Курт Левин

ПСИХО-СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ МЕНЬШИНСТВ

Высокая чувствительность, проявляемая людьми к любым изменениям, которые могут повлиять на их безопасность, до некоторой степени может быть объяснена их страхами.

Каждое действие, предпринимаемое человеком, имеет свой собственный «фон» и этим фоном определяется. Утверждения или действия, которые могут быть вполне приемлемыми среди друзей, проводящих время в бассейне, будут совершенно неуместными и даже оскорбительными на званом обеде. Мышление, понимание, восприятие невозможны без соответствующего фонового основания, и значение любого события также напрямую зависит от этого фона.

Эксперименты показали, насколько важен этот фон для любого акта восприятия. Также было установлено, что фон сам по себе редко осознается, поскольку основное внимание уделяется «фигуре» или «событию». Точно так же все действия человека обусловлены той ситуацией, в которой он существует. Уверенность его действий и ясность его решений в значительной степени зависят от стабильности той «почвы», на которой человек стоит, хотя сам он может и не осознавать се особенностей. Каковы бы ни были поступки или желания человека, у него должна быть под ногами какая-то «почва». И человек весьма болезненно реагирует, когда эта «почва» уходит из-под его ног.

Одной из наиболее существенных составляющих этой «почвы», на которой стоит человек, является социальная группа, к которой он принадлежит. Когда в семье растет ребенок, семейная группа зачастую и является его основной «почвой». Мы знаем, что нестабильность ситуации в детском возрасте приводит к нестабильности поведения взрослого человека. И если ребенок не уверен в принадлежности к своей группе, это приводит к возникновению серьезного конфликта.

Каждый человек, как правило, в одно и то же время принадлежит к множеству групп. Например, человек может с экономической точки зрения принадлежать к верхушке среднего класса; возможно, этот человек преуспевающий торговец. Он может быть членом небольшой семьи, состоящей из трех человек, которая, в свою очередь, является частью большой семьи, проживающей в нескольких городах. Эта большая американская семья может быть третьим поколением ирландских иммигрантов. то касается политических пристрастий, то этот человек может быть республиканцем. Кроме этого, он может придерживаться католической веры и занимать лидирующую позицию в церковной общине. И, ко всему прочему, он может быть членом какого-то клуба. Различные группы, к которым принадлежит этот человек, могут соотноситься друг с другом одним из двух способов. Одна группа может быть подгруппой другой группы, как, например, в случае групп семьи и большой семьи, или же две группы будут частично перекрывать друг друга, как, например, группы большой семьи и членов клуба.

На протяжении большей части своей жизни взрослый человек действует не столько как отдельная личность, сколько как член социальных групп. Однако различные группы, к которым человек принадлежит, представляют для него различную важность в тот или иной момент времени. Иногда доминирующей является его принадлежность к одной группе, иногда к другой. Он может, например, в одной ситуации чувствовать себя и поступать как член своей политической группы, при других обстоятельствах на первый план выйдет его принадлежность к семейной, религиозной или деловой группе. Как правило, в любой ситуации человек отдает себе отчет в том, к каким группам он принадлежит, а к каким нет. Он более или менее отчетливо представляет себе, где находится, и эта позиция в значительной степени определяет его поведение.

И тем не менее, существуют отдельные случаи, когда принадлежность к той или иной группе вызывает у человека сомнения или кажется ему не вполне очевидной. Например, человек, пришедший на какое-то собрание, может на секунду засомневаться в том, принадлежит ли он к собравшейся группе. Или возьмем для примера не столь кратковременную ситуацию: новичок, вступивший в клуб, может в течение нескольких месяцев быть не вполне уверенным в том, что он окончательно принят. Такая неопределенность ситуации, неопределенность той «почвы», стоя на которой он действует, как правило, приводит к возникновению неопределенности и в поведении. Человек чувствует себя не в своей тарелке и посему становится застенчивым, заторможенным или же заходит в своих действиях слишком далеко.

