Курт Левин

ВОСПИТАНИЕ ЕВРЕЙСКОГО РЕБЕНКА

Поскольку количество независимых стран продолжает сокращаться, установки и поступки нового поколения евреев в Соединенных Штатах будут представлять чрезвычайную важность для всего еврейского народа, как в Европе и в Палестине, так и в Америке. В значительной степени действия евреев будут определяться теми установками, которые приобретут наши подрастающие дети. И таким образом, мы не должны недооценивать огромную значимость реалистичного понимания еврейскими родителями и учителями существующих в этой связи психологических и педагогических проблем. Мы должны постараться прояснить сущность этих проблем, проанализировав специфику того социального окружения, с которым сталкивается ребенок. Только такое образование, которое принимает во внимание особенности этого окружения, может быть успешным.

Давайте рассмотрим для примера некий городок на Среднем Западе, где небольшая еврейская группа живет в мире и согласии со своими нееврейскими соседями. Евреи, в основном представители среднего класса, уделяют большое внимание своим внутренним проблемам и при этом активно участвуют в решении экономических, политических и социальных проблем города. Некоторые жители города, не будучи евреями, принимают участие в еврейских благотворительных акциях.

Поначалу нееврейское окружение не даст еврейскому ребенку почувствовать, что он чем-то отличается от всех прочих детей. Он может закончить детский сад и даже начальную школу, прежде чем ему в первый раз придется столкнуться с тем, что его назовут «грязным евреем», и вполне возможно, что это случится в обычной детской ссоре.

Но когда подрастающий еврейский ребенок достигнет того возраста, когда родители обычно рассматривают дружбу между юношами и девушками с точки зрения возможного брака, он едва ли будет получать приглашения на вечеринки от нееврейских семей. Однако эта тенденция не всегда ясно и четко очерчена; не всегда можно понять, чем вызваны такие ограничения: тем, что юноша — еврей, или какими-то другими причинами. Может случиться и так, что молодой еврей не столкнется с какими-то жесткими ограничениями до тех пор, пока ему не придет пора искать работу.

Однако ситуация еврейских юноши или девушки, намеревающихся поступить в университет, несколько иная. Ни для кого не секрет, что в большинстве престижных университетов существует неофициальная и, тем не менее, совершенно определенная квота, ограничивающая количество евреев-студентов, особенно на тех факультетах, где обучают юристов, врачей и других представителей интеллектуальной элиты общества. Только еврейские землячества и женские студенческие организации открыты для всех еврейских студентов. Таким образом, тому, что тот или иной студент — еврей, придается большое значение, и внимание к этому вопросу нередко значительно превосходит желания самого студента.

Каким образом еврейские студенты реагируют на подобную ситуацию? Некоторые из них могут справиться с ней, приняв ее как факт. То есть их поведение адекватно и сбалансированно, они живут счастливо и входят как в еврейские, так и в нееврейские группы.

Однако есть немало еврейских студентов, которые не смогли приспособиться к такой ситуации. И на тех, кто переехал в Америку из догитлеровской Германии, производит огромное впечатление тот факт, что здесь, как и там, и иногда даже в большей степени, можно обнаружить такие типичные симптомы недостаточной адаптированности евреев, как чрезмерное напряжение, крикливость, чрезмерная агрессивность, избыточная старательность.

Какие факторы определяют, насколько сбалансированным будет поведение того или иного еврея, и какова роль образования в формировании спокойного, сбалансированного поведения?

Мы могли бы порассуждать о том, что антисемитизм — это лишь одна из множества проблем, с которыми приходится сталкиваться ребенку. Помимо этого существуют и школьные проблемы, и трудности во взаимоотношениях с родителями и родственниками, и сложности с друзьями. На самом деле, ситуации описанного нами типа, в которых ребенок сталкивается с антисемитизмом, достаточно редки, если мы сравним их с частотой возникновения всех прочих проблем. И если мы будем рассматривать проолемы, всзникающие вследствие антисемитизма, беря за исходную точку отсчета не евреев как группу, а еврея как отдельную личность, может быть, мы придем к выводу о том, что нет никакой необходимости каким-то специальным образом подготавливать ребенка к тому, чтобы он мог противостоять антисемитизму. Очевидно, будет достаточно того, что мы разовьем в ребенке общую способность, позволяющую ему справляться с возникающими трудностями, в особенности с неудачами в социальной сфере. По крайней мере, в раннем детстве такая подготовка не обязательна; достаточно помогать ребенку тогда, когда у него возникают те или иные частные проблемы.

