|
Вадим Ротенберг
Зачем евреям Израиль, или Антисемитизм как проблема когнитивного диссонанса
Выступая перед различными русскоязычными аудиториями с лекциями по
психологическим и социально-психологическим проблемам, я нередко
обращался к слушателям с вопросом: «Какими мотивами, помимо чисто
идеалистических, по вашему мнению, руководствуются американские
евреи, регулярно жертвуя значительные суммы в пользу Израиля?»
Очень частым был ответ: «Они поддерживают Израиль, чтобы было куда
бежать в случае обострения «еврейского вопроса» в США.» И каждый
раз я объяснял, что совсем наоборот – они делают это чтобы никуда и
никогда не нужно было бежать, ибо сильный и процветающий Израиль,
исполненный самоуважения и достоинства, самим фактом своего
существования гарантирует сохранение такой психологической
атмосферы, которая исключает это самое обострение «еврейского
вопроса».
Я хорошо помню настроения в Москве сразу после Шестидневной войны.
Несмотря на яростную антиизраильскую, а по существу антисемитскую,
пропаганду по радио и во всех газетах, у многих евреев в бывшем
Союзе резко повысилось самоуважение и возникло непривычное ощущение
почтительного удивления окружающих, так что вопреки всем стараниям
властей вызвать погромные настроения не удавалось. То же самое
происходило и в других странах мира. Один канадский еврей уже в
Израиле рассказал мне, что евреи Торонто испытывали такой же прилив
национальной гордости и уважительный интерес со стороны соседей –
несмотря на все враждебные резолюции ООН, объявившие Израиль
агрессором. В те времена один депутат французского парламента,
выступая в Кнессете, сказал буквально следующее: «Мне стыдно, что я
гражданин Франции, ибо Франция дважды на протяжении последних 30
лет предала своих союзников. Мне стыдно, что я социалист, ибо
первое в мире социалистическое государство поддерживает бандитов.
Мне стыдно, что я человек, ибо человечество все еще мирится с
геноцидом. Единственное, чего мне не стыдно – что я еврей».
Заметим, что это было сказано, несмотря на осуждающую Израиль
позицию Франции.
Это вдохновение и высокое самоуважение, которое внушила евреям
диаспоры победа Израиля, немедленно материализовалось в мощную
финансовую и политическую поддержку страны. Именно в этот период
пожертвования в пользу Израиля резко возросли. Состоятельные евреи
буквально состязались друг с другом – кто даст больше денег и на
наиболее впечатляющий проект. И даже представители среднего слоя
охотно включилась в эту гонку. Процветание Израиля в одночасье
стало важным фактором самоуважения, самоутверждения и спокойной
уверенности евреев диаспоры.
Я позволю себе предположить, что такой психологический эффект
победы в Шестидневной войне определялся не только неожиданностью и
молниеносностью этой победы над многократно превосходящими силами
противника и не только чувством облегчения вследствие внезапного
избавления от смертельной опасности. В победе этой и для тех, кто
ее одержал, и для всех свидетелей содержался какой-то
дополнительный духовный и даже почти мистический смысл. Недаром
самым известным символом победы стал ликующий возглас: «Храмовая
Гора в наших руках!» - и это в тогдашнем Израиле с его унылым
мещанским социализмом и убогой киббуцной светскостью истеблишмента
и средств массовой информации.
Я не был в это время в стране, но, по многочисленным воспоминаниям
понял, что у израильтян в этот момент появилось вдохновляющее,
почти эйфорическое ощущение свершения чего-то, выходящего за рамки
обыденности, что нельзя оценить площадью захваченных территорий.
Это был выход в иное, не имеющее точного определения пространство,
скорее духовное, чем физическое, ощущение новой позиции в
мире, а не в регионе. Даже арабы освобожденных территорий
почувствовали некоторую метафизическую предначертанность
происшедшего – предначертанность, определявшуюся в
действительности только духовным и психологическим состоянием
одержавших победу евреев – и, судя по их поведению, были готовы
освободить эти территории от своего присутствия. («Тот, кто не
верит в чудо, не может считаться в Израиле реалистом».
Симптоматично, что сказал это не раввин, а очень трезвый (иногда
даже удручающе трезвый) реалист Бен-Гурион. Но чутье к этим
феноменам у него было – недаром он провозгласил создание
государства вопреки всем объективным расчетам.)
К сожалению, этот духовный и психологический потенциал не только
остался неиспользованным, но и подвергся стремительной девальвации
в ближайшие дни и даже часы после победы. Руководители страны
кинулись уговаривать арабов вернуться. Правительство Израиля с
чрезвычайной поспешностью объявило, что готово отдать обратно
только что освобожденные территории Иудеи и Самарии – земли
исторической Родины – за снисходительное признание арабскими
агрессорами права Израиля на существование, и это унизительное
предложение было, разумеется, презрительно отвергнуто. Моше Даян
предложил отказаться от только что перешедшей в руки евреев
Храмовой Горы и отдать ее в распоряжение мусульман. Он произнес
фразу «Зачем нам этот Ватикан» - и в определенном смысле эта фраза,
подкрепленная всеми остальными действиями правительства,
нейтрализовала эффект победы.
До войны Судного Дня израильтяне еще жили в состоянии эйфории, но
это уже была не духовная приподнятость, связанная с чувством
причастности великой миссии, а тупая самоуверенность в военном
превосходстве. Эту разницу хорошо почувствовали арабы, и война
Судного Дня в каком-то смысле стала прямым следствием этого
изменения самоощущения. Нам смешно, что арабы до сих пор празднуют
эту проигранную ими на поле боя войну как свою победу, а между тем
это и была их победа – над еврейским духом периода Шестидневной
войны. Или точнее – это была победа Израиля на поле боя на фоне
духовного поражения, которое евреи нанесли сами себе задолго до
начала войны Судного Дня.
С этого периода и при всех правительствах Государство Израиль с
разной скоростью неизменно следует по этой дороге духовного
поражения, увеличивая число врагов и уменьшая число друзей.
Мы недоумеваем сегодня, почему после массовых жертв террора
(начавшегося после всех наших уступок в Осло и усилившегося после
щедрых предложений Барака) и вопреки такой сдержанной, такой
«интеллигентной» реакции Израиля на террор, он становится не только
объектом давления политиков, но и жертвой ненависти населения
цивилизованных стран. И к нашему удивлению и разочарованию
параллельно с ростом антисемитизма растет отчуждение евреев
диаспоры от Израиля, их стремление отмежеваться, прямо
противоположное энтузиазму массовой поддержки периода Шестидневной
войны.
Чтобы разобраться в этом и найти из этого выход, прежде всего
необходимо понять, что в немалой степени в основе ненависти,
зависти и презрения к евреям, этих постоянных составляющих
антисемитизма, во все времена лежал своеобразный когнитивный
диссонанс. (Когнитивный диссонанс- это противоречие между двумя
знаниями, умозаключениями или впечатлениями, каждое из которых
имеет свои основания). Я говорю именно о когнитивном
диссонансе, потому что такая комбинация чувств не выглядит
естественной.
Сила может вызывать зависть и враждебность, но эти чувства обычно
сочетаются с невольным уважением. Беспомощность слабого обычно
вызывает сочувствие, пусть даже пренебрежительное, но не ненависть
и не зависть. В обоих случаях речь идет о цельной реакции, без
внутреннего конфликта. А вот беспомощность и беззащитность того,
кто на уровне непосредственного восприятия видится как потенциально
сильный и даже опасный, ощущается как нарушение миропорядка,
вызывает сильный когнитивный диссонанс. Вот откуда берется это
сочетание презрения, раздражения и враждебности, вплоть до
ненависти. Когнитивный диссонанс в данном случае определяется
противоречием между глубоким целостным впечатлением, производимом
евреями, и оценкой их поведенческой позиции.
Анализ антисемитских мифов показывает, что евреи даже в самые
тяжелые времена изгнания никогда не воспринимались окружающими как
слабые, беспомощные и беззащитные, т.е. в сущности безобидные и
безвредные. Приписывание им вины в стихийных бедствиях и эпидемиях,
кровавый навет и тому подобные обвинения свидетельствуют скорее о
признании за ними опасного могущества, нежели слабости.
Недостаточно быть просто другим и чужим, чтобы вызывать такого рода
обвинения – надо казаться опасным, а слабый и беспомощный опасным
не кажется. С образом слабого и презираемого никак не вяжутся
постоянно муссирующиеся слухи
о стремлении к мировому господству и даже о его достижении.
Устойчивый успех «Протоколов Сионских Мудрецов» после многократного
разоблачения этой фальшивки базируется на упорной готовности видеть
евреев могущественными и опасными.
Интересно в этой связи также то, что такое приписывание евреям
силы и необычных возможностей исходит не только от юдофобов, но и
от юдофилов.
Для такого восприятия нас сильными со стороны должны быть
основания, и, что и говорить, они действительно существуют. Эта
сила проявилась в способности пройти через века изгнания и
преследования не исчезнув, не растворившись, сохранив свои идеалы и
ценности. В цельности религии и философии. В интеллектуальной мощи,
проявившейся во влиянии на культуру в последние два века, после
столетий гетто. Наконец, в создании своего государства сразу вслед
за Катастрофой, которая по всем психологическим законам должна была
вызвать массовое чувство обреченности и беспомощности.
Но, по-видимому, с момента утраты независимости в античные времена,
эта сила лучше ощущалась другими, чем самими евреями. Эта сила не
только причудливо сочеталась с объективной беспомощностью и
зависимостью от окружающих народов, но и с проявлениями униженности
и боязливости и с демонстрацией готовности стать маленькими,
смиренными и незаметными - при полной невозможности стать
таковыми. Евреи боялись погромов – и в массе своей ни за что не
хотели стать другими, слиться с другими, отказаться от своего
еврейства. Огромный духовный потенциал, заложенный в религии,
философии и самой истории народа уживался и уживается с мелочностью
и готовностью юлить ради жалкой выгоды. Именно об этом сказал
Вольтер: «Если у евреев будет свое государство, они продадут его за
деньги».
А ведь не только евреи отличаются меркантильностью, но в евреях это
качество вызывает особое раздражение. Именно это
противоестественное сочетание ощущения внутренней силы и потенции с
внешним проявлением униженности, беспомощности, мелочности и
готовности «быть биту» вызывает антисемитский комплекс раздражения,
презрения и ненависти. Сильный не смеет вести себя как слабый –
иначе спровоцированная этой слабостью агрессия - его вина.
Помогать ему – унизительно. Любой когнитивный диссонанс вызывает у
человека эмоциональное напряжение и желание от него избавиться. У
антисемитов это желание сочетается со стремлением избавиться от
тех, кто этот диссонанс провоцирует.
Есть свидетельства, что в период массового энтузиазма,
сопровождавшего движение Шабтая Цви, когда евреи поверили в свою
высшую духовную миссию и в мессианство Шабтая, антисемитизм
окружающих народов не только резко уменьшился, но и появились
выраженные юдофильские настроения, точно так же как в наше время
война за Независимость и Шестидневная война временно приводили к
тому же эффекту. А когда Шабтай предал свои идеалы и принял ислам и
когда Даян передал Храмовую Гору мусульманам, этот эффект
постепенно разрушился.
Никакая пропаганда, демонстрирующая миролюбие Израиля перед лицом
агрессивности арабов, не в состоянии вызвать симпатии, потому что
при этом когнитивный диссонанс усиливается: если вы располагаете
всеми средствами защиты, а ваши враги так кровожадны, коварны и
безжалостны, почему же вы не поступите с ними так, как они того
заслуживают, почему вы ждете защиты и сочувствия от мира?
И раздражение, вызванное когнитивным диссонансом, совершенно
справедливо оборачивается против евреев. Убедившись, что Израиль
не намерен проявить силу и защищаться всерьез, от него начинают
требовать, чтобы он разрешил этот диссонанс самым простым способом
– капитулировал окончательно. Падающего толкни.
И вот уже американские евреи (которые в 1967г. испытывали восторг
перед израильской армией и собирали огромные средства на усиление
ее обороноспособности) создают фонд поддержки дезертиров из
израильской армии!
С политической точки зрения своей терпимостью к террору Израиль
благоприятствует его усилению во всем мире. Не вследствие
агрессивной политики на территориях, как его пытаются обвинять, а
потому, что Израиль не борется с террором в том единственном месте,
где эта борьба возможна, где террор имеет свою доступную разрушению
структуру и очерченную территорию, называемую Палестинской
Автономией. Нежелание ликвидировать это чудовищное образование из
каких-то меркантильных соображений (помните слова Вольтера?)
становится предательством всех здоровых сил мира, которые имеют
дело не с конкретным врагом, как евреи, а с разрозненными по всему
миру ячейками терроризма. Израиль это может, но не делает -
удивительно ли, что неосознанное раздражение этой его политикой
принимает формы антисемитизма?
(Символично, что заключение договора в Осло и катастрофа с
«Близнецами» 11 сентября 2001г. произошли по еврейскому календарю в
один день – прямо как причина и следствие. Отступая от своей
духовной миссии, вступая в сговор с преступниками, мы предаем и
весь мир.)
Есть два пути преодоления когнитивного диссонанса. Один – это
соответствовать в своем поведении той внутренней силе, которую
ощущают в нас другие народы, силе не только физической, на которую
только и рассчитывают некоторые из сегодняшних руководителей
страны, но и нравственной, выражающейся, в частности, в не
предательстве своих союзников и самих себя. Это путь, когда-то
провозглашенный Жаботинским и не только им, уже неоднократно себя
оправдывал и сегодня имеет все возможности быть реализованным
благодаря существованию сильного государства Израиль.
Израиль и нужен для этого – евреям всего мира, и даже другим
народам (это, например, хорошо понимают христиане-протестанты).
Другой путь избрали и всегда избирали те, кто готов отказаться от
своего еврейства, хотят стать «как все», навсегда ликвидировать
раздражающую и пугающую их внутреннюю силу еврейства, которой они
не в состоянии соответствовать по масштабам личности и поведению.
Следование этой линии начинается с ликвидации поселений и
заканчивается ликвидацией ненужного государства. Очевидно, что в
контексте этой основной альтернативы нельзя рассуждать так, как нам
предлагают рассуждать сторонники «умеренного» еврейского трансфера
с территорий: дескать, давайте оставим некоторые поселения,
выровняем границу и нам будет ее легче защищать. Отказ от любого
места проживания евреев в Стране Израиля это не тактика, это
позиция самоликвидации, уменьшающая когнитивный диссонанс этим
вторым самоубийственным способом – за счет нашей правоты и силы, за
счет всего, что делает нас евреями. Остановить этот процесс в
«удобном месте» будет невозможно.
(Вадим Ротенберг - д-р психиатрии, профессор) 23.12.2003
Другие статьи о целях сионизма и о наших правах на Землю Израиля
|
| |
Статьи
Фотографии
Ссылки
Наши авторы
Музы не молчат
Библиотека
Архив
Наши линки
Для печати
Наш e-mail
|
|