В обоих приведенных выше примерах неопределенность принадлежности вызывается тем, что человек пересек границу одной группы, вступив в другую (придя из внешней группы на собрание или в клуб).

Существуют люди, чья целостная жизненная ситуация характеризуется такого рода неопределенностью принадлежности, приводящей к тому, что человек занимает позицию на границе группы. Это довольно типично, например, для нуворишей или других людей, пересекающих границы своего прежнего социального класса. Кроме того, это типично и для представителей любого религиозного или национального меньшинства, пытающихся примкнуть к большинству.

Характерной особенностью лиц, пересекающих границу между социальными группами, является то, что они испытывают неопределенность не только в отношении принадлежности к группе, к которой они готовы присоединиться, но и в отношении принадлежности к той группе, которую они покидают. Это, к примеру, одна из самых больших теоретических и практических сложностей еврейской проблемы: представители еврейского народа довольно часто не уверены в том, что являются его частью. Они не уверены в том, действительно ли они принадлежат к еврейской группе, каким образом они к ней принадлежат и до какой степени.

Одна из причин того, что человеку сложно понять, насколько и каким образом он принадлежит к еврейской группе, связана с общей тенденцией множественного пересечения групп, к которым человек принадлежит. Несомненно, что любой человек (и даже тот еврей, который отчетливо осознает свою национальную принадлежность) принадлежит одновременно ко многим социальным группам. Существует немало ситуаций, в которых на первый план выходит не национальная принадлежность человека, а его принадлежность к какой-то иной социальной группе. Как и в нашем примере с американцем ирландского происхождения, еврей, владеющий, например, магазином, нередко вынужден поступать как представитель своей деловой группы, как член определенной семьи, как член клуба. Он может, к примеру, как представитель конкретной семьи вступать в конфликт с представителем какой-либо другой еврейской семьи или же конфронтировать с другим евреем, принадлежащим к другой профессиональной группе.

Существует естественная связь между спецификой той или иной ситуации и спецификой группы, которая определяет поведение человека в этой ситуации. В различных ситуациях будет доминировать чувство принадлежности к различным группам. Если человек всегда поступает только как представитель какой-то одной определенной группы, это, как правило, свидетельствует о своего рода личностном дисбалансе, поскольку человек попросту не способен к естественным и спонтанным реакциям на актуальную ситуацию. Он слишком сильно ощущает свою принадлежность к конкретной группе, и это является показателем дисфункциональности его отношения к этой группе.

У некоторых евреев можно наблюдать такое поведение, которое является следствием именно этого преувеличенного осознания принадлежности к еврейской группе. Такой чрезмерный акцент всего лишь одна из форм выражения того же самого типа отношения, которое у людей с другими личностными особенностями ведет к недостаточному акцентированию своей национальной принадлежности. Существуют люди, которые в тех ситуациях, где было бы совершенно естественным реагировать и поступать так, как это характерно для евреев, не делают этого; они подавляют или скрывают свою национальную принадлежность.

Пересечение многих социальных групп, к которым принадлежит один и тот же человек, — одна из основных причин того, почему многие люди снова и снова не могут ответить самим себе на вопрос о том, нужно ли им поддерживать свое членство в еврейской группе. Они нередко думают, что более не принадлежат к этой группе, особенно если они пытаются избежать тех неприятностей, которые связаны с членством в ней.

Среди представителей меньшинств или других социальных групп, находящихся в неблагоприятной позиции, существуют отдельные люди или подгруппы, которые очень хотят пересечь ту грань, которая отделяет их группу от других. Они надеются либо перейти эту границу самостоятельно, либо просто полностью ее разрушить. И в этом случае можно говорить о тенденции к «ассимиляции». Имеет смысл задаться вопросом о том, каким образом эта индивидуальная тенденция связана с групповой ситуацией и положением самого человека в этой группе.