Существует несколько факторов, которые обусловливают формирование такого рода установки у некоторых еврейских родителей. Согласитесь, это всегда неприятно — взваливать на маленького ребенка еще какие-то дополнительные проблемы. Воспитать ребенка так, чтобы он осознавал свою принадлежность к еврейскому народу, значит, заставить его почувствовать, что он не такой, как его нееврейские товарищи по классу и играм. У него возникнет множество вопросов, и в конечном счете он может отдалиться от сверстников. Возникает вопрос: не лучше ли как можно дольше откладывать разговор об этой проблеме, до тех пор, пока ребенок не станет достаточно сильным, чтобы справиться с ней? Не будет ли педагогически правильным, по крайней мере, в тех случаях, когда окружение в целом настроено достаточно дружелюбно, ограждать ребенка от тех проблем, которые влечет за собой антисемитизм?

Есть и еще один фактор, который нередко обусловливает такую родительскую установку, которая была свойственна многим евреям в догитлеровской Германии. Проекция еврейской проблемы на те ситуации, где в том не было абсолютно никакой необходимости, рассматривалась как таящая в себе угрозу для социального положения евреев, поскольку с высокой вероятностью увеличивала разрыв между евреями и представителями других национальностей.

Люди надеялись, что, так сказать, де-акцентирование этой проблемы во всех ситуациях, где это возможно, и столь долго, сколько это возможно, приведет к постепенному снятию самой еврейской проблемы.

Я абсолютно убежден в том, что таким образом мы никак не сможем помочь ребенку, напротив, эффект, скорее всего, будет прямо противоположным. Это педагогически неверно, ибо конфликты в будущем будут гораздо более сильными; такое воспитание ослабит способность ребенка справляться с возникающими проблемами, и в конечном счете его поведение будет провоцировать антисемитскую реакцию, а не ослаблять ее.

Для того чтобы пояснить эту точку зрения, давайте более подробно обсудим природу тех психологических проблем, с которыми сталкивается подрастающий еврейский ребенок.

III

Затронутую выше проблему никоим образом не следует считать исключительно еврейской. С ней приходится сталкиваться представителю любой социальной группы с низким статусом, причем она имеет место не только там, где недостаток привилегий является следствием социальной дискриминации (как, например, в случае негритянского населения в Соединенных Штатах), но и там, где речь идет о физических дефектах, например таких, как глухота. И в связи с этой общей проблемой возникает следующий вопрос: «Что значит для личности ее групповая принадлежность, и как она влияет на поведение личности в тех или иных ситуациях?» Я хотел бы пояснить этот момент, приведя два примера, не имеющих отношения к собственно еврейской проблеме.

1, Молодую негритянку, служившую домработницей в одном из промышленных центров Севера, ее белая учительница уговорила сдать экзамен, позволяющий получить работу в муниципальных структурах. Показанный ею результат оказался одним из самых лучших, и ее направили на работу в городской бассейн. Однако в этом бассейне наем негров на руководящие должности был запрещен, да и сам директор не хотел брать на работу негров. Его возражения были отвергнуты руководителями муниципальной службы, и директору пришлось взять девушку на работу, но должность, которая была ей предложена, оказалась гораздо ниже, чем то, чего девушка заслуживала: ей предложили вакансию уборщицы. Девушка безропотно согласилась и на эту работу. Через несколько недель она решила сама поплавать в бассейне. Практически сразу к ней подошла группа белых молодых людей, которые не слишком вежливо обошлись с ней и вынудили ее выйти из бассейна. Пережитый ею шок был так велик, что она не только немедленно уволилась, но и отказалась пойти на другую работу, которую ей предложили в той же муниципальной службе. Белая учительница, от которой я и услышал эту историю, рассказала мне, что впоследствии встретила эту негритянку в универмаге, где та работала лифтершей. Учительница попыталась убедить девушку, чтобы она еще раз поискала работу в муниципальной службе, но та уже окончательно распрощалась с мыслью о том, что ее ждет что-то лучшее, нежели самая низшая позиция в сфере услуг.

Подобная упадническая установка, высказанная этой девушкой, как мне кажется, обусловлена тем, что в детстве она поддерживала очень хорошие отношения со своими белыми сверстниками и общалась с ними на равных. Я навел справки, и оказалось, что она действительно выросла в такой группе детей, где между белыми и неграми не было никакой дискриминации.

2. Наша фундаментальная проблема станет еще более очевидной, когда мы рассмотрим некоторые случаи, которые, как может показаться на первый взгляд, имеют мало общего с проблемами меньшинств.

Истории приемных детей нередко полны трагических случаев. Ребенок, которого усыновили в очень раннем возрасте, был уверен в том, что его родители— настоящие. Они не открывали ребенку правды, желая, чтобы он воспринимал их как своих настоящих родителей. К несчастью, как это нередко случается, когда ему было лет шестнадцать, кто-то рассказал ему, что он «просто» приемный ребенок. Результат в таких ситуациях, как правило, бывает хуже самых плохих ожиданий. Ребенок, хорошо учившийся в школе, начинает учиться из рук вон плохо, перестает серьезно относиться к работе и даже убегает из дома. Подобная реакция наблюдается и тогда, когда приемные родители продолжают относиться к нему с любовью и заботой и в «объективных» семейных отношениях практически ничего не меняется. В таких случаях негативный эффект еще более силен, поскольку почти все осталось прежним, изменились лишь чувства ребенка по отношению к приемным родителям.

Подобная реакция хорошо известна тем, кто занимается усыновлением детей; вот почему они советуют приемным родителям рассказать ребенку правду о его происхождении как можно раньше. Приемному ребенку обычно говорят, что большинство родителей не выбирают своих детей. Он же был выбран своими родителями среди многих других детей и должен особенно гордиться тем, что он — «избранный ребенок». В результате, приемный ребенок нередко даже хвастается тем, что он — избранный. И будучи подростком, ему не приходится сталкиваться с проблемами, которые могут потрясти самые основы его существования, когда он в конце концов узнает правду.

Почему же столь принципиально то, в каком возрасте — в три года или в пятнадцать лет, — ребенок узнает правду о своем происхождении?

Ответ, по крайней мере частичный, может быть связан со следующим фактором. Группа, к которой человек принадлежит, — это «почва» у него под ногами, которая дает ему или лишает его социального статуса, которая либо оказывает ему помощь и обеспечивает безопасность, либо оставляет без поддержки. Устойчивость или шаткость этой «почвы» может и не осознаваться человеком, так же как и устойчивость физической почвы, по которой он ходит каждый день. Однако с точки зрения динамики устойчивость и ясность социальной почвы определяет то, чего хочет человек, что он может делать и как он будет это делать.

Развитие экспериментальной психологии предоставляет нам все более и более убедительные доказательства того, что личность и то, что может быть названо ее психологическим окружением, должны рассматриваться не как отдельные образования, а как единое динамическое поле. Так, недавние эксперименты показали, -что интеллект ребенка сильно зависит от того, в какой среде ребенок растет. Существует множество доказательств того, что стабильность или нестабильность окружения обусловливает стабильность или нестабильность личности самого подрастающего ребенка. Хорошо известно, что настроение или напряжение матери влияет на настроение или напряжение ребенка.

Тот же самый фактор можно описать и иначе, более технически, сказав, что развитие ребенка в дифференцированную и стабильную личность с функциональной точки зрения очень тесно связано с развитием дифференцированного и стабильного психологического окружения ребенка. Если мы посмотрим на мир глазами ребенка, то вначале мы увидим его недифференцированным, и только некоторые области постепенно приобретают определенную форму и цвет. Постепенно все больше и больше частей мира становятся отчетливо определенными. Мы говорим: «Ребенок растет, приобретает знания, обретает ориентацию». Однако нам необходимо осознавать, что это научение означает нечто большее; это — сам процесс построения того мира, в котором живет ребенок, той социальной почвы, на которой он стоит. С самого раннего детства социальные факты и, в особенности, чувство принадлежности к определенным группам представляют собой одни из самых важных составляющих его растущего мира; они определяют, что человек считает хорошим, а что плохим, они обусловливают его цели и его желания.

И теперь мы более глубоко можем понять поведение той темнокожей девушки, о которой говорилось выше. Она выросла среди белых и негритянских друзей, которые относились друг к другу как равные к равным, и уверовала в равенство прав, которое, как ей говорили в школе, даровано американской конституцией каждому гражданину. Короче говоря, она росла с идеей равенства белых и негров, и ее представления о будущем основывались на этой идее. Мир этой девушки, должно быть, был разрушен до самого основания, когда она вдруг осознала, что это всего лишь ее иллюзии.

И не так уж важно, насколько жестоко обошлись с девушкой в том бассейне. Что в данном случае имело значение, так это сам смысл, который имело это действие, то влияние, которое оно оказало на ее представление об отношениях между той группой, к которой она принадлежала, и другими группами. Девушка вдруг обнаружила, что социальная структура ее психологического мира, которая медленно выстраивалась год за годом, разбилась вдребезги. Она потеряла ориентацию и лишилась основы, на которой выстраивала свои действия: она больше не могла быть уверена в том, что какое-то действие приблизит ее к намеченной цели. Более того, ее вера в стабильность мира была жестоко разрушена, а без такой стабильности нет никакого смысла строить какие-то планы на будущее.

Тем же самым вызвано и отчаяние приемного ребенка, несмотря на то что «объективно» ничего не изменилось. Изменились его представления о его групповой принадлежности, а поэтому изменилось и отношение ко всем без исключения фактам, составлявшим содержание его мира. И он почувствовал, что его мир, строившийся годами, обрушился за один миг; он потерял и веру в стабильность почвы, на которой он стоит, и желание строить какие-то планы на будущее.

Таким образом, мы можем сделать два вывода, непосредственно относящиеся к еврейской проблеме:

1. Рассуждая о том, сколь важно переживание принадлежности к группе, нашего статуса в ней, и сколь важны другие составляющие нашей социальной почвы, не следует придавать слишком большое значение тому, насколько часты или насколько неприятны эти переживания сами по себе. Вместо этого следует принимать во внимание смысл этих переживаний, то, насколько они меняют структуру жизненного пространства личности. Еврейские родители должны понять, что не так уж важно, как часто ребенок будет сталкиваться с предрассудками, и как они будут проявляться — в форме жестоких нападок или в вежливой форме. Что важно, так это значение этих переживаний для определения позиции еврейской группы по отношению ко всем другим группам, а также для определения тех ситуаций, в которых принадлежность к еврейской группе будет восприниматься как ведущий фактор.

2. Крайне важно и то, что стаоильная социальная почва закладывается очень рано. Переживание того, что твои родители — приемные, может выбить из колеи пятнадцатилетнего мальчика, который не имел ни малейшего представления о реальной ситуации, тогда как для трехлетнего ребенка это известие не будет столь ужасным. Разнообразие социальных структур, к которым должен приспособиться и стабильность которых должен почувствовать растущий ребенок, поразительно велико. Однако следует помнить, что сформировать новую стабильную социальную почву после того, как прежняя была выбита из-под ног, — очень нелегко.

Группа, к которой принадлежит человек, является не только источником помощи и защиты, она предполагает также наличие определенных ограничений и табу. Иными словами, она сужает «пространство свободного движения» человека. И этот момент представляет огромное значение для его адаптации к группе. Поэтому наша основная проблема может быть сформулирована таким образом: может ли человек в достаточной степени удовлетворять свои собственные личные потребности, не вступая в противоречие с жизнью и целями группы?

Если принадлежность к какой-либо группе больше препятствует, чем способствует человеку в достижении его ведущих целей, между ним и группой возникает конфликт, и в некоторых случаях у него даже возникает желание эту группу покинуть. Хорошо известный антисемитизм некоторых евреев — это выражение того, что этим конкретным людям не нравится их принадлежность к еврейской группе. В Германии эта тенденция была заметна в отношении немецких евреев к восточным; в Америке — в отношении евреев испанского происхождения к немецким или если рассматривать более поздний период, в отношении немецких евреев — к евреям из Польши или России. Та же самая закономерность наблюдается и во взаимоотношениях между богатыми и бедными еврейскими землячествами в студенческих городках колледжей.

По-видимому, мы можем говорить также и о том, что существует тенденция перенимать ценности более привилегированной группы данного сообщества.

И поэтому представитель группы с низким статусом становится особенно чувствительным ко всему тому, что идет вразрез с этими ценностями. Подобное негативное чувство по отношению к своей собственной группе противоречит естественному стремлению человека гордиться своей группой. В результате возникает типичная амбивалентная установка части членов низкостатусной группы по отношению к ней (рис. 24).

Рис. 24. Отношение личности к стратам различных групп: Е — еврейская группа; НЕ — нееврейская группа; ВСт и НСт — высшая и низшая страты нееврейской группы; бст и нст — высшая и низшая страты еврейской группы; А — личность; С— сила, действующая на личность в направлении от Нст

Неприязнь, которую представитель А непривилегированного меньшинства, т. е. еврейской группы Е, демонстрирует в отношении той части своей группы (НСт), которая менее всего похожа на высшую социальную страту ВСт большинства (НЕ), возрастает вследствие того ощущения, что существование этих групп подразумевает существование опасности того, что меньшинство в целом будет восприниматься большинством как часть низшей страты.

Мы можем провести аналогии между нервным срывом приемного ребенка и тем фактом, что наиболее серьезные проблемы нацистский антисемитизм спровоцировал у тех людей, в чьих жилах есть половина или четверть еврейской крови, но которые считали себя добрыми католиками или протестантами. Эти несчастные люди почувствовали, как их социальная почва ушла из-под ног, когда им внезапно было отказано в принадлежности к той группе, частью которой они долгие годы себя ощущали. Несколько меньше, но тем не менее довольно значительно, были потрясены и основы существования всех евреев мира, когда Германия, которая считалась одной из самых просвещенных и образованных стран, начала насильственные преследования евреев. Это пошло вразрез и с любимой идеологией многих евреев, согласно которой антисемитизм — это «предрассудок», которого «нет у хорошо образованных людей» и который может быть преодолен в результате «просвещения». Это сделало очевидным тот факт, что данная проблема не может быть решена на индивидуальной основе и ее следует рассматривать как социальную проблему групп.

И хотя многие евреи в Соединенных Штатах демонстрируют недостаточную адаптированность, существует и другой, более важный, фактор, а именно — «маргинальная» позиция многих евреев.

Не так давно студентка одного восточного колледжа, умная, красивая, успешная девушка, чья позиция в достаточной степени привлекательна, так выразила свои чувства:

Посмотрите на меня. Я не там и не здесь. Как еврейка, я многого не стою. Я хожу в синагогу, когда вынуждена это делать; мне говорили, что мы — великий народ, но у меня нет ни малейшего представления о том, что это значит. Я могу назвать многих малоизвестных английских поэтов — но знаю ли я, кто самый известный еврейский поэт? Нет, не знаю. Мое образование было абсолютно христианским. Все мои достоинства — это достоинства христианские, по крайней мере, таковы мои представления. Иногда я обнаруживаю в себе что-то, что кажется мне типично еврейским, и меня это удивляет и даже отдаляет от самой себя. Я знаю, что я еврейка, потому что мне сказали об этом, потому что у меня есть еврейские друзья. Все остальное мало что значит для меня.

И вы понимаете, как еврейка я многого не стою. Но я немногим лучше и как американка. Здесь, в колледже, я много времени провожу в довольно закрытой еврейской компании. Другой круг моих сверстников, которые не являются евреями, не замечают меня, и я не обращаю на них особого внимания. Иногда эти две компании соприкасаются, когда-то больше, когда-то меньше. У меня возникают дружеские отношения с людьми из другого круга. Но это очень осторожное дружелюбие. Если это мальчик, меня будет интересовать, что он думает обо мне, а его — что скажут его товарищи по землячеству. Если это девочка, мы мысленно поздравляем друг друга с тем, что мы переступили границы расовых предрассудков. Когда я читаю список членов «Фи Бета Каппа» (Привилегированное общество студентов и выпускников американских колледжей. — Прим. перев ), я обращаю особое внимание на то, сколько среди этих избранных евреев. Я всегда осознаю, что я еврейка, независимо от того, стараюсь ли я это скрыть, или, наоборот, показать это всем окружающим.

И кто я такая? Евреи считают, что я американка, американцы — что я еврейка. Я чувствую себя не на месте, и это очень сильное чувство. И все потому, что общество выталкивает людей, подобных мне, за ограду; неважно, на какую сторону этой ограды, в любом случае, это положение за ее пределами.

Эта неопределенность достаточно типична для многих молодых евреев, и она едва ли может возникать как следствие того факта, что еврей в США - не только еврей, но и американец. Известное утверждение Брандейса, в котором он говорит о том, что двойная групповая лояльность не ведет к двойственности положения, с социологической точки зрения справедливо. И это особенно хорошо видно в Соединенных Штатах, где существует множество меньшинств с более или менее выраженным национальным характером (возьмем, к примеру, ирландцев, поляков, немцев или шведов). Кроме того, каждый человек принадлежит к большому количеству пересекающихся групп, среди которых и его семья, и круг друзей, и его профессиональная или деловая группа, и так далее (см. рис. 20). Он может быть лояльным по отношению к каждой из них, и при этом не будет постоянно пребывать в состоянии конфликта и неопределенности.

Проблему порождает не принадлежность человека ко многим группам, а неопределенность этой принадлежности.

Практически в любой группе с низким статусом можно найти немало тех, кто не чувствует себя принадлежащим к этому меньшинству и в то же время не признаётся за своего представителями привилегированного большинства. Нередко бывает так, что к этим людям относятся наиболее привилегированные этой непривилегированной группы или те, кто явно или скрытно намеревается перейти эту черту, те, чье положение социологи определяют как положение «маргинальной личности». Это те люди, которые находятся «между» группами, они не там и не здесь. Психологические проблемы, с которыми приходится сталкиваться маргинальному человеку: его неопределенность, его нестабильность и нередко ненависть к самому себе, являющиеся следствием более или менее устойчивого состояния внутреннего конфликта, в котором такой человек находится, — хорошо известны тем, кто занимается социологией.

Чем меньше выражены различия между привилегированной и непривилегированной группами, тем большее количество маргинальных личностей возникает в непривилегированной группе; и мы имеем дело с парадоксальной ситуацией, когда улучшение позиции группы может усиливать неопределенность и напряжение личности.

Существует и еще один фактор, который усиливает неопределенность, присущую современному еврею. Он нередко не может определить, что именно лежит в основе его принадлежности к еврейской группе. Довольно сложно дать четкое описание характера еврейской группы в целом, особенно после того, как религия перестала быть столь важным социальным институтом. Религиозная группа, включающая в себя много атеистов? Еврейская раса, расовые признаки которой имеют огромное количество вариаций? Нация без государственного управления и без собственной территории, на которой она составляла бы большинство? Группа, объединенная на основе единой культуры и традиции, члены которой в действительности более склонны разделять ценности и идеалы тех народов, на территории которых они проживают? Мне кажется, найдется немного столь же нелегких занятий, как определение характера еврейской группы. И не так легко понять, почему эта группа сохраняется как отдельное образование, почему она еще не окончательно утеряла волю к жизни и почему другие народы не дают евреям ассимилироваться в их среде.

Не удивительно, что многие евреи не могут определиться с тем, что означает для них принадлежность к еврейской группе, с тем, стоит ли им как личностям идентифицироваться с нею, или же целесообразнее постараться прекратить с ней все отношения. Не удивительно, что зачастую на протяжении всей жизни у еврея может меняться представление о том, что значит для него эта группа; и если он утрачивает свою веру в религию или же в то, что представлялось ему особыми идеалами либо особой миссией евреев, вполне возможно, что он будет стремиться к тому, чтобы вырваться из этой группы.

Позиция на границе между двумя группами («на ограде»), положение, когда человек принадлежит вроде бы к двум группам, но в реальности не принадлежит ни к одной из них, может быть вполне естественной для тех, кто наполовину еврей с биологической точки зрения. Однако мы должны понимать, что в аналогичной и не менее сложной ситуации оказываются и те, кого мы могли бы назвать «наполовину евреями» с точки зрения социальной, и те, у кого не сложилось окончательного мнения о собственной принадлежности к еврейскому народу. Эти маргинальные мужчины и женщины находятся почти в той же самой позиции, что и подросток, который уже не ребенок, но который в то же время осознает, что его еще не воспринимают как взрослого. Эта неопределенность в отношении социальной почвы, на которой он стоит, и группы, к которой он принадлежит, нередко приводит к тому, что подросток становится шумным, беспокойным, одновременно застенчивым и агрессивным, чрезмерно чувствительным и склонным к крайностям, слишком критичным к себе и к окружающим.

Маргинальный еврей вынужден всю свою жизнь оставаться в таком положении. С какой бы стороны ни затрагивался еврейский вопрос, он видит его одновременно глазами еврея и не-еврея. Если ситуация ему ясна и если он хорошо представляет себе, каковы его личные ценности, он вполне способен принимать обоснованные и справедливые решения, и особых проблем в таком случае не возникает. Однако маргинальный еврей, как правило, не чувствует себя достаточно укорененным в какой-то из этих двух групп и не может определиться и быть уверенным относительно своих собственных взглядов на происходящее и своих взаимоотношений с каждой из групп. Поэтому он вынужден оставаться в состоянии довольно смутного и неопределенного, но при этом постоянного внутреннего конфликта. Он — «вечный подросток». Он точно так же, как и подросток, неуверен в себе и плохо приспособлен к жизни.

VII

История предоставляет нам убедительные доказательства того, что «хорошее поведение» части евреев никоим образом не может застраховать их от антисемитизма. В целом те силы, что действуют на евреев, являются следствием условий существования нееврейского большинства; например, когда большинству требуется козел отпущения, на которого можно было бы списать все возникающие проблемы, в этом качестве используют евреев. И эти силы мало зависят от поведения самих евреев. Даже в тех случаях, когда их поведение и играет какую-то роль, может получиться так, что в конце концов возникнут еще более серьезные проблемы, связанные уже не с низким, а с высоким статусом евреев. Так, в Германии именно экономические, социальные и культурные. достижения евреев дали толчок антисемитизму. И если бы имелся хоть какой-то смысл в том, чтобы откорректировать те качества, которые присущи евреям, нам следовало бы поступать в соответствии со следующим принципом: чтобы избежать антисемитизма, не старайтесь сделать еврейскую молодежь способной и успешной; пусть все они будут середнячками, или, еще лучше, пусть их достижения будут ниже среднего уровня!

Столь же неблагоприятными будут и последствия замалчивания и, так сказать, приватизации еврейской проблемы; нам не следует игнорировать то, как это повлияет на отдельного еврея, то, как часто и в каком объеме ему придется сталкиваться с антисемитизмом. Мы могли бы разделить всех евреев на три группы: те, кто слишком подчеркивает свою принадлежность к еврейскому народу; те, кто ведет себя адекватно; и те, кто пытается скрыть свою национальную принадлежность. Человек, относящийся ко второй группе, который знает, в каких ситуациях и в каком объеме ему следует акцентировать внимание на своем еврействе, скорее всего, более остальных евреев удачлив в жизни. Что касается представителей двух других групп, то нееврейское население, как правило, менее враждебно реагирует на тех, кто постоянно подчеркивает свою принадлежность к еврейскому народу, чем на тех, кто старается ее скрыть. И пока нееврейские народы стремятся не допустить полной ассимиляции евреев, они будут с подозрением относиться к евреям третьей группы, тогда как от представителей первой группы они не будут ожидать никакой опасности. Поскольку поведение людей, относящихся к третьей группе, непредсказуемо и нестабильно, предоставление им равных привилегий таит в себе опасность; гораздо проще предоставить такие привилегии тем, чьи позиция и вероятные поступки достаточно ясны, ибо они, скорее всего, не будут использовать свой статус в профессиональной сфере, в политике или в бизнесе для того, чтобы постараться пересечь черту, отделяющую их от большинства, и попасть в то поле, где такого рода переход представляется крайне нежелательным.

Итак, действия еврейских родителей, когда речь идет о еврейской проблеме, должны быть точно такими же, как в тех ситуациях, когда дело касается вопросов пола или других тому подобных тем. Еврейские родители должны говорить о еврейской проблеме честно, открыто и реалистично. Им следует принимать во внимание следующие моменты:

• Прежде всего нужно осознавать то, что их ребенок будет членом менее привилегированного меньшинства и ему рано или поздно придется столкнуться с этим фактом.

• Попытка как можно дольше скрывать от ребенка существование этой проблемы и сглаживать ее остроту впоследствии значительно затруднит его социальную адаптацию. Это утверждение справедливо даже в отношении тех общин, где ситуация складывается так, что в раннем детстве ребенок не сталкивается с проявлениями антисемитизма; родители должны понимать, что рано или поздно эта проблема все же возникнет, и чем раньше ребенок с ней столкнется, тем лучше для него.

• Как можно более раннее воспитание ясного и позитивного чувства принадлежности к еврейской группе — самое важное из того, что могут сделать родители для обеспечения счастливого будущего своих детей. Воспитывая ребенка таким образом, родители могут минимизировать двойственность и напряжение, характерные для ситуации еврейского меньшинства, и тем самым предотвратить различные неадекватные формы адаптации к миру.

• Крайне важно, чтобы родители рассматривали еврейский вопрос не как проблему отдельной личности, а как проблему социального плана. Так, например, уделяя чрезмерное внимание хорошим манерам ребенка или ориентируя его на достижение такого социального успеха, который велик даже для многих представителей привилегированного большинства, родители провоцируют возникновение у ребенка более сильного напряжения и затрудняют его адаптацию. Родителям следует с самого начала учитывать социальную составляющую ситуации. Такой подход наиболее реалистичен, он позволяет избежать неопределенности, самообвинений и сожалений по поводу своего положения, которые неизбежно возникнут в том случае, если антисемитизм будет восприниматься как проблема индивидуальная.

• Глубокое понимание социологических проблем представляет особенную ценность для еврейского подростка. Это, вполне вероятно, поможет ему решить самые трудные задачи, описанные выше: что такое еврейская группа и является ли он сам членом этой группы. Иногда подросток будет чувствовать, что у него больше общего с его нееврейскими друзьями, чем с некоторыми евреями, и он будет основываться на этом ощущении сходства и различия, определяя свое отношение к групповой принадлежности. Да, действительно, некоторые социологи рассматривают сходство членов группы по тому или другому признаку как определяющую характеристику этой группы. Однако сходство между людьми позволяет просто отнести их к тому или иному классу, соотнести их с каким-то абстрактным понятием, тогда как принадлежность к одной и той же социальной группе предполагает конкретные динамические взаимоотношения между ее членами. Муж, жена и ребенок менее схожи друг с другом, чем ребенок— с другими детьми, муж — с другими мужчинами или жена — с другими женщинами, и все же они — устойчивая естественная группа. Сильные и хорошо организованные группы, хотя и не являются полностью однородными, состоят, как правило, из множества различных подгрупп и отдельных личностей. Их принадлежность к одной и той же группе определяет не степень их сходства или различия, а социальное взаимодействие или другие типы взаимозависимости. Лучше всего определить группу как динамическое целое, основанное не столько на сходстве, сколько на взаимной зависимости.

Как правило, подросток способен понять это. Такой подход поможет ему увидеть, что его принадлежность к еврейской группе — это не вопрос его личного сходства с прочими ее членами, и даже не вопрос его приязни или неприязни к этой группе. Он поймет самое главное: независимо от того, какой фактор лежит в основе объединения еврейской группы: раса, религия, нация или культура, — большинство людей воспринимает евреев именно как особую, отличающуюся от всех прочих группу. Он будет готов принять разнообразие мнений и убеждений или любые другие существующие различия между членами группы как что-то совершенно естественное, присущее и любой другой группе. Он поймет, что основной критерий принадлежности к группе— это взаимозависимость судьбы. Молодые американские евреи могут питать отвращение к еврейскому национальному мистицизму; возможно, они не захотят страдать из-за каких-то культурных или религиозных ценностей, смысл которых им не ясен или которые им просто не нравятся; но они должны быть достаточно объективными, чтобы отчетливо осознавать зависимость их судьбы от положения всех американских евреев и, естественно, всех евреев мира.

Чувство принадлежности, основанное на таком реалистичном социологическом понимании взаимозависимости, будет способствовать гармонизации действий евреев. Оно будет препятствовать чрезмерному акцентированию еврейской проблемы и, в то же время, обеспечит готовность принять на себя часть ответственности за свою собственную группу. Оно должно способствовать тому, чтобы развеялся туман неопределенности и внутренних конфликтов, который сегодня парализует действия многих из нас.

• Родителям не следует бояться так называемой двойной лояльности. Принадлежность к нескольким группам естественна и необходима для любого человека. Реальная же угроза возникает тогда, когда человек находится «нигде», когда он — «маргинальный человек», «вечный подросток».

1940г.

< < К оглавлению < < > > К следующей главе > >

Наши баннеры: