со злейшим врагом шерифа Хусейна – королем наджадских ваххабитов Абу-Саудом (который впоследствии выкинул династию Хашимитов из Хиджаза и стал Саудовским королем), а также, на всякий случай, и с сионистами. Почему с ними? А вдруг пригодятся – как уже сказано, правительство Ее Величества всегда вело переговоры со всеми действующими лицами, даже самыми незначительными.
А пока, заручившись обещаниями Хусейна и, в свою очередь, пообещав ему халифат, англичане возобновили секретные переговоры с союзниками относительно финальной карты Ближнего Востока. Англию представлял сэр Марк Сайкс, Францию – ее бывший генеральный консул в Бейруте Франсуа Жорж-Пико. Присутствовала и Россия, но с ней спорных тем не было (см. выше), так что ее роль была, скорее, наблюдательной. А именно: русские наблюдали, как английская дипломатия пытается увязать свои обещания арабам с требованиями французов. Тайный договор был подписан 16 мая 1916 года.
На карте зеленым отмечена зона прямого французского правления; под ней (А) – зона французского влияния. Красным – земли, отходящие к Британии, розовым (В) – зона английского влияния. Коричневым – зона международного управления, сиречь кусок Эрец Исраэль к западу от Иордана, от Цфата до Беер-Шевы. О том, что конкретно имеется в виду под «международным управлением», решили пока не решать, оставив вопрос открытым до окончания войны. Таким образом, Англии удалось на этом этапе приостановить стремление Франции к Каналу, но до окончательного определения статуса спорной территории было еще далеко.
Сказать, что соглашение было секретным, значит не сказать ничего. О нем не знали даже английские дипломаты в Каире, которые продолжали тем временем сыпать обещаниями в адрес шерифа Хусейна. Не знала Италия – союзник по Антанте. Не знали арабы в Сирии, Ираке и Хиджазе. Не знал доктор Вейцман, который с 1916 года вел вялотекущие беседы с английского чиновниками разного уровня. Потом стали просачиваться кое-какие слухи, но слухи есть слухи. Бомба разорвалась лишь в ноябре 1917 года, после октябрьского переворота, когда «Договор Сайкс-Пико» был опубликован большевиками в числе прочих сверхсекретных документов, которые находились в архиве российского министерства иностранных дел.
Турция и Германия широко использовали скандал с опубликованием договора для контрпропаганды среди арабов. Британия попала в крайне неудобное положение по отношению к своим союзникам в Сирии и в Хиджазе. Не приходится сомневаться, что, если бы большевистская революция (а значит, и публикация документов) произошла месяцем раньше, знаменитая Декларация Бальфура (датированная 2 ноября 1917 года) вряд ли увидела бы свет. Возможно, именно это имел в виду В.И.Ленин, когда говорил: «Сегодня рано»? Старался-то он, чтобы было лучше для мировой революции, а получилось как всегда – на пользу евреям.
Смысл этого документа прекрасно понятен из вышеизложенного. Его появление продиктовано отнюдь не заботой о евреях и даже не попыткой получить поддержку американских сионистов с целью активизации участия Америки в войне. Следует рассматривать Декларацию как прямое продолжение политики Англии в регионе – политики сдерживания как французов, так и арабов в вопросе получения контроля над ключевой с точки зрения безопасности Суэцкого канала территорией. Это требовало немалых дипломатических усилий. И французы, и арабы заявляли о своем обоснованном праве на Большую Сирию. И те, и другие включали в это понятие Эрец Исраэль. И те, и другие были важными союзниками Англии, и ссора с ними не входила в ее планы. Главная проблема заключалась в том, что отказ арабам в праве на Большую Сирию означал автоматическую передачу этого права французам, и наоборот. А прямое объявление этого района зоной английского влияния было бы справедливо расценено союзниками как односторонняя, ничем не обоснованная мера.
Найденный англичанами ход решал проблему с элегантностью, присущей британской дипломатии в целом. Они просто вычленили спорный район из территории Большой Сирии, а затем уже со спокойной душой обещали эту Большую Сирию обоим союзникам. Иными словами, выделение Эрец Исраэль в самостоятельную территориальную единицу (без которого, скорее всего, не получилось бы Израиля) произошло исключительно благодаря хитрецам из Форейн Офиса. Старались-то они, чтобы было как лучше для Ее Величества, а получилось как всегда – на пользу евреям.
Иными словами, британский план предусматривал двухступенчатое решение проблемы. Во-первых, объявить спорный кусок ничейным, международным, а, во-вторых, практическими шагами (в том числе, и английских солдат) склонить эту мнимую «международность» в сторону не чьего-либо, а именно британского управления. Декларация Бальфура стала одним из таких практических шагов: Форейн Офис был просто обязан найти себе союзников в Эрец Исраэль – тех, кто встречал бы цветами генерала Алленби, тем самым подчеркивая желательность именно английской «международности». Только этой и более никакой цели Декларация Бальфура обязана своим появлением. Об этом свидетельствует типично английская уклончивость этого документа, туманность его выражений. «Национальный очаг» - что это?.. государство?.. автономия?.. плита с двумя духовками для мясного и молочного? «В Палестине» - это где - во всей Палестине?.. или в той ее части, которая определена Договором Сайкса-Пико?.. или на территории еврейских поселений? И что понимается под «нарушением гражданских и религиозных прав нееврейских общин»?
Грубо говоря, Декларация Бальфура не обещала евреям НИЧЕГО конкретного. И тем не менее – помимо, а то и вразрез с желаниями ее составителей – она сыграла поистине выдающуюся роль в образовании Израиля. Как Эрец Исраэль была впервые за две тысячи лет ВЫДЕЛЕНА из другой, неважно какой, Большой Державы, обретя таким образом самостоятельный статус, так и сионизм был впервые с момента своего появления ВЫДЕЛЕН из общей толпы в качестве пусть маленького, пусть незначительного, но самостоятельного игрока – наряду с такими важными персонами, как бедуинский шериф Мекки и ваххабитский королек. Думали ли об этом лорд Бальфур, Форейн Офис и прочие стихийные (с нашей точки зрения) силы? Вряд ли: они играли свою сложную Большую игру, и в этой игре 60 тысяч евреев Эрец Исраэль не были даже пешкой. Они старались, чтобы было как лучше для Британской Империи, а получилось как всегда – на пользу евреям.
ЖЖ, 13.09.2014