Поскольку евреи живут в диаспоре, еврейские группы во всех странах являются меньшинством с точки зрения численности населения. Это означает, что они представляют собой относительно небольшую составную часть общества. Более того, характер группы определяется жесткостью границ, которые отделяют эту группу от всех прочих. И, наконец, еще один важный параметр - это степень сходства или различия между группами.

Жесткость и характер границ еврейской группы существенно менялись в ходе истории. В период существования гетто границы между еврейской и другими группами были отчетливыми и жесткими. Тот факт, что евреи тогда вынуждены были жить на ограниченных территориях либо в отдельных городах страны, либо в каких-то конкретных районах города, делало границы очевидными и несомненными для любого человека.

По крайней мере в течение нескольких часов в сутки границы гетто препятствовали коммуникации евреев с другими социальными группами. Наряду с этими физическими ограничениями, существовали и социальные границы; и несмотря на то, что для некоторых отдельных людей или подгрупп они были чуть менее жесткими, в целом все же этот разрыв был глубок и со всей. определенностью отмечался обеими сторонами: как евреями, так и представителями других групп.

Одна из наиболее важных характеристик всей социальной жизни, как нам представляется, это степень того, что можно назвать «пространством свободного движения». Границы гетто навязывали жесткие ограничения «физических локомоций» евреев. Столь же жесткие ограничения существовали и в отношении пространства «социальных локомоций». Существовало множество видов профессиональной деятельности, заниматься которыми евреям запрещалось; следовательно, если мы представим все возможные профессии как совокупность областей, то пространство свободных «социальных локомоций» евреев было ограничено лишь несколькими частями этой совокупности.

Во времена гетто существовали следующие характеристики границ:

1. Еврейская группа была компактной как пространственно, так и социально. И поэтому можно представить эту группу как одну «связанную» область или несколько компактных областей, причем эти области крайне редко включали в себя какие-то инородные элементы.

2.Принадлежность к группе имела отчетливые индикаторы. Желтая эмблема, навязанная группе извне, или особенная форма поведения (либо специфическая манера одеваться и разговаривать), появившаяся во внутренней среде группы, делала любого еврея узнаваемым всеми. И поэтому ни у кого: ни у самих евреев, ни у представителей всех прочих групп — не возникало сомнений в принадлежности человека к еврейской группе.

3.Границы между еврейской и другими группами были жесткими и практически непреодолимыми. Как доказано множеством фактов, жесткость границ поддерживалась самой еврейской группой не меньше, чем группами по ту сторону границы.

4. Влияние ситуации на жизнь еврейской группы менялось в зависимости от социальных сил, действующих на группу. Жесткие ограничения пространства свободного движения создавали сильное напряжение как для группы в целом, так и для отдельных ее представителей. Экспериментальная психология располагает немалым количеством фактов, демонстрирующих уровень напряжения, возникающего при таких, сходных с тюремными, обстоятельствах. Если на группу оказывалось слишком сильное воздействие извне, то это могло привести к недостаточному ее развитию; данная закономерность подобна той, которую мы наблюдаем в случае чрезмерного давления на развитие детей. Такие изолированные группы, находящиеся под внешним давлением, как правило, крайне консервативны и даже иногда отстают в развитии. С другой стороны, этот консерватизм обеспечивает целостность группы.

Имея представление о том, как жили евреи во времена существования гетто, мы можем в общих чертах сравнить с этой жизнью ситуацию еврейской группы, которая была характерна для Германии перед первой мировой войной. Положение евреев в довоенной Германии можно охарактеризовать следующим образом:

1.Еврейская группа уже не может рассматриваться как компактно проживающая. Евреев не заставляют жить в отдельных, предназначенных только для них районах. (Хотя верно и то, что даже в наше время они часто селятся в каком-то одном районе города.) И они более или менее рассредоточены по всей стране.

Даже там, где еврейские семьи селятся в непосредственной близости друг от друга, еврейская область может включать в себя инородные группы. Эти области более не являются гомогенными. Если мы будем сравнивать этот период с временами существования гетто то нам придется иметь дело с более рассредоточенной и менее компактной группой.

2.Та же картина наблюдается и в отношении видов профессиональной деятельности. Вследствие семейных традиций и ряда других факторов, в Германии имела место ситуация, когда некоторые профессии оставались преимущественно еврейскими, хотя евреев можно было встретить среди представителей практически любой профессии. Топологическая структура профессионального поля представляет собой картину, аналогичную той, что мы наблюдали в отношении географического поля. Менее тесные связи между частями группы и более широкое рассредоточение этих частей привели к изменению характера границ между еврейской и другими группами. После предоставления евреям большей свободы эта граница перестала быть границей, зафиксированной законом (то есть относительно жесткой, четко определенной и легко ощутимой); барьер между социальными группами стал гораздо менее очевидным и осязаемым. Граница, хотя и не перестала существовать, утратила значительную часть своей жесткости и конкретности. По крайней мере, для некоторых людей эта граница стала вполне преодолимой.

3. Аналогичным образом расширилось и пространство «социальных локомоций», связанное с социальными действиями. Хотя некоторые ограничения и были сохранены (в основном те, что навязывались извне), но в целом для евреев появилось гораздо больше возможностей в плане социальной активности. Давление на группу значительно ослабло. В результате произошел заметный скачок в культурном развитии: как и любая освободившаяся группа, евреи стали гораздо менее консервативными. Можно было наблюдать прогрессивные и даже радикальные тенденции со всеми сопутствующими достоинствами и недостатками.

4. Ослабление границ между группами и расширение этих границ всегда предполагает появление большего количества точек соприкосновения между данной и всеми прочими группами. В результате более тесного контакта различия между группами становятся менее выраженными. Принадлежность человека к группе больше не отмечается такими очевидными ярлыками, как, например, желтая эмблема. Также практически исчезают явные отличия в одежде и привычках.

5. С расширением пространства свободного движения и с ослаблением внешнего давления уровень напряжения еврейской группы, несомненно, уменьшился. Однако сколь странным ни показалось бы на первый взгляд, это снижение напряжения социальной группы в действительности не сделало жизнь отдельных евреев более спокойной; напротив, в некоторых областях жизни напряжение только увеличилось. Этот парадоксальный факт представляет собой не только научную проблему, но также и один из элементов современного еврейского бытия, вызывающий крайнее беспокойство. Мы сможем лучше понять что означает этот парадокс и почему он имеет место, если обратимся к анализу не всей еврейской группы, а отдельного человека, и попытаемся понять, какие силы влияют на него как на личность, а также то, каким образом влияют на интенсивность и направление этих сил изменения в социальной позиции группы.

Если мы сравним позицию отдельной личности во времена существования гетто и ее позицию в наше время, то обнаружим, что сейчас она гораздо больше зависит от самой себя. В результате расширения и рассредоточения еврейской группы отдельная еврейская семья стала в функциональном плане гораздо более изолированной. Используя термины динамической психологии, мы можем сказать, что человек в том, что касается его еврейства, в большей степени стал «изолированным целым», чем это было свойственно человеку, жившему в период существования гетто. В то время он чувствовал, что внешнее давление оказывается исключительно на еврейскую группу как целое. Теперь, вследствие дезинтеграции группы, он гораздо больше подвергается давлению внешних сил как отдельная личность. Ослабление давления на евреев как социальную группу по истечении периода существования гетто сопровождается такой динамикой, которая переместило точку приложения внешних сил с группы на отдельную личность. Соответственно, сложилась такая ситуация, когда при ослаблении внешнего давления на группу в целом давление на отдельного еврея несколько возросло.

Во времена существования гетто евреи могли подвергаться особо сильному давлению, когда какая-то их деятельность осуществлялась за пределами группы; однако, с другой стороны, существовало некоторое количество областей, где они чувствовали себя «как дома», где они могли свободно действовать как представители своей группы и где у них не было нужды постоянно противостоять внешнему давлению. Иными словами, несмотря на то, что давление было велико, существовали области, в которых оно не носило характера дифференцированного давления на еврея как отдельную личность. В результате смешения еврейской и нееврейских групп евреям пришлось гораздо чаще сталкиваться с давлением на них как на конкретных представителей своего народа.

Есть и еще один фактор, объясняющий этот парадокс. Как и в психологии, в социологии необходимо четко разграничивать два типа сил, воздействующих на личность; те, что связаны с желаниями самой личности, и те, что «навязаны» социумом или направлены на личность из какого-то внешнего источника. Второй тип сил был более характерен для периода существования гетто и обусловливал большее давление. С другой стороны, в то время практически не существовало сил, связанных с желаниями личности, направленными в сторону нееврейских групп. Если даже у кого-то и было тайное желание пересечь границу группы, специфика этой границы, ее жесткий и фактически непреодолимый характер. разом разрушали все надежды такого рода. Еврею того времени области, внешние по отношению к его группе, скорее всего, не казались достаточно привлекательными, т. е., если использовать психологический термин, не обладали сильной «позитивной валентностью». Если же такая валентность и имела место, она могла быть реализована только лишь в мечтах и не приводила к каким-либо действиям на «уровне реальности».

На современном этапе личность оказалась в совершенно иной ситуации. Существует множество контактов между членами еврейской группы и представителями других групп. Барьеры утратили свою конкретность и жесткость. Границы представляются вполне проницаемыми, поскольку различия в привычках, культуре и образе мыслей во многих сферах стали минимальными. Зачастую дистанции между группами не существует или, по крайней мере, кажется, что ее нет. Психологические эксперименты с детьми и взрослыми дают нам немало свидетельств того, сколь велико влияние «почти достигнутой» цели на силы, управляющие поведением личности. В качестве одного из множества примеров можно отметить тот факт, что заключенные, чей срок (к примеру, три года) уже практически подошел к концу, могут совершить побег всего за несколько дней до освобождения. Аналогичным образом подростки, которых через несколько недель должны отпустить домой из исправительного учреждения, довольно часто начинают вести себя столь же плохо, как они вели себя в самом начале пребывания там. Более тщательное наблюдение показало, что в подобной ситуации, т. е. когда цель уже практически достигнута, человек оказывается в состоянии жесточайшего внутреннего конфликта, который возникает вследствие того, что чрезвычайная близость цели порождает очень мощную силу, действующую в направлении этой цели. Более того, заключенный или подросток, чье освобождение вот-вот наступит, уже чувствует себя членом той группы, к которой он намерен присоединиться. До тех пор пока он ощущает себя членом своей прежней группы, он ведет себя в соответствии с ее правилами; но как только он начинает ощущать иную групповую принадлежность, он чувствует право и необходимость получения всех прерогатив, присущих этой новой группе.

С момента прекращения жизни в гетто в подобной ситуации оказалась и значительная часть еврейского народа. Как представитель группы, которая во многих отношениях обладала меньшим количеством прав и возможностей, чем другие группы, человек естественно стремился к тому, чтобы стать членом этих групп, поскольку его принадлежность к первой группе с некоторых пор стала не такой очевидной. Каждое ослабление границ между его группой и другими группами увеличивало силу, действующую на него в этом направлении. Иными словами, по достижении полного освобождения и соответствующего растворения группы среди других, отдельные представители этой группы при данных обстоятельствах могут оказаться в ситуации конфликта. И их поведение может объясняться как раз этой конфликтной ситуацией.

Любой конфликт порождает напряжение, приводящее к беспокойству, поведенческому дисбалансу и повышенному вниманию к той или иной сфере. И действительно, евреев часто характеризуют как людей беспокойных. Наиболее продуктивный тип беспокойства — это активное погружение в работу. Некоторые из самых лучших образцов деятельности еврейского народа прошлого века отчасти являются результатом именно этой чрезмерной активности.

Такое беспокойство не может считаться врожденной чертой евреев, скорее ее стоит рассматривать как следствие ситуации. По мнению многих наблюдателей, одной из самых отличительных черт евреев в Палестине является именно отсутствие беспокойства. И особенно интересен тот факт, что даже взрослые меняются в эту сторону спустя несколько месяцев после иммиграции, несмотря на все сложности, связанные с адаптацией к совершенно новой стране. Это свидетельствует о том, насколько их прежнее поведение было обусловлено прежней ситуацией, ситуацией, в которой человек не мог с уверенностью решить, почему так низко ценилась его работа: потому, что он недостаточно способен, или потому, что он еврей. И даже несмотря на то, что подобные инциденты могли быть достаточно редкими, они оказывали длительное влияние на личность, поскольку препятствовали определению стандартов оценки ее потенциалов, тем самым ставя под сомнение саму ценность личности. Конфликт, в результате которого многие евреи, живущие в диаспоре, не чувствовали себя уверенно, тесно связан с чувствами личности относительно ее принадлежности к еврейской группе. Как правило, те, кто пытается пересечь границу более высокого социального класса, неизбежно попадают в ситуацию внутреннего конфликта. Представители более привилегированного социального класса горды принадлежностью к своей группе и не испытывают затруднений, рассуждая и поступая в соответствии с идеалами и стандартами этой группы. А вот человек, пытающийся примкнуть к более статусной группе, должен особенно тщательно следить за тем, чтобы не показать связь с идеями той группы, к которой он принадлежал ранее. И его поведение становится неуверенным еще и по этой причине. Ахад-Гаам (литературный псевдоним, означающий «один из народа», публициста и философа Гинцберга: 1856—1927.Прим. перев.) назвал такую ситуацию освобождения «рабством внутри свободы».

По всей видимости, особенно сильно переживают этот конфликт молодые люди из благополучных семей. Это вполне согласуется с нашим предположением о том, что сила конфликтной ситуации возрастает с увеличением слабости границ между вовлеченными группами: на этом социальном уровне границы между еврейскими и нееврейскими семьями функционально относительно слабы; с другой стороны, молодому человеку может и не представиться возможности добиться успеха, соответственно, он не сможет стать достаточно уверенным в себе.

Мы рассмотрели еврейскую проблему как пример типичной ситуации, в которой оказывается меньшинство. Однако мы не можем игнорировать специфику той или иной группы. Существуют принципиальные различия между религиозными, национальными и расовыми группами; кроме того, эти группы значительно различаются в том, что касается выраженности их тенденции к ассимиляции. Данная тенденция зависит не только от характерных особенностей групп самих по себе, но также и от специфики окружающих их групп и от структуры социальной ситуации в целом.Евреев иногда определяли как религиозную группу, иногда — как национальную, и сами они не могли окончательно определиться в характере своей собственной группы. Чувство принадлежности к стране рождения в некоторых странах (например, в Германии) у среднего еврея было выражено гораздо сильнее, чем чувство принадлежности к еврейской группе. В отличие от многих подобных меньшинств, у евреев на протяжении тысячелетий не было собственной географической территории, которую они могли бы назвать «родиной». Очевидно, что этот факт в значительной степени повлиял на восприятие группы, сделав ее неким «абстрактным» и нереальным образованием, обусловливая еще большую неуверенность членов группы и делая ее образ «ненормальным» в глазах окружающих ее групп. Вполне вероятно, что если формирование еврейского государства в Палестине будет завершено успешно, то и все еврейские диаспоры будут восприниматься в мире как более типичные.

В данной статье мы применили понятия топологической и векторной психологии к анализу социологических проблем. Помимо прочих преимуществ этого метода, он еще позволяет рассматривать социологическую группу как целостность там, где в этом есть смысл; кроме того, метод позволяет учитывать различную степень единства социальных групп, различия в их структуре и в положении относительно других групп; и, наконец, мы можем перейти от анализа групповых проблем к изучению проблем отдельной личности (или в обратном направлении) в тех случаях, когда это необходимо, используя при этом ту же самую терминологию.

1935г.

< < К оглавлению < < > > К следующей главе > >

Наши баннеры